Князь Воротынский - Ананьев Геннадий Андреевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/114
• Следующая

Найдутся, убедили сигизмундовы послы Мухаммед-Гирея, знатные вельможи, которые станут внушать всем, что только Сагиб-Гирей дарует Казани свободу и обогатит ее народ. Тогда не придется брать Казань штурмом.

Всего этого еще не знал Василий Иванович. Не знал он и того, что давно уже послал Мухаммед-Гирей в Казань целый отряд верных ему сановников, и те не сидели сложа руки. Гонцы несли в Крым ободряющие вести: сторонников Гиреев в Казани больше, чем можно было ожидать, Шах-Али не любим ни знатью, ни воинами, сопротивляться он не станет и сбежит, как только Сагиб-Гирей появится на берегу Волги.

Мухаммед-Гирей изготовил свои тумены для похода через Дикую степь к Волге. Вопреки воле султана. Изготовил непривычно рано, когда степь только-только начала подтаивать на солнцепеках.

Ни Шах-Али, ни сеид ничего об этом не знали, однако первосвященник, привыкший к великому почитанию, начинал замечать во взглядах правоверных едва уловимую холодность, и это его весьма тревожило. Он пытался понять, отчего зарождается неприязнь и почему неприязнь эта старательно скрывается. Даже ципцан, посол Гирея, так почтителен, что становится неприятно от его притворной любезности. А в глазах нет-нет, да и мелькнет холодок высокомерия.

«Недовольны вельможи, что я призываю правоверных быть покорными воле Аллаха, почитать Шаха-Али и не выказывать вражды воеводе московскому, послу великокняжескому и купцам русским? Не думают тупоголовые, заплывшие жиром, чем вражда с русским царем может обернуться для казанского ханства и для всех правоверных мусульман».

Сеид считал, что следует благодарить Аллаха, наделившего добротой русского царя, его князей и бояр. Никто бы их не осудил, если бы они, мстя за набеги постоянные, за полон ежегодный, тысячами исчисляемый, побили бы всех казанцев, кто выше колеса повозки. Так поступал со своими врагами великий Чингисхан, и ему поют вот уже сколько поколений славу. Русский же царь, несмотря на обиды, чинимые казанцами, никого не тронул. Как было ханство, так оно и осталось. Прислал воеводу в Казань лишь для того, чтобы не возобновлялись те самые набеги за пленниками и конями на земли царские, не осквернялись бы храмы христианские да не грабились бы они. Сами же казанцы просили об этом после того, как бог покарал Мухаммед-Амина за коварство его, за кровь христианскую, пролитую целыми реками. Ужаснулись казанцы мучительной смерти жестокого хана, послали к царю русскому просить из его рук хана, но забывать это начали. Так быстро!

Москва могущественней Казани, это – истина, и если станет Казань и впредь досаждать Москве, нанося ей урон и обиды, тогда подрубит она ханство под самый корень. Только добрый мир спасет правоверных от бесцельной гибели, сохранит все, что у них есть сегодня: процветание и веру. Да и от Гиреев алчных, мечтающих стать властелинами Вселенной, обережет Москва.

Ясно каждому, кто имеет ум и честь, что властолюбие и жестокость Гиреев не имеет предела. Казанское ханство под их пятой застонет стоном горестным, и прольется без меры кровь правоверных. А простит ли Аллах своему первослужителю, кому определено направлять верующих на путь истинный, подобное? Хотя он и Милосердный. Не станет ли его, сеида, участь подобна участи Мухаммед-Амина?

Раздумья эти прервал мулла одной из окраинных мечетей Казани, которому сеид обещал летом этого года паломничество в Мекку и Медину. Мулла всячески поддерживал его, сеида, политику, был истинным сторонником московского протектората и не хотел никаких осложнений во взаимоотношениях казанского хана с московским царем.

– Слышал я, почтенный улема, от своих прихожан, будто их подговаривают выступить против Шаха-Али. А когда, обещают, сядет на ханство Сагиб-Гирей, будет его сторонникам вольно грабить русских купцов. Богатство их, внушают, вызывая алчность, не подлежит счету.

– О, дрова для геенны! Как много отступивших. Не Всевышний ли предупреждал нас: «Сколько мы погубили до них поколений; они были сильнее их мощью и искали на земле, есть ли убежище!.. Поистине, в этом – напоминание тому, у кого есть сердце или кто преклонил слух и сам присутствует!»

– Человек – заблуждающийся. А многие к тому же – алчны.

Нет, не понял почтенный мулла сеида. Не об этом он сокрушался. Верно, алчные всегда забывают, что ограбить купца – ограбить себя; убить купца – убить себя; но те, кто толкает на прегрешение алчных, разве у них нет головы? Царь московский может постоять за своих людей. Месть настигнет свершивших зло, и целое поколение казанцев исчезнет с лица земли. Именно это заботило сеида. К таким же последствиям вело и подстрекательство против Шаха-Али. Итог один: война с Россией. А это – конец.

«Неужели Мухаммед-Гирей со своим братом завоюет казанское ханство?! Тогда – всему конец. Сагиб-Гирей – начало конца. На многие века!» – гневался сеид на тех, кто, называя себя мусульманином, совершенно не считался с мнением его, первосвященника, кому Аллах предначертал направлять на верный путь предавшихся Аллаху. С мнением верховного судьи всех поступков правоверных в ханстве.

– Призывай с мимбара молящихся не идти путем отступников, для кого у Аллаха припасен огонь жгучий. Да благословит тебя Всевышний, Всемилостивейший и Милосердный. И прошу тебя, давай мне знать обо всем, что услышишь против Шаха-Али или что о Сагиб-Гирее.

Мулла покинул покои сеида, и тот погрузился в тяжелые раздумья. Вот уже третий священнослужитель приносит ему подобную весть. Выходит, не случайно подстрекают казанцев против Шаха-Али. Выходит, Мухаммед-Гирей, совсем потеряв голову, рвется подчинить себе казанское ханство. Трудно будет Шаху-Али противостоять своими силами, почти невозможно, ибо он не любим народом, слишком молод и не в меру мстителен, не наделен и проницательностью. Шаха-Али нужно менять. Срочно. Пока не нагрянул Мухаммед-Гирей со своим братом.

«Сегодня подготовлю письмо царю Василию и завтра пошлю гонца».

И еще одно свое намерение он, наконец, решился исполнить. Он давно собирался произнести с мимбара проповедь о том, что не должно быть вражды между мусульманами и христианами, ибо они – одной веры. Как и иудеи. Авраам – отец Измаила и Исаака. Моисей, Муса, почитаем и иудеями, и мусульманами. Иисус Христос, Иса, был предтечей пророка Мухаммеда. Бог один у всех, лишь разные пророки, которые и почитаются по-разному. Но разве это – предлог для вражды? Сеид понимал, что подобная проповедь прозвучит громом среди ясного неба, ибо народ темен и знает лишь то, что внушают ему с детства муллы и родители, оттого все не решался на такое откровение, но теперь видел, что пора внушить праведную мысль вначале служителям мечетей, чтобы потом, когда он сам прочтет проповедь, они поддержали его в своих проповедях и в беседах с правоверными.

Он тут же послал своего верного слугу к Шаху-Али, чтобы тот нашел благовидный предлог посетить его, сеида, завтра после свершения салят асгозахр, полуденного намаза, а сам сел писать письмо царю Василию, не доверяя это секретное слово никому. Даже преданному секретарю.

На рассвете, когда еще не разнеслись над городом с минаретов мечетей призывы муэдзинов к верующим совершить салят ассубх, чтобы вознести вместе с зарей хвалу Всевышнему, гонец сеида выехал со двора первосвященника и поскакал к переправе. Провожал его сам сеид, совершив перед этим фатиху.

Не внял Аллах просьбе сеида благословить путь гонца, через несколько часов его, скрученного арканом и завернутого в кошму, бросили к ногам мухаммед-гиреевского ципцана и вытащили изо рта тугой кляп.

– Было ли с ним письмо? – спросил ципцан перехвативших сеидовского гонца.

– Мы не искали у него ничего, – ответил один из воинов, могучий, как буйвол. – Зачем зря терять время. Если письмо есть, оно – с ним.

– Развяжите. Обыщите. Или ты сам скажешь, продавшийся неверным, где послание нечестивца Василию?

– В голенище сапога, – покорно ответил гонец, совершенно не собираясь противиться воле Аллаха, который предначертал ему то, что предначертал.

• Предыдущая
• 4/114
• Следующая