Голливудские жены - Коллинз Джеки - Страница 84

• Предыдущая
• 84/135
• Следующая

– Потопали, – ныла Джой. – Вот те точно, ковбой, еще стакашку пропущу и все тогда на них, выблюю.

Дек взглянул на часы. Было полдесятого.

– Что-то я себя неважно чувствую, – пробормотал он.

– Опять норовишь открутиться. Вот оно что.

– И не думал откручиваться, – возмутился он.

– Конечно, – проворчала она.

Он глубоко вздохнул.

– Пошли. Готова?

Она выхватила из сумочки замызганное зеркальце в оловянной оправе и уставилась на себя. Потом отыскала помаду и намазалась еще сильнее.

– Для маменьки твоей хочу выглядеть что надо, – оправдывалась она. – Бабы живо подмечают, кто как намазан. Сказал ей, как я тебе говорила, что я манекенщица?

– Забыл.

– Вот зар-раза! А она бы думала: вот это класс! Иной раз ты дурак дураком.

Он сдавил ее запястье как клещами.

– Не говори так.

Она вырвалась.

– Ладно. Ладно. Ты же знаешь, это я так. – Голосок ее стал детским. – Улыбнись мне, ковбой. Я твоя крошка. – Она игриво потянула его за ухо. – Крошка сильно любит взрослого мужика.

Он успокоился.

Она почувствовала облегчение. Не хотела, чтобы опять все сорвалось с маманей и папаней. Она знала, стоит им только познакомиться, и они ее полюбят, а полюбят, так все будет легко. Надо же ей кого-нибудь иметь. Восемнадцать лет отроду и уже вымоталась совсем. С тринадцати лет на улице, нелегко бывало, но справилась.

Была надежда, что получится что-нибудь с полицейским. Он первый мужик, который по-человечески с ней обошелся, и она бы все для него сделала. Но когда позвонила, чтобы дать ему еще один, самый последний шанс, он притворился, будто не знает, кто она такая, и трубку повесил. Вот гад!

Леон, полицейский. Таким же, как и все остальные, оказался.

Потом Дек подвернулся, и она сразу поняла, что он с придурью.

Но обращалась с ним осторожно, быстро усвоила, на какие давить кнопки, чтобы был у нее как шелковый.

Ее пробирало от восторга, как представит, что, может, доведется завести семью. Миссис Дек Эндрюс с маманей и папаней… его маманей и папаней; они привыкнут и полюбят ее, как если бона была их дочерью.

Она вздохнула. Лучше Дек, чем ничего. Не урод, подстриг бы только волосы, а то распустил до плеч и ходит как привидение.

Мать терпеть не может его прическу, Джой хорошо это усвоила.

Вместе они заставят его подстричься. Когда поженятся, она много чего сделает.

– Ну, ковбой! – Она весело подмигнула. – Крошка твоя готова.

Подобной жары он не помнил. Жара как в пустыне – обволакивающая, удушливая.

Он зашел в парикмахерскую и потребовал, чтобы его обрили наголо.

– Хочешь, чтобы я снял все? – спросил старик, хозяин парикмахерской.

Дек кивнул.

– Инфекция какая завелась? Так есть лосьоны от этого.

– Ты можешь выбрить мне голову или нет?

– Ты кто? Из религиозников всяких?

Он кивнул. Так было проще всего.

Бритый череп – когда дело было сделано – ему понравился.

Смотрится опрятно и красиво. Похоже на то, как было в самом начале. Стражу Порядка очень подходит.

Он направился по новому адресу. Одноэтажное строение, занятое всякими конторами, на тихой улице. В приемной одиноко сидела секретарша и грызла тоненькую морковку. На столе у нее, на подставке, лежал номер журнала «Ас», которым она зачиталась.

– Все ушли обедать, – сообщила она и опять уткнулась в статью о Томе Селлеке.

Дек сказал:

– Может, вы мне поможете?

Не поднимая глаз, она ответила:

– Извините, но я здесь работаю временно.

– Но где архивы, вы знаете? Мне нужен архив Ниты Кэрролл. Мне нужен ее новый адрес.

Она быстро на него взглянула, и вид его ей не понравился.

– Почему бы вам не зайти через час?

Терять время он не был намерен.

– Вы тут одна? – спросил он.

Она была одна, но говорить этому придурку не собиралась.

– Нет, не одна. Может, вам лучше уйти?

Действовал он стремительно: сбил журнал на пол, скрутил ей руки за спиной.

– Покажи мне архивы, и я тебя не трону. – Голос был шепотом, несущим смерть.

Она задрожала. Сумасшедший – как же она сразу не поняла по одному его виду?

– Бритоголовый ты подонок, – шипела она, все еще дрожа, но с твердым намерением не дать себя сломить. – Меня уже один раз изнасиловали, и больше этому не бывать.

Голос ее сорвался на крик.

– Только тронь меня, и я прибью тебя… чертов подонок.

Он был удивлен, что она ему так отвечает, но и доволен по-своему.

Он не собирался ничего ей делать, но то, что она пыталась сказать, так ясно и определенно. Она его просто просит об этом.

Проклятье.

Подонок.

Изнасиловать.

В мгновение ока в руках у него появился нож. Горло ее было вполне готово. В конце концов он – Страж Порядка. Есть вещи, которые он просто обязан делать.

Самые последние гости уехали точно в пять минут третьего.

Широкая улыбка сохранялась на лице Росса до тех пор, пока за ними не захлопнулась парадная дверь, и тогда он промаршировал через пустые комнаты в бар, где и уселся угрюмо среди битой и грязной посуды, потягивал двойной виски и ждал, когда придет Элейн просить прощения и выражать сочувствие.

Двадцать минут он ждал, а когда она не появилась, отправился ее искать и нашел в своей гардеробной, где она в бешенстве швыряла одежду в раскрытый чемодан.

Минуту он стоял и смотрел в полном замешательстве. Затем он наконец понял, что происходит, и заорал:

– Что ты, мать твою, делаешь?

Хотя и без того было ясно, что она собирается вышвырнуть его из дома.

– Мне… осточертело… Росс, – сквозь зубы проговорила она с перекошенным от ярости лицом. – Как… ты… посмел! Как… ты… посмел! С… моей… лучшей… подругой – сукин ты сын! – изменять мне!

Он усвоил с младых ногтей, что надо все отрицать.

– Понятия не имею, о чем это ты, – сказал он, стараясь казаться оскорбленным.

– Не прикидывайся! – выпалила она, швыряя шелковые рубашки на ботинки ручной работы. – Побереги свое актерство для кино.

Он усвоил с младых ногтей, что нападение – лучшая защита.

– Кто бы это говорил! А как насчет тебя и этого переростка-физкультурника?

Ее рука, готовая швырнуть свитер работы Ива Сен-Лорана, на мгновение замерла.

– Не смей меня ни в чем обвинять! Я была тебе замечательной женой, настоящим приобретением, но чтоб ты когда-нибудь по-настоящему понимал это!

Она швырнула свитер ему в лицо, исходя злобой.

– Карен Ланкастер, да неужели? Я думала, что у тебя получше вкус.

Он взорвался:

– Откуда вкусу взяться? Я ведь женился на, тебе.

Элейн захлопнула чемодан, сунула ему.

– Вон! – прошипела она.

Он был не в трезвом уме, иначе бы никогда не ушел.

– Вон! – повторила она.

– Не беспокойся, уйду. По горло сыт твоим фригидным нытьем.

Она довела его до дверей.

– Завтра же позвоню Марвину Митчельсону11, – гордо объявила она. – И когда я с тобой разделаюсь, ты сможешь позволить себе молочко, только подоив сиськи Карен Ланкастер!

– Пошла бы ты на…. ноющая сука. Та хотя бы не сопрет ничего.

– Вон! – завизжала она, и он вдруг очутился за порогом собственного дома в половине третьего ночи, и деться ему было некуда.

Когда Бадди наконец поднялся и бросился к воротам, они уже были закрыты. Он по-прежнему слышал, как вдали лает собака, но лай не приближался, и от этого ему стало полегче. Не хватает только, чтобы какой-нибудь бешеный пес вцепился ему в глотку.

Рука, которую он ушиб при падении, болела. Может, перелом. Кому вчинить за это иск? Не Джине Джермейн – это точно.

И еще. Сможет ли он со сломанной рукой играть Винни?

А еще важнее, сможет ли он со сломанной рукой перелезть через ворота? Он сделал попытку, но ничего не вышло, только разорвал шелковую рубашку.

• Предыдущая
• 84/135
• Следующая