Мастер Баллантрэ - Стивенсон Роберт Льюис - Страница 24

• Предыдущая
• 24/87
• Следующая

Это послание я, разумеется, тотчас отнес мистеру Генри, и он, равно как и я, подумал, по всей вероятности, одно и то же, а именно: что письмо пришло неделей позже, чем следовало. Я, конечно, поспешил послать ответ полковнику Бурке и попросил его передать мастеру Баллантрэ, чтобы он прислал за деньгами, что мы вручим их посланному, но, несмотря на всю мою поспешность, я не мог предупредить того, что должно было случиться. Я мог только надеяться на то, что Провидение не допустит, чтобы совершилось что-нибудь ужасное, хотя, как я теперь вспоминаю, мы, желая предупредить разыгравшуюся все-таки катастрофу, сделали со своей стороны все, что могли, чтобы не дать ей возможности совершиться.

Получив письмо от полковника, я приобрел подзорную трубу, чтобы иметь возможность видеть из своей комнаты, если кто-нибудь чужой покажется вдали аллеи. Кроме того, я узнал у крестьян, в какое время приблизительно свободные торговцы приходят в поместье, чтобы в случае, если между ними окажется посланный от мастера Баллантрэ, я мог пригласить его к себе и осведомиться о том, что меня интересовало. Я обратился с этим вопросом к крестьянам, а не к самим торговцам, с которыми я иногда встречался, по той причине, что торговцы эти были народ грубый. Иметь с ними дело было крайне неприятно, тем более, что большинство из них были воры, и, кроме того, все они были вооружены. Меня эти вечно полупьяные разбойники терпеть не могли и не только дали мне почему-то прозвище «подагрик», а старались всячески злить меня. Раз как-то я поздно вечером шел по одной из боковых аллей огромного парка, как вдруг на меня набросилась партия полупьяных торговцев и крича: «Подагрик, подагрик!», заставила меня плясать перед ней, то есть торговцы своими обнаженными кортиками принялись бить меня по ногам и таким образом, разумеется, заставляли меня прискакивать и делать невольные движения ногами. Хотя существенного вреда они мне не причинили, они настолько сильно побили меня, что мне пришлось несколько дней пролежать в постели. По моему мнению, для Шотландии это положительно позорно, что в XVIII веке там могли происходить еще подобные вещи, и виновники таких гадких поступков, совершая их, не подвергались за это наказанию.

Седьмого ноября того же злосчастного года я, гуляя по парку, увидел вдруг свет на Мекклеросском маяке. Я гулял уже довольно долго, и мне пора было уже возвращаться домой, а между тем я все-таки пошел по аллее дальше вперед, так как настроение у меня в продолжение всего этого дня было до такой степени скверное, что я решил, что мне необходимо побыть еще на воздухе. Я прошел к тому месту, которое носило название «Горная вершина». Солнце уже зашло, но на западе виднелась еще широкая светлая полоса, бросавшая свет на залив, и при этом свете я увидел вдали, на берегу залива, партию контрабандистов, разводивших огонь, а на воде люггер, взятый на гитовы. Корабль этот, по всей вероятности, только недавно бросил якорь, а лодка только что была спущена и в скором времени должна была пристать к пристани, находившейся в конце аллеи, засаженной кустарниками. Не было никакого сомнения в том, что тот, кто должен был подъехать к нашей пристани, был посланный от мастера Баллантрэ.

В ту же минуту, как я заметил все это, не думая о том, что мне могла грозить какая-нибудь опасность, спустился по откосу холма к самому заливу и, спрятавшись за кустарниками, наблюдал за тем, что происходило на корабле и на лодке.

Лодка отплыла от корабля, в ней сидел капитан Крэль, и, что случалось чрезвычайно редко, — сам сидел на руле. Рядом с ним сидел пассажир. Матросы с трудом поместились в лодке, вследствие того, что вся она была занята пакетами и чемоданами пассажира, но, несмотря на это, она быстро помчалась по воде, когда матросы принялись работать веслами. В самом скором времени лодка пристала к пристани, пакеты и чемоданы пассажира лежали уже на берегу, а рядом с ними стоял сам пассажир.

Это был высокий, стройный человек в черном костюме, с саблей на боку и с тросточкой в руке. Когда капитан на лодке отъезжал от пристани, человек в черном костюме махнул ему тросточкой, как бы выражая этим не то поклон, не то благодарность.

Как только лодка отошла от берега, я, набравшись мужества, в то время как душа моя была полна страха и предчувствий истины, вышел из своей засады и остановился неподалеку от того места, где стоял незнакомец. Мне кажется, что я простоял бы на берегу, дрожа от холода, в продолжение всей ночи, если бы незнакомец не обернулся в ту сторону, где я стоял, и, увидев меня сквозь туман, который начал было спускаться на землю, не сделал бы мне знак рукой и не закричал бы, чтобы я подошел к нему.

Я с тяжелым сердцем подошел к незнакомцу.

— Вот, мой добрый человек, — сказал он мне, на правильном английском языке, — тут у меня есть вещи, которые следовало бы снести в дом лорда Деррисдира.

Теперь я подошел к нему настолько близко, что ясно мог разглядеть его.

Это был очень красивый и стройный молодой человек, с худощавым смуглым лицом и быстрым, живым, острым взглядом, какой бывает у людей, привыкших командовать, и с родимым пятном на щеке, которое нисколько не портило его. На руке у него блестел крупный бриллиант, костюм на нем был хотя одноцветный, но щегольский, сшитый на французский фасон, он носил более длинные манжеты, чем было модно в то время, и они были из самой тонкой материи.

Меня крайне удивлял этот нарядный костюм человека, только что покинувшего грязный корабль контрабандистов. В то время, как я думал еще об этом, незнакомец взглянул на меня вторично, и теперь уже проницательным, испытующим взглядом, и затем, улыбнувшись, сказал:

— Бьюсь об заклад, что я знаю, кто вы такой, и мне известно не только ваше имя, но и ваше прозвище. Вы — мистер Маккеллар.

Услыхав эти слова, я задрожал.

— О, — сказал он, — вам нечего меня пугаться. Я вовсе не сержусь на вас за ваши скучные письма, и я имею даже намерение воспользоваться вашими услугами. Называйте меня мистером Балли. Я это имя теперь принял или, вернее, чтобы быть более точным, свое настоящее имя я сократил в «Балли». Будьте так любезны и потрудитесь забрать столько вещей, сколько вы в состоянии снести, и доставьте их в дом, остальные вещи могут полежать немного на берегу. Ну-с, пойдемте, нечего нам тратить без толку время.

Он говорил таким повелительным тоном, что я совершенно машинально, не думая о том, что я делаю, взял в руки часть вещей и собрался их нести. Я был до такой степени взволнован и расстроен, что положительно сам не помнил, что я делаю.

Как только я взял в руки вещи, он быстро повернулся и пошел вперед по аллее, засаженной по обеим сторонам кустарником. В аллее было уже довольно темно, так как кустарники, которыми была засажена аллея, были густые и принадлежали к числу растений, зеленеющих и летом, и зимой.

Я шел за моим повелителем и нес пакеты, но, несмотря на то, что я нес большую тяжесть, я вовсе не замечал этого, до такой степени я был взволнован мыслью о неожиданном появлении мистера Баллантрэ.

Пройдя небольшое пространство, я вдруг остановился и положил на землю пакеты. Молодой приезжий обернулся ко мне и взглянул на меня.

— Ну, что же? — спросил он.

— Вы мастер Баллантрэ? — спросил я.

— Совершенно верно. Да я и не скрывал этого, сметливый мистер Маккеллар.

— Боже мой, да зачем же вы приехали сюда? — закричал я. — Уезжайте, уезжайте лучше обратно, пока еще есть время!

— Благодарю вас за совет, — сказал он, — но я им не воспользуюсь. Если я явился сюда, то в этом виноват ваш патрон, а никак не я, у меня не было другого выхода. А так как он, а отчасти и вы виноваты в этом, то и несите последствия вашей вины. А теперь потрудитесь опять взять мои вещи, вы бросили их на землю, а земля сырая, и несите их вслед за мной.

Но в этот раз мне и в голову не пришло послушаться его. Напротив, я подошел к нему очень близко и сказал:

— Если ничто не может заставить вас вернуться назад, то это только доказывает, что вы не христианин и не джентльмен, так как если бы вы были тем и другим, вы бы никогда не решились быть настолько бессовестным, что…

• Предыдущая
• 24/87
• Следующая