Вечность - Стивотер Мэгги - Страница 26

• Предыдущая
• 26/79
• Следующая

— Еще один раз, — произнесла я достаточно громко, чтобы перекрыть певца, Долли, маму и запах хлебных палочек, — и я продам душу твоего первенца дьяволу.

Я откинулась на спинку своего стула, и тот парень, что сидел рядом со мной, сказал:

— Он был не прав, прости.

Впрочем, я видела, что на самом деле он думает: «Отличная затравка для разговора, спасибо, братишка!» Грейс, разумеется, стала бы утверждать, что он просто пытался проявить вежливость; она всегда думала о людях хорошо. А вот Джек согласился бы со мной.

На самом деле трудно было не вспоминать, как мы были тут в прошлый раз. Джек сидел за столом напротив меня, спиной к уставленному бутылками с вином стеллажу на месте этого самого балбеса. В тот вечер он вел себя как полный придурок, хотя этого я предпочла бы не помнить. Когда я начинала вспоминать, до чего же он меня временами выводил из себя, то вроде и не горевала по нему, как должна бы. Поэтому я стала представлять, как он выглядел, улыбающийся и чумазый, на подъездной дорожке к нашему дому, хотя чем дальше, тем больше убеждалась, что вызываю в памяти не саму его улыбку, а свое воспоминание о ней. И вообще, когда я слишком сильно об этом задумывалась, начинала казаться себе невесомой и оторванной от реальности.

Певица допела арию и под вежливые аплодисменты и перебралась на небольшую сцену в углу ресторана, где принялась совещаться с другой девицей в столь же непотребном костюме. Отец воспользовался этой возможностью и постучал по бокалу ложечкой.

— Прошу тех, кто пьет, поднять бокалы. Я хочу произнести тост, — провозгласил он, приподнявшись со своего места. — За Маршалла, который верил в то, что это осуществимо. И за Джека, которого с нами нет. — Он помолчал, потом продолжил. — Но который не успокоился бы, пока ему тоже не налили бы вина, будь он здесь.

Тост был дурацкий, пусть и совершенно справедливый, но я позволила Долли и своему соседу чокнутся бокалами о мой стакан с водой. Парень, сидевший напротив, тоже потянулся ко мне чокнуться, но я с ухмылкой убрала свой бокал. Крошку из декольте я собиралась вытащить позже.

Зычный, в отличие от отцовского, голос Маршалла был слышен даже с другого конца стола. Это был убедительный голос конгрессмена, каким хорошо произносить что-то вроде: «Необходимо облегчить налоговое бремя среднего класса», «Спасибо за ваш вклад в наше общее дело» и «Дорогая, не могла бы ты принести мне свитер с уточкой?»

— А вы знаете, что у вас тут самые опасные волки во всей Северной Америке? — громогласно осведомился он непринужденным тоном и широко улыбнулся, как будто радовался возможности поделиться с нами этой информацией. Узел галстука у него был ослаблен, словно для того, чтобы продемонстрировать — он здесь среди друзей, а не на работе. — Пока эта стая не начала орудовать в Мерси-Фоллз, в Северной Америке насчитывалось всего два подтвержденных случая нападения волков со смертельным исходом. Всего. На людей, разумеется. На западе, правда, было зарегистрировано довольно много случаев нападения на домашний скот, поэтому в Айдахо и выдали квоту на двести двадцать волков.

— Столько волков охотники могут убить? — уточнила Долли.

— В точку, — подтвердил Маршалл с внезапно прорезавшимся миннесотским акцентом.

— Ничего себе, — отозвалась Долли. — У нас тут что, тоже столько волков?

В разговор изящно вмешался мой отец. В сравнении с Маршаллом его манера говорить была более утонченной, более интеллигентной. Разумеется, все происходило в «Иль помодоро», так что об утонченности можно говорить весьма условно, и тем не менее.

— Нет-нет, по предварительным оценкам, численность стаи в Мерси-Фоллз составляет от двадцати до тридцати животных. Не больше.

Интересно, как воспринял бы этот разговор Сэм. До чего они с Коулом додумались, если вообще додумались до чего-то? Мне вспомнилось непривычно решительное выражение на лице Коула, когда я заходила к нему в лавку и почувствовала себя мелкой и неполноценной.

— Почему же тогда наша стая представляет такую опасность? — поинтересовалась Долли, уткнувшись подбородком в кольцо собственных пальцев.

Я проделывала этот трюк достаточно часто, так что сразу узнала его в ее исполнении. Заинтересованное невежество как нельзя лучше помогает привлечь к себе внимание.

— Они не боятся людей, — пояснил отец и сделал знак одному из официантов подавать еду. — Главное, что удерживает волков вдали от людских поселений, это страх, а если страха нет, они превращаются и опасных хищников. В прошлом в Европе и Индии орудовали волчьи стаи, наводившие своими нападениями на людей ужас на всю округу. Голосу него был бесстрастный: призрак Джека не тревожил его. У отца появилась цель, и, пока не добьется своего, он не отступит. Это был прежний папа, властный и резкий, и все же в конечном счете таким отцом можно было гордиться и благоговеть перед ним. Таким я его не видела с тех самых пор, как погиб Джек.

Я вдруг с горечью поняла, что, если бы на кону не стояла жизнь Сэма, Грейс и Коула, я бы сейчас была счастлива, даже сидя в «Иль помодоро». Мои родители улыбались и болтали, как прежде. Жизнь волчьей стаи была не такой уж и непомерной платой за все это. Я могла вернуть себе родителей — но ценой потери всех моих настоящих друзей.

— Нет-нет, в Канаде их популяция достаточно многочисленна, — втолковывал отец какому-то мужчине, сидевшему напротив него.

— Здесь нет никакой подтасовки, — добавил Маршалл, потому что никто не сказал бы этого, если бы не он. Возразить ему никто не смог.

Певица затянула новую арию, и все подскочили от неожиданности. Губы Маршалла явственно произнесли: «О господи!», но слова утонули в оглушительном сопрано.

Я почувствовала, как завибрировал у бедра телефон, и в тот же миг за шиворот мне приземлилась еще одна крошка. Я вскинула голову и увидела ухмыляющуюся физиономию придурка напротив. Пение было слишком громким, и он бы все равно не услышал моих слов. Это было очень кстати, поскольку никаких приличных слов у меня все равно не осталось. Более того, каждый раз, когда я смотрела в его сторону, я снова и снова думала о Джеке и о том, что мы сейчас говорим о животных, убивших его, а не о том, что он никогда больше не переступит порог этого ресторана.

Я вздрогнула от очередного прикосновения, на этот раз к волосам в районе виска. Это был мой сосед.

— У тебя что-то в волосах, — перекрывая пение, прокричал он.

Я вскинула обе руки, чтобы он перестал.

Отец, перегнувшись через стол, добродушно перекрикивался с Маршаллом, пытаясь заглушить арию, подозрительно напоминавшую Бизе.

— С воздуха все видно как на ладони, — разобрала я.

Я вытащила телефон и открыла его. При виде номера Сэма сердце у меня ухнуло куда-то в пятки. Он прислал сообщение, полное опечаток.

«мы ее нашдли. чуть ен угробились но коул всезх спас, я подумал ты захочегшь знать, с».

Больше не никаких имен. Сэм умел включать мозг, когда хотел. Впрочем, видеть слово «спас» применительно к Коулу было странно. Прямо рыцарь какой-то. Я попыталась набрать ответное сообщение, спрятав телефон под стол, подальше от глаз моего услужливого соседа и его мамаши. Написала, что сейчас в ресторане, пытаюсь выяснить подробности, перезвоню позже. Или заеду. Когда я набрала «заеду», меня вдруг снова кольнуло странное чувство вины, причину которого я и сама не могла бы назвать.

Пение прекратилось, и вокруг зааплодировали. Долли вскинула руки к самому лицу и хлопала у меня под ухом, но отец с Маршаллом продолжали разговаривать, склонившись друг к другу через стол, как будто никакого пения никогда и не было.

— … выкурим их из леса, как в прошлый раз, только теперь у нас будет больше людей, благословение штата, Службы охраны диких животных, и все такое прочее, а когда они окажутся на открытом пространстве, снайперы на вертолетах сделают свое дело.

— Говоришь, в Айдахо таким образом истребили девяносто процентов? — спросил Маршалл.

Он задумчиво водил по тарелке с закусками вилкой, как будто делал пометки.

• Предыдущая
• 26/79
• Следующая