Рыжая Соня и ветер бездны - Говард Роберт Ирвин - Страница 3

Интересно, что последователи Говарда слегка «подрихтовали» ее имя, решив сделать его поэкзотичнее. Поэтому в комиксах она именуется Red Sonja — букву у заменили на j, получилась Рыжая Сонджа. Но впоследствии вернулись к первоначальному варианту, поэтому во всех романах она именуется Рыжей Соней.

После успеха «книжек-картинок» была создана Red Sonya Groups — группа молодых авторов, которые разработали (на основе статей и набросков Говарда) весь антураж Поздней Хайбории: географию, политическую карту, религию, культуру и пр. Так появились первые романы о Рыжей Соне. Проект имел успех и к нему подключились многие пишущие о Конане и Кулле, поэтому вы сможете обнаружить знакомые имена в списке авторов.

Интересен образ Рыжей Сони. В одноименном фильме она предстает в достаточно гротесковом виде — девица-культуристка, запросто махающая огромным мечом. В книгах она иная — умнее, психологичнее, женственнее, что, кстати, видно на примере первого романа, представленного в данном томе, который был создан на основе архивных набросков Роберта Говарда и некоторых сюжетных ходов фильма — и вы сами увидите, что из этого получилось… И это логично, ведь за пятьсот лет Хайбория изменилась: стали иными характеры людей, цивилизация не стояла на месте, шла вперед. Поэтому, я полагаю, не будет преувеличением сказать, что люди стали психологически сложнее, чем во времена Конана.

Не менее, чем сама героиня, интересен мир, в котором Рыжая Соня жила, странствовала, любила и ненавидела, сражалась и участвовала в придворных интригах. Мир на грани краха, неустойчивый, готовый рухнуть в любое мгновение. Мир, где с невиданной прежде яростью столкнулись две силы: древняя, устоявшаяся, доселе незыблемая цивилизация — и стремительно набирающее силу варварство. Должно быть, в этом еще одна причина, почему данная тема так заинтересовала современных авторов…

Столкновение дикости и культуры персонифицируют враждующие религии: антропоморфные божества времен Конана (Митра и пр.) и Зверобоги как воплощение темных сил человеческой души и исконного природного Хаоса. Но эти древние, пра-человеческие божества не являются символом Вечной Ночи — они заставляют скорее вспомнить Огонь, что несет одновременно деструктивную и очищающую функцию. По крайней мере, именно таковы они в восприятии героини, которая в молодости принимает этот культ. Здесь уместно было бы вспомнить, к примеру, о противостоянии язычества и христианства… однако это тема отдельного разговора.

Впрочем, философский подтекст и двойной смысл, литературные реминисценции и игра ума — это лишь для любителей. Так сказать, приправа к основному блюду, которая украшает добротную героическую фэнтези, но отнюдь не является ее обязательным компонентом.

Истинных поклонников жанра на страницах «Саги» ждут каскады приключений, тайны и колдовство, интриги и сражения. Загадочный и опасный, сверкающий и многогранный, Хайборийский мир предстанет перед вами с новой стороны — сохранив, одновременно, всю прелесть узнавания.

Так не откладывайте же это путешествие — и перелистните страницу! Ручаюсь, вы не сможете остановиться, пока не дочитаете до конца…

Дмитрий Арсеньев

СЛЕД РЫСИ

Глава I

Снег играл на земле, точно огромный белый пес: вилял мохнатым хвостом поземки, царапался острыми когтями льдинок, пластался по жухлой траве и скулил, завывая, в скальных расселинах. Ветер шершавым языком лизнул Соню в лицо, едва она выбралась из шатра, и, поминая недобрым словом Имира со всеми присными, девушка поспешила плотнее закутаться в плащ.

И это они называют весной! Время, когда на юге, в сиятельном Хауране, цветут персиковые сады, бескрайние, точно шемская пустыня, и аромат их разносится на целые лиги вокруг, а деревья стоят, сгибаясь под тяжестью белых шапок, точно под снегом… Тьфу, пропасть! Опять этот снег! Верно, и думать уж больше ни о чем невозможно.

Порыв ветра швырнул ей пригоршню ледяных игл прямо в глаза, точно надеясь ослепить. Ледяные змейки взвихрились у ног, обвивая сапоги из мягкой замши — слишком тонкие для этой погоды. Да и остальная одежда едва ли рассчитана на холода. Но кто же знал, что в это время в Кезанкийских горах вновь вернется зима!

Да, далеко ей пришлось забраться, исполняя поручение Белой Волчицы. А всего-то и надо было — вручить старому Таргаю послание в футляре из толстой бычьей кожи, запечатанный воском с волчьеголовой метой… Содержание письма Соню не слишком интересовало. Она догадывалась, что главным там были отнюдь не слова.

Отыскав в заснеженной долине шатер далхамана, она сухо представилась по всей форме, вручила послание и, не задержавшись, как ни приглашал старик, ни на ночлег, ни даже на ужин, поспешила прочь. Тот не слишком удерживал ее, вопреки всем законам гостеприимства. Руки тряслись — так торопился взломать печать.

Чего он ждал? Мира или войны? Что было выгоднее для него, вождя крохотного племени, волею судеб оказавшегося в центре больших событий?

Его алатары держали перевал Кривой Пасти — боги, до чего однообразны все эти горские названия! — столь незначительный, что даже не на всех картах он был отмечен. И добычи-то у него было хорошо если с десятка захудалых караванов в год.

А затем все переменилось. Перевал Большая Пасть — о Небо! — завалило камнями… работа бежавших от стен Султанапура колдунов, что сопровождали гирканскую орду, осадившую город. На самом севере — у Столпов Имира — хозяйничали гиперборейцы. Белая Рука спешно запирала все ходы и выходы, с тревогой ожидая, чем кончится южная смута. Так что на севере, кроме Кривой Пасти, удобных проходов через горы почти не осталось. Тогда вспомнили и о Таргае.

Старый далхаман тут же заартачился, принялся набивать цену. Недоумок! Со своей-то полусотней!..

Соня незаметно прошлась острым взором по сторонам, подмечая, запоминая, надежно укладывая в памяти все, что видела. Пусть и не пригодится никогда — привычка… Далхаман выбрал для лагеря хорошую долину. Здесь, на пригорке, было ветрено, зато чуть ниже — где стоят шатры воинов, где всхрапывают и бьют копытами застоявшиеся без дела мохнатые горские лошадки — там, должно быть, спокойно и тихо. Дымок от костров поднимался почти ровно, столбом, и только выше ветер раздувал его, разносил серой пеленой над черными, зазябшими, скрюченными деревьями, точно окутывая их погребальным саваном.

Женщин не видно, да и детей тоже. Впрочем, скорее всего, они живут отдельно, в скрытом от любопытных глаз поселке, куда мужчины возвращаются лишь после очередного набега. Разумно. Зачем рисковать… Да и холодно в горах под открытым небом. Какими шкурами шатер ни покрывай, сколько ковров ни стели — все равно от земли тянет стужей, и ветер так и норовит запустить в щели когтистые лапы…

Судя по числу шатров, теснившихся вокруг далхаманова, в лагере сейчас человек двадцать, не больше. Когда она въехала в лагерь с проводником, на них едва ли кто лишний раз взглянул: Нуртана они знали давно. Соне повезло, что она наткнулась на купца в Атлумасе, а не то искать бы ей Таргая до самого Последнего Дня!.. И то еще неизвестно, впустили бы ее в долину или нет. Торговец послужил посланнице Волчицы надежным прикрытием: с подобранными волосами, закутанную в плащ, алатары приняли ее за простого слугу. А к мальчишке какой интерес?..

Нуртан сразу отправился к кострам — выбирать товары на продажу: в Атлумасе уже знали, что седмицу назад в Кривой Пасти опять пропал без вести караван, и купец торопился взглянуть на добычу. Соня же, убедившись, что никто не обращает на нее внимания, отыскала старого Таргая и вручила ему послание из Храма. И все устроилось ко всеобщему удовольствию…

Добравшись до вершины холма, где оставила привязанной свою гнедую, Соня, дуя на озябшие пальцы, принялась отвязывать поводья. Двигалась она нарочито неспешно, уверенная, что — несмотря на кажущееся благодушие — из разбойничьего лагеря за ней наблюдают.