Шансы. Том 1 - Коллинз Джеки - Страница 7
- Предыдущая
- 7/111
- Следующая
Она медленно собирала тряпкой воду, не в состоянии поверить тому, во что превратилась ее жизнь. Ей хотелось плакать, но слез не было. Когда женщина, называвшая себя ее бабушкой, пришла, чтобы забрать ее, она плакала столько, что пролитых слез, казалось, хватило бы на долгие годы. А потом был Нью-Йорк — и вместо школы она должна была уродовать свои руки мытьем полов.
— Тебя испортили, — сказала ей бабушка Элла. — Но ничего, моя девочка, я это поправлю. Ты меня слушаешь? Твоя мать все время трудилась. Она наводила порядок в доме, ухаживала за своим братом и наслаждалась этим.
Кэрри ненавидела это. Она ненавидела свою бабку, ненавидела Нью-Йорк, свою работу. Ей хотелось домой, в Филадельфию, к людям, которых она считала своей настоящей семьей.
И вот теперь ее выгнали с работы. Бабушка Элла разразится руганью; больше Кэрри не придется утаивать цент-другой, которые время от времени она подбирала с пола. Нет, это было просто нечестно.
Убравшись в кухне, Кэрри вышла из ресторана и в задумчивости остановилась на тротуаре, размышляя над тем, что ей делать. Может, попробовать подыскать себе самой что-то, пока бабушка не узнала о том, что ее выгнали?
Приближалась зима. На улице стало холодно, а пальто у нее не было. Озябшая, она шла вдоль стен домов, мимо витрин дешевых забегаловок, с голодной жадностью вдыхая запах горячих сосисок. Это было все, что она могла себе позволить, тем более что чернокожей и не разрешили бы сесть за столик.
В Нью-Йорке Кэрри поняла, что значит быть черной. Здесь она впервые услышала слово «ниггер» и научилась пропускать мимо ушей все те гадости, которые окружающие отпускали по поводу цвета ее кожи. В Филадельфии меньшинством были белые. Там она жила в окружении цветных соседей, ходила в цветную школу. Белые. Интересно, что асе заставляет их думать, будто они лучше других?
Она прибавляла шагу, проходя мимо смотрящих на нее мужчин. В последнее время она заметила, мужчины постоянно пялятся на нее. Старенький свитер, из которого Кэрри давно выросла, плотно обтягивал ее груди. Но при ходьбе они все равно раскачивались, а она этого терпеть не могла. Мама Сонни обещала купить ей бюстгальтер, но когда Кэрри заикнулась об этом Элле, то бабка, окинув фигуру девочки острым взглядом, заявила:
— Не бойся вытряхнуть их наружу, милочка. Пусть на них посмотрят. Ты только дай мужикам их пощупать — и у тебя всегда будет работа.
Но ведь это же было не так, правда? Если бы этот жирный шеф не трогал ее, она бы продолжала спокойно работать.
Она остановилась у витрины итальянского ресторанчика, выглядевшего таким теплым и уютным, дрожа от холода. Поднявшийся ветер сделал ее кожу похожей на гусиную. Обхватив плечи руками, Кэрри стояла и думала, как ей быть. Мимо прошел бродяга, обдав ее запахом перегара, напомнившим сразу же о бабке. Кэрри понимала, что должна на что-то решиться. Что ужасного может с ней случиться, если она сейчас войдет через главный вход и спросит насчет работы? Ведь не «съедят же ее, в худшем случае только оскорбят как-нибудь. В Нью-Йорке к этому быстро привыкаешь.
Набравшись храбрости, она скользнула внутрь, подумав внезапно, что лучше бы ей этого не делать. Ей показалось, что она стоит у двери уже несколько часов, и люди не спускают с нее взглядов, хотя на самом деле промелькнули считанные секунды и по лестнице к ней стал спускаться какой-то огромный мужчина. Она вновь обняла себя за плечи, готовая к тому, что сейчас ее вышвырнут на улицу.
— Эй! — услышала она. — Нужен столик? В это было невозможно поверить. Столик! Ей? Чернокожей девчонке в ресторане для белых? Он что, с ума сошел?
— Я ищу работу, — едва слышно проговорила она. Мытье полов, посуды… Что угодно.
— А! Тебе нужна работа! — воскликнул мужчина. — Давай-ка пройдем на кухню. Не знаю, есть ли у нас что-нибудь, мы поговорим об этом. Любишь горячую пасту?
Кэрри и представления не имела о том, что такое паста, но уж больно хорошо прозвучало слово «горячая», а потом она никак не могла прийти в себя от дружелюбного голоса. Она только кивнула, и мужчина, положив ей на плечо руку, повел девочку через ресторан. На кухне она познакомилась с его женой, Луизой, и узнала, что самого его зовут Винченцо. Супруги так суетились вокруг нее, как будто им было абсолютно безразлично, какого цвета ее кожа.
— Такая молоденькая, — ласково проговорила Луиза, — совсем еще ребенок.
— Мне шестнадцать, — тут же заявила Кэрри, но по взгляду, которым обменялись муж и жена, ей стало ясно, что они ей не поверили. Ей захотелось сказать им правду, но бабка совсем запугала ее. «Если ты кому-нибудь проболтаешься о том, сколько тебе лет, — с угрозой в голосе говорила она, — то тебя тут же отправят в исправительный дом для девчонок, сбежавших из школы».
Как это было гадко, ведь именно сама бабушка Элла забрала ее из школы и разрушила то маленькое счастье, в котором она жила.
Никакой работы для нее в ресторане Винченцо с Луизой не нашли; кухонька была совсем крошечной, и в ней уже работали трое помощников. Но Винченцо куда-то вышел и вскоре вернулся с хорошей новостью: мистеру Бернарду Даймсу, их постоянному посетителю, требовалась уборщица по дому, так что если она не против, это можно будет устроить. Если она не против!
Винченцо провел ее в зал и представил мистеру Даймсу, окинувшему девочку спокойным взглядом своих карих глаз.
— Вы сможете выйти на работу в понедельник? — спросил он.
Она кивнула, боясь проронить хоть слово.
Кэрри вышла из ресторана, не помня себя от свалившейся на нее удачи. Что она скажет бабушке Элле? Правду — что теперь она будет работать в частном доме и получать больше денег? Или ложь — что она по-прежнему скоблит кухонные полы?
Ложь, как бы противна ее натуре она ни была, представлялась Кэрри более разумной. Теперь она сможет оставлять какие-то деньги для себя, отдавая бабке прежнюю сумму.
Так продолжалось в течение месяца. Каждое утро Кэрри выходила из убогой квартирки, где она жила вместе с Эллой, и направлялась в центр, где на Пятой авеню стоял особняк мистера Даймса. Работу ее проверяла строгая экономка. Самого хозяина, мистера Даймса, Кэрри видела всего дважды, и оба раза он улыбался ей и интересовался, как у нее идут дела.
У нее было такое ощущение, что она его хорошо знает. Ежедневно она готовила ему постель, меняла шелковые простыни, наводила порядок в ванной, чистила его ботинки, стирала и гладила его одежду, убиралась в кабинете, где задерживалась иногда перед оправленными в серебряные рамки фотографиями знаменитостей.
Мистер Даймс был театральным продюсером. Миссис Даймс в природе не существовало: на светских раутах и вечеринках его сопровождали, время от временя меняясь, ослепительные блондинки. Но на ночь в его доме они никогда не оставались — Кэрри была уверена в этом. Мистер Даймс представлялся ей самым красивым и солидным мужчиной, которого она в своей жизни видела. Как однажды она открыла для себя, мистеру Даймсу было тридцать три года и он был очень богат.
В один из дней экономка предложила Кэрри, если та, конечно, не будет возражать, переселиться сюда, в дом на Пятой авеню.
— Там на первом этаже есть небольшая комнатка. Без поездок по городу тебе будет гораздо легче. Кэрри пришла в восторг от идеи.
— Я с радостью.
— Тем лучше. Приноси в понедельник свои вещи.
Мыслям в голове Кэрри стало тесно. Так она и сделает! Уж здесь-то бабушке Элле никогда ее не разыскать. О новой работе она ничего не знает, а выследить ее у нее просто ума не хватит.
Даже в мечтах не могла она себе представить, что будет жить в доме на Пятой авеню. Собственная комната! Пять долларов в неделю! У нее немного уйдет времени на то, чтобы скопить достаточную сумму и вернуться в Филадельфию, в свою родную семью.
Все это было в пятницу, до претворения мечты в жизнь ее отделяли только суббота и воскресенье. По дороге домой Кэрри строила планы своего освобождения. Элла уже ждала ее, вернее, не ее, а те деньги, которые девочка приносила по пятницам. Получив их от Кэрри, она тут же ушла.
- Предыдущая
- 7/111
- Следующая
