Грешники - Коллинз Джеки - Страница 2

• Предыдущая
• 2/39
• Следующая

Она наложила «блеск» на губы.

— Умираю от голода. Как насчет ленча?

Они отправились в их любимый итальянский ресторан, и к ним вернулось хорошее настроение.

— Воскресенье — ужасный день, — задумчиво произнесла Клаудия. — Он тянется бесконечно.

Она отпила красное вино и улыбнулась хозяину заведения, толстому коротышке, который радостно ответил на ее улыбку.

— Знаешь, все считают себя красивыми, я в этом уверена. Люди смотрят в зеркало, видят пару глаз, нос, рот и думают — какая славная мордашка! — Ее смех оживил ресторан, и Дэвид рассмеялся вместе с Клаудией. Она была очаровательной, заводной девушкой. Он пережил немало внебрачных связей, но эта отличалась от всех прежних; впервые он пожалел о том, что несвободен.

— Как-то я познакомилась с человеком, — сказала Клаудия. — Он обещал мне яхту на юге Франции, виллу на Кубе, массу бриллиантов и все прочее, а потом вдруг испарился. Позже я слышала, что он — шпион и что его застрелили. Забавная штука жизнь.

После ленча они поехали по Уэс-энду в поисках фильма, который оба хотели посмотреть.

— Взгляни на этих психов, — воскликнула Клаудия, глядя на большую колонну людей, идущих в сторону Трафальгарской площади. — Ты можешь представить себя убивающим свое свободное время перед каким-нибудь посольством, сидящим на мостовой? Любопытно, почему у всех этих парней бороды?

Она прильнула к Дэвиду.

— Бог с ним, с фильмом. Давай вернемся ко мне и… Я хочу заняться любовью, а ты?

Мог ли он возразить ей?

На плакате, висевшем на спине дородной женщины, было выведено: «Бомбу — вне закона».

Молодой бородач держал в руках щит с надписью: «Миру — мир».

Изможденная женщина с двумя неухоженными детьми сжимала пальцами края картонки с требованием: «Прекратить производство ядерного оружия».

Эти люди, а также несколько сотен других, медленно входили на Трафальгарскую площадь. Там стояли те, кто прибыл сюда раньше. Возле памятника Нельсону и фонтанов собралась большая толпа.

Линда Купер уже была на площади. Она оказалась зажатой между группой девушек с серьезными лицами, длинными, нечесаными волосами, в грязных пальто и молодым человеком в очках, который постоянно бормотал что-то себе под нос.

Линда была привлекательной женщиной, разменявшей четвертый десяток. Шифоновый платок частично скрывал ее золотисто-каштановые волосы. Кремовый костюм от Шанель казался неуместным в такой обстановке. Глядя на Линду, можно было подумать, что лет десять назад она была очень хорошенькой, но сейчас ее портило выражение покорности, смирения. На лице Линды были крохотные морщинки, следы усталости и некоторый избыток косметики. Однако в целом она еще была интересной женщиной.

Она смотрела по сторонам и чувствовала себя как-то странно среди толпы, без Дэвида. Она редко делала что-то или ходила куда-то без него, но в последнее время он стал чаще уезжать в длительные командировки и задерживаться допоздна в офисе. Он казался полностью поглощенным своей работой. Похоже, больше его ничего не интересовало.

Линда вздохнула. Она чисто случайно попала на сегодняшнее сборище. Дэвид снова куда-то уехал, и она внезапно испытала потребность вырваться из дома в внести какое-то разнообразие в свою жизнь. Дети проводили уик-энд за городом у родителей Линды; она отказалась поехать туда, полагая, что Дэвид будет дома, но в последний момент ему, как всегда, пришлось куда-то умчаться. Оставшись в одиночестве, Линда вдруг поняла, что не в силах высидеть весь день дома; она позвонила Монике и Джеку, и они пригласили ее на ленч. Но тут она совершила ошибку: они были друзьями Дэвида по его холостяцкой жизни. Линда чувствовала в их отношении к себе какую-то затаенную насмешку типа «а все-таки она женила на себе Дэвида». Через полтора часа она откланялась, сославшись на то, что дома ее ждут дела, которые надо завершить к приезду детей. К удивлению Линды, Моника и Джек не стали удерживать ее.

По дороге домой она увидела демонстрантов, знамена, толпу; поддавшись внезапному порыву, она запарковала свой «мини»в переулке и пошла пешком в сторону Трафальгарской площади, которая, похоже, была общим местом сбора.

Она часто думала о движении за ядерное разоружение и втайне хотела стать его участницей. Выразить свой протест — это минимум того, что человек обязан сделать ради себя и своих детей. Начиналась новая эра. Шел шестьдесят девятый год, и люди протестовали без страха и оглядки. Линда хотела быть среди демонстрантов.

Очкарик, стоявший возле нее, вдруг посмотрел на часы.

— Уже три, — возбужденно заявил он.

Внезапно толпа подалась вперед, раздались крики. Небольшая группа людей, отделившись от основной массы, бросилась на проезжую часть и уселась на ней. Поток подхватил Линду, и она оказалась возле края тротуара. Полицейские оттаскивали сидящих с мостовой. Как только одного человека удаляли с проезжей части, его место тотчас занимал кто-то другой. Толпа завелась. Люди скандировали лозунги, оскорбляли полицейских. Большой голубой фургон постепенно заполнился нарушителями общественного порядка, однако новые люди по-прежнему занимали места на проезжей части.

— Бомбу — вне закона, — закричала Линда, чувствуя себя великолепно. Она протестует против бомбы. Участвует в мероприятии, имеющем всемирное значение. В меру своих возможностей спасает будущее ее детей. Это было захватывающее приключение.

— Бомбу — вне закона, — подхватили соседи.

— Пойдемте. — Темноволосый молодой человек взял Линду за руку, они выбежали на дорогу. Сели на асфальт перед приближающимся такси.

— Ну и кретины, — прорычал возмущенный водитель.

Линда испытала небывалый душевный подъем; розовощекий констебль потащил ее за руки к тротуару. Она сопротивлялась; другой полицейский подхватил ноги Линды. Она смутилась из-за того, что ее юбка задралась значительно выше колен; стражи порядка бесцеремонно бросили Линду на тротуар.

Кто-то подал Линде руку и помог подняться. Она обнаружила пропажу туфель и ссадину на руке. Платок слетел с головы, волосы падали на лицо.

— Ну и вид у вас, а? — произнес все тот же темноволосый молодой человек. — Хотите повторить?

Какая-то девушка схватила его за руку.

— Бежим, Пол, — сказала она. — Бежим. Ты же не хочешь, чтобы нас снова доставили на Боу-стрит.

Она была юной и миниатюрной, с длинными пшеничными волосами. Пол словно не замечал ее.

— Слушайте, — обратился он к Линде, — вам лучше пойти с нами. Мой приятель живет неподалеку, там мы найдем для вас обувь.

— Ну… — неуверенно протянула Линда.

— Поспешим, Пол, — сердито сказала девушка.

— Хорошо, — решилась Линда, и троица начала пробираться через толпу.

Пол взял Линду за руку и повел ее сквозь людскую массу. Его подруга с пшеничными волосами плелась следом.

— Меня зовут Пол Бедфорд, а вас?

Линда посмотрела на своего спутника. Он был рослым, сероглазым. Ему года двадцать два, подумала женщина. Он показался ей очень привлекательным, и она смутилась.

— Миссис Купер, — твердо произнесла она.

Он как-то странно посмотрел на нее — удивленно, недоумевающе.

— Миссис Купер?

Жесткая мостовая холодила ее ступни, обтянутые чулками. Линде захотелось оказаться в безопасности ее дома, не спешить по Трафальгарской площади с незнакомым молодым человеком, которого она встретила всего десять минут назад.

— Мой автомобиль стоит недалеко отсюда, — сказала она. — Наверно, будет лучше, если я вернусь к нему. Я уверена, в багажнике валяются старые туфли.

Но Пол уже вел ее через дорогу в сторону Ньюпорт-стрит.

— Мы пришли, — сказал он, постучав в желтую дверь с облупившейся краской.

Девушка явно загрустила.

Наконец в дверном проеме показалась темноволосая девушка с ненакрашенным лицом. На ней были поношенный сине-золотистый парчовый халат и некогда белые меховые тапочки.

— Привет, малыш, — радостно поприветствовала она Пола. — Как дела у крошки Мел?

• Предыдущая
• 2/39
• Следующая