Маска Атрея - Хартли Эндрю Джеймс - Страница 21

• Предыдущая
• 21/71
• Следующая

На улице Фемистоклеус Дебора нашла большой книжный магазин с хорошим выбором путеводителей и исторических исследований на английском языке. Купила несколько монографий по археологии и искусству, некоторые из которых видела на полках Ричарда, и двухтомник в мягкой обложке — «Мифы Древней Греции» Роберта Грейвса. После музея в голове возникла каша из классических сюжетов, заставившая ее четко осознать, сколько всего из Гомера, Эсхила и Еврипида она позабыла или никогда не знала. Предстояло наверстывать.

Когда она вернулась в гостиницу, шел уже пятый час. Дебора устала и проголодалась. Очень тянуло отправиться прямо в постель, но надо было перекусить, да и книги манили, как неразвернутый подарок. Часа полтора она читала, потом быстренько приняла душ, надела что-то из новой одежды и снова вышла в сухую пыльную жару, прихватив пару книг с собой.

От площади Синтагма она прошла по Эрмоу и вышла на Плаку, в недавно отреставрированный турецкий центр старого города. Здесь можно было забыть об афинских машинах и бетоне. Вдоль мощеных улочек стояли дома в неоклассическом стиле, православные церкви на перекрестках — сплошь купола и грубый кирпич; многие здания выглядели словно бы уменьшенными. Время от времени попадались совсем древние руины: остатки римской арки, неполная колоннада классического периода. Общая атмосфера этого места успокоила ее, как не смог музей (и несколько загадочный разговор с директором). Таких Афин она почти ожидала, на такие втайне надеялась: процветающий и изысканный город, крепко связанный со своим легендарным прошлым.

Эта мысль пронеслась в голове, когда она подняла голову и бросила первый взгляд на сам Акрополь и часть здания с колоннами (дорическими или ионическими — с такого расстояния не разглядеть), пронизанными золотым светом. Дебора замерла как завороженная. Из путеводителя следовало, что она смотрит на часть Пропилеев, или храм Афины-Ники, а не на сам Парфенон, который был значительно больше. Светлый мрамор, казалось, сиял, вспыхивая внутренним огнем, придававшим ему какой-то сверхъестественный вид.

Там, гласили легенды, отец Тесея ожидал вестей о сыне, отправившемся сражаться с Минотавром в лабиринте под Кносским дворцом на Крите. Тесей обещал в случае успеха поднять на корабле белый парус, однако, победив, забыл об обещании. Когда его корабль вошел в гавань — по-прежнему под черным парусом, — царь Эгей решил, что сын погиб, и бросился с обрыва в море, получившее его имя.

Легенды... Город определенно ими дышал. Может быть, именно это и влекло людей вроде Ричарда или, коли на то пошло, самого Шлимана. В таком месте истории о воюющих богах и героях действительно могли быть истинными.

Дебора съела кебаб из баранины и салат из помидоров, черных оливок и сыра фета прямо на улице, в таверне под названием «Пять братьев». Она читала (в том числе для того, чтобы избавиться от романтического интереса официантов) и наблюдала за вездесущими тощими котами, снующими между ножек стульев. То, что сказал греческий гость Ричарда Элейн Шотридж (мол, сыр в ее пирожках не уступает по вкусу продукту с его родины), было в лучшем случае вежливостью, в худшем — сарказмом. Вот здесь был настоящий сыр: влажный, соленый и острый, прекрасно дополненный легкой сладостью сбрызнутых оливковым маслом помидоров. Она прочитала достаточно, чтобы убедить себя подняться до самого Акрополя, расплатилась и вышла.

До закрытия оставалось меньше часа. Слишком мало времени, чтобы все как следует осмотреть, и, конечно, надо будет вернуться, чтобы попасть в музей Акрополя, зато как приятно ощутить особую атмосферу древнего места при мягком свете и прохладе вечера! Путеводитель подсказал, что в это время туристов меньше всего, поскольку большинство экскурсантов вечером спешат на холм Филопаппа (или холм Муз), откуда на закате открывается лучший вид на Парфенон.

От Римского рынка Дебора бодро двинулась вверх по длинному пологому пандусу, поднимающемуся вокруг скалы, на которой расположен Парфенон. Она с удовольствием заметила, что большинство пешеходов спускается — туристы в нелепых ярких шляпах, потные и раскрасневшиеся. Были и горластые подростки с рюкзаками, которые казались (и, подумала она, хотели казаться) готовыми забраться на еще одну гору, но большинство людей выглядели усталыми и немного подавленными. Из-за чего? Из-за утомления, разочарования, неизбежного ощущения своего невежества — обычного для таких расхваливаемых мест, сливающихся в одну большую и непонятную груду бессмысленных камней? Даже будучи сама историком и археологом, Дебора не могла их винить. Ей вспомнились чьи-то слова о том, что значит быть туристом: «То, что я вижу, меня утомляет, а то, чего я не вижу, меня беспокоит».

Приблизившись к вершине, она посмотрела на север — на скалистую возвышенность, известную как Ареопаг, или холм Ареса. Именно там проповедовал апостол Павел, там стояли лагерем персы, осаждавшие Акрополь за пятьсот лет до рождения Христа, там — в еще более древних Афинах, до появления первой в мире (и зачаточной) демократии — заседал совет аристократов. По легенде, там судили Ореста за убийство Клитемнестры — сын отомстил матери за убийство отца, царя Микен Агамемнона, сына Атрея.

Вероятно, последнее слово, написанное рукой Ричарда: «Атрей». Оно привело Дебору к телу за книжным шкафом, но что оно значило для самого Ричарда, когда тот записал его и поставил несколько вопросительных знаков?

Дебора оставила справа храм Афины-Ники и прошла через Пропилеи на вершину Акрополя. Эрехтейон с его кариатидами — колоннами в форме женских фигур — был слева. Прямо впереди высился сам Парфенон. Она стояла и смотрела на него, радуясь, что вокруг никого нет.

Неудивительно, что это — одно из самых узнаваемых строений на свете. Огромная ступенчатая платформа и ряды дорических колонн говорят о величии и тайне, почти не имеющих себе равных в мире. Разумеется, он не всегда выглядел так, и большинство посетителей пришли бы в ужас от ярко раскрашенных и загроможденных статуями уродин, которые Перикл приказал построить после Марафонской битвы. Парфенон лишился крыши во время осады в семнадцатом веке, когда храм — который турки завоеватели использовали как пороховой склад — взорвался и горел два дня. Величайшей опасностью для него в наше время, согласно путеводителю, были туристы и кислотные дожди. Ужасный афинский смог разрушал древний мрамор с беспрецедентной скоростью.

— Золотое сечение — девять на четыре — соблюдено здесь во всех размерах, — произнес голос за спиной.

Дебора обернулась и оказалась лицом к лицу с незнакомцем, который, хотя и смотрел восхищенно на здание перед ними, обращался явно к ней.

— Правда? — спросила она.

Дебора видела этого человека в аэропорту в Атланте и чуть не налетела на него, когда размышляла, садиться ли вообще в самолет... самолет, которым, как ей теперь вспомнилось, он тоже летел.

Человек кивнул, коротко взглянул на нее, потом снова перевел взгляд на храм.

— Насколько я понимаю, вы нашли маленькую коллекцию Ричарда. Или, скорее, вы нашли то, чего там нет.

И вот тут, словно механизм замка с щелчком встал на место, открылась другая часть ее памяти, и Дебора узнала голос.

«Они забрали тело?»

Чуть приоткрыв рот, она отступила на шаг, чувствуя, как ее захлестывает волна ужаса.

Высокий, с широкими плечами, не то чтобы спортивный, но сильный и крепкий. Лет, наверное, сорока пяти, может, меньше. Его взгляд теперь был устремлен на нее.

— Держитесь от меня подальше, — сказала Дебора. Горло немного перехватило, и прозвучало это пискляво, по-девчоночьи. Она сделала еще шаг назад, откашлялась и сплюнула на покрытые трещинами мраморные плиты.

— Мисс Миллер, нам надо поговорить.

— Еще шаг, и я позову копов.

На этот раз ее голос звучал тише и тверже.

— Потому что вы так верите полиции? — спросил он сухо.

Вежливость, с которой незнакомец произнес ее имя, и саркастическая горечь явно не случайного вопроса сделали акцент более очевидным. Это англичанин, подумала она, не австралиец или южноафриканец; часть ее мозга — древняя, животная часть, воспринимавшая мир в понятиях хищников и добычи, — взяла верх, напоминая, что такие нюансы несущественны. Дремавший прежде инстинкт заставил ее напрячься всем телом. Внимательно следя за осторожными обдуманными движениями незнакомца, она старалась вспомнить, где видела последний пост охраны.

• Предыдущая
• 21/71
• Следующая