Женитьба под расписку - Джеймс Джулия (Julia) - Страница 3

• Предыдущая
• 3/28
• Следующая

Андреа сердито прищурилась. Что задумал этот старый хрыч? Чего он добивается? На душе стало тревожно. Не нравится ей все это, ужасно не нравится.

Йоргосу Костакису что-то нужно от нее. До последнего времени он и знать не хотел о ее существовании. Но он богат, очень богат. А богачи могущественны, и если чего-то захотели — добиваются своего.

Андреа похолодела. Что может с ними сделать Йоргос Костакис, пожелай он того? У Ким долги, Андреа и думать не хотелось об этих долгах и тем более о том, почему они образовались, но долги эти камнем давили на их плечи. Мать и дочь много работали и постепенно выплачивали деньги. Предстоящие пять лет они будут отдавать все заработанное кредиторам. Но до этого еще надо было дожить. А здоровье Ким между тем ухудшалось.

Отчаяние подступило к сердцу Андреа. Мать так много страдала, прожила такую безрадостную жизнь. В двадцать лет счастье улыбнулось ей, несколько счастливых недель — и все обрушилось. Навсегда. И последующие двадцать четыре года она жила только дочерью и была ей самой внимательной, самой заботливой, самой любящей матерью, какая только может быть.

Как же хочется выбраться отсюда, в тысячный раз подумала Андреа. Многоэтажный дом, в котором они живут, уже давно нуждается в ремонте, но муниципалитет не торопится приступать к работам. Самое страшное — это сырость на кухне и в ванной, что для Ким при ее астме очень опасно. Лифт большую часть времени не работает и служит в основном для ночных любовных утех, а уж о том, что там колются наркотиками, знали все жильцы.

На какую-то долю секунды Андреа подумала об огромном состоянии Йоргоса Костакиса.

И тут же прогнала эту мысль.

Она не желает иметь ничего общего с этим человеком.

Какие бы планы он ни строил на ее счет.

Никос отодвинул рукав пиджака и посмотрел на массивные золотые часы на сухощавом запястье. Зачем старик Костакис его позвал сюда? Вот уже больше десяти минут он топчется на крытой террасе, а ведь десять минут при его занятости — немалый срок. Никос Вассилис вообще не любил ждать, он был человеком действия. Такой уж у него характер.

Из-за широкой двустворчатой двери, ведущей в пышно убранную гостиную, снова появился лакей. Он приблизился к Никосу и равнодушным тоном спросил, не желает ли тот еще чего-нибудь выпить. Никос в ответ лишь раздраженно мотнул головой и продолжил смотреть на расстилающийся внизу сад. Прекрасно распланированный и ухоженный, он был рассчитан на то, чтобы производить впечатление, но вот гулять по нему не хотелось. Ну уж нет, невольно пришло в голову Никосу, если я стану отцом, надо будет создать подходящую обстановку для детей…

Его мысли приняли другое направление, обратившись к тому, что он собирался сделать — жениться на некрасивой, изнеженной внучке Йоргоса Костакиса, которую он никогда не видел. Он поймал себя на том, что побаивается. Неужели и вправду он решился на такое?

Никос решительно отмел сомнения. В конце концов, это же не на всю жизнь. Старик Костакис не бессмертен, лет через шесть он умрет, а тогда можно будет как-нибудь тихо развестись с его внучкой.

За спиной послышались шаги. Никос обернулся — и замер, глядя прищуренными глазами на незнакомую девушку. Пышные волосы цвета темной бронзы падали на плечи, подчеркивая гладкость стройной шеи. Скользнув по ней быстрым взглядом, достаточным, чтобы отдать ей должное, Никос посмотрел на лицо девушки.

О, да она красотка! Не такая смуглая, как гречанки, кажется просто слегка загорелой. Небольшой аккуратный носик, четко очерченные скулы и широкий рот с пухлыми губами. Глаза темно-каштанового цвета окаймлены на удивление длинными, пушистыми ресницами.

Взгляд Никоса скользнул вниз, по гладкой шее, обрамленной роскошными волосами, потом по высокой, полной груди, подчеркнутой облегающим жакетом. Задержался на тонкой талии и переместился на плавно круглившиеся бедра, а затем — на длинные-предлинные ноги.

Но кто она такая, черт возьми?

Его мозг заработал, прервав бездумное созерцание женских прелестей. Что делает эта сногсшибательная красотка в доме Йоргоса Костакиса?

Ответ пришел сразу, болезненный словно удар в солнечное сплетение. Существовала только одна причина, почему такая женщина могла находиться в частной резиденции старика Костакиса. Она его личная гостья. Очень личная.

Все Афины знали, что Йоргос Костакис любит держать возле себя целый табун женщин. Этим он был известен еще задолго до болезни жены.

Причем это всегда были молодые девушки, хотя сам Йоргос все больше старился.

Какая гадость, подумал Никос. Даже если старик, которому под восемьдесят, все еще на что-то способен, все равно противно даже думать о том, что рядом с ним находится женщина, которая ему во внучки годится.

Выйдя из полумрака огромного дома, Андреа зажмурилась, ослепленная ярким светом, заливавшим террасу. Когда зрение немного восстановилось, она увидела у балюстрады силуэт незнакомого мужчины. Затем прорисовались черные волосы, солидный деловой костюм, безукоризненно повязанный галстук… и лицо, заставившее ее остановиться. По-южному смуглое — наверное, человек из этих мест, — с поразительно светлыми серо-голубыми глазами, внимательно глядящими на нее.

Внезапно что-то изменилось — на лице мужчины появилось неодобрительное, даже презрительное выражение. Но Андреа успела заметить оценивающий взгляд, которым этот потрясающий мужчина только что смотрел на нее. Андреа привыкла к таким взглядам. Не сказать, чтобы ей это нравилось, скорее докучало. С некоторых пор она стала ходить в просторных одеждах, скрывающих фигуру, заплетала волосы в свободную косу и редко когда красилась. Горько было сознавать это, но она заранее знала: с каким бы интересом ни смотрели на нее мужчины, любой из них с ужасом отвернется, стоит ему только увидеть ее всю…

Андреа отогнала мрачные мысли, и привычная горечь сменилась столь же привычным, хотя тоже не лишенным горечи, чувством благодарности своей матери, судьбе, провидению, всем, кто помогал ей на протяжении долгих мучительных лет.

Решиться на поездку было нелегко. Ей помогли принять такое решение ее друзья, Тони и Линда.

— Но зачем он все это делает? — беспомощно воскликнула Андреа уже в который раз. — Он что-то задумал, и меня это беспокоит.

— Может, Энди, он просто хочет познакомиться с тобой, — успокаивающе проговорила Линда. — Может, он стар и болен и хочет загладить свою вину.

— Ну да, и поэтому я получаю письма с приказом немедленно явиться в его дом. И ни слова о маме! Нет, если б он раскаивался, то был бы повежливее, и написал бы маме, а не мне.

Андреа нахмурилась. В разговор вмешался Тони:

— Послушай, если ты ему для чего-то нужна, то он с радостью пойдет на твои условия.

— Какие условия? — взорвалась Андреа. — Да мне от него ничего не нужно!

— У него есть деньги, — спокойно проговорил Тони. — Куча денег.

— Да пусть он ими подавится! — сердито закричала Андреа. — Я и пенса у него не возьму!

— А как же твоя мама, Энди? — все так же спокойно спросил Тони.

Андреа сникла, а Тони все не замолкал:

— Что, если он отстегнет тебе достаточную сумму, чтобы расплатиться с долгами и переехать в Испанию?

У Андреа перехватило дыхание. Вот так задыхается мать, день за днем, без конца. Андреа словно услышала сухой астматический мамин кашель, увидела, как она замирает, согнувшись, у раковины и дышит, медленно, прерывисто.

— Нет, я не могу, — бессильно проговорила Андреа. — Яне могу взять деньги у этого человека!

— И все-таки подумай как следует, — настаивал Тони. — Ты их возьмешь не для себя, а для своей матери. Он ей обязан, ты сама много раз это говорила! Она подняла тебя одна, а с его стороны были только обиды и оскорбления. Он купается в роскоши, у него сотни миллионов, а ты, его внучка, живешь в доме для бедных. Сделай это ради матери, Энди.

Последние слова в конечном счете решили все. Хотя Андреа до дрожи не хотелось иметь ничего общего с человеком, столь бессердечно обошедшимся с ее матерью, в тот момент, когда Тони произнес слово «Испания», она поняла: надо ехать. Ехать и постараться заставить деда купить для матери небольшую квартирку где-нибудь, где круглый год тепло и сухо…

• Предыдущая
• 3/28
• Следующая