Голливудские жены - Коллинз Джеки - Страница 30

• Предыдущая
• 30/135
• Следующая

Она вытряхнула из флакона две таблетки аспирина, налила воды в стакан и вернулась с ними в спальню.

– Итак, – сказала она, протягивая ему таблетки, – мы должны ждать, пока он примет решение? Верно?

Он быстро проглотил таблетки, не посмотрев на нее. Голова у него не болела, но ни о каком физическом напряжении после того, что он проделывал с Джиной, речи быть не могло.

– Джордж и Памела приедут сюда через две недели. И тогда мы получим ответ, – сказал он. Черт! Каким виноватым он себя чувствовал, и от ее заботливости ему делалось только хуже.

– Королевский визит! Забавно, – сказала она весело.

– Обещаю, они оба тебе понравятся.

Она скептически вздернула бровь.

Ангель сразу услышала, что Бадди вернулся. Хотя было почти уже три, он не старался соблюдать тишину. Хлопнул дверью, громко позвал: «Ангель!»– и зажег все лампы. Она лежала в постели на животе молча и неподвижно.

Вначале, когда он только ушел, бросив ее, ей хотелось, чтобы он поскорее вернулся. Но шли часы, а он даже не потрудился позвонить, и она сначала обиделась, а потом рассердилась. Ну почему с ней всегда в конце концов обходятся скверно? Свою жизнь она тратит, чтобы извиняться за то, что вообще существует на свете. С Бадди все должно было измениться. Он новое начало ее жизни, начало ее собственной семьи.

Мужчины. Приемная мать все время предостерегала ее от них.

– Ангель? – тихонько шепнул он.

Мужчины. Никогда им не доверяй.

– Ты не спишь, лапочка?

Мужчины. У них грязные замашки и грязные души.

Он погладил ее по спине.

– Ангель, детка!

Мужчины. Они хотят только ОДНОГО.

Он медленно засунул руки под одеяло.

Мужчины. Если ты им уступишь, они перестанут тебя уважать.

Он сбросил одеяло с ее неподвижного тела. На ней была короткая ночная рубашка голубого цвета с трусиками в тон.

– Ты не спишь?

Она продолжала лежать на животе, крепко зажмурив глаза.

Бадди это не обескуражило. Он подцепил пальцами резинку трусиков и стянул их.

Она ничего не сказала. Зачем? Ведь она же на него очень зла, верно?

Он раздвинул ее ноги, наклонил голову, и его язык скользнул в ее влажную теплоту, точно холодная смертоносная змея.

Почему у него такой холодный язык? Почему она вдруг задрожала от наслаждения? Почему у нее пропала вся злость?

– А-а-х, Бадди. – Слова срывались с ее губ, точно лепестки с весенней яблони.

Он поднял голову, только чтобы сказать:

– Ты не сердишься на меня, детка, правда?

Она тихонечко вздохнула и прошептала:

– Погаси свет, Бадди… Пожалуйста…

Он содрал с себя джинсы.

– Зачем? Или тебе надо что-то прятать?

Господи, до чего же он ее хочет! Раздвинув ее ноги пошире, он заменил язык на то, что сберегал для нее все эти ночные часы.

Дек Эндрюс доехал на метро до Куинса и все утро обходил площадки с подержанными машинами, протянувшиеся вдоль бульвара Куинса.

Наконец он нашел, что искал, – коричневый пикапчик с рваными занавесками на заднем стекле. Пятилетней давности, с десятками тысяч миль на спидометре.

– Почем? – спросил он у торговца без пиджака.

Торговец оценил потенциального покупателя.

– Цена выставлена, – ответил он наконец.

– Вижу, – ответил Дек. – Но столько за нее не выручить.

– Это почему же?

– Она таких денег не стоит. Ее еще надо будет доводить до ума.

– Ты откуда знаешь?

– Да уж знаю.

Торговец сплюнул на землю ком жвачки.

– Могу скостить сотню.

– Три сотни.

– Это вся моя прибыль.

– Наличными.

Торговец не сумел справиться с любопытством.

– А проехаться на ней ты не хочешь?

– Я хочу выехать на ней отсюда. Договорились?

Торговец кивнул. Он бы и четыре сотни скинул, если бы покупатель настоял. Не мотор, а последний хлам. Они вместе пошли в его контору и оформили продажу. Четверть часа спустя Дек выехал с площадки в своем пикапчике.

Он знал, что механическая часть вся изношена, но еще он знал, что мотор будет петь, когда он кончит с ним возиться. На машины у Дека рука была легкая.

Джой сказала:

– У тебя есть машина?

– Нет. Прежде была. «Мустанг». Она…

– Хрено-о-овина!

– Что?

– Я думала прокатиться. Может, в Атлантик-Сити. Здорово, а? Могли бы поразвлечься на песочке.

– Как поразвлечься?

– Это надо же! Ты что, дурака валяешь? Мы же встречаемся чуть не месяц. Как, по-твоему, мы развлекались бы? Куличики из песка лепили?

– Извини, я…

– Брось ты свои «извини». Слушать противно.

– Машину я мог бы добыть.

– Как это?

– Взять из гаража, где я работаю.

– И когда?

– Не знаю. Вот когда пригонят чинить и оставят на ночь.

– Хрено-о-вина!

– Что еще?

– Я хочу сегодня прокатиться.

– Сегодня не получится.

– Ну, так я лучше поработаю. А ты иди-ка домой.

– Нет. Я достану машину!

– Н-да? А ты не загибаешь, ковбой?

– Не загибаю.

Он вел пикапчик медленно и осторожно. Только бы его не остановили! Миновал съезд к аэропорту Кеннеди, а потом свернул с магистрального шоссе и поискал тихий проселок. Там он остановился и открыл капот. Мотор был не лучше, но и не хуже того, что он ожидал. Повозиться несколько дней как следует, и все будет отлично.

Кончив осмотр, он поехал назад в Куинс, оставил пикапчик у станции метро и уехал назад в Нью-Йорк.

Его комната ждала. Несколько безликих квадратных футов.

Кровать, комод, его скудные личные вещи.

Уложил он их за несколько минут. И снова отправился в путь.

Завтрак. Сад «Бистро».

Действующие лица: Элейн Конти, Мэрли Грей, Карен Ланкастер.

Меню: Салат, салат, салат. Ничего калорийного. Они все держали постоянную диету.

Тема: Сплетни.

Карен, обращаясь к Мэрли:

– Ты выглядишь потрясающе! Воздух Палм-Бич пошел тебе на пользу.

Мерли, с улыбкой:

– Еще бы! Я познакомилась с очень интересным человеком, Рэнди Феликсом.

Элейн:

– Ну и как он?

Мэрли:

– Откуда я знаю? Наши отношения совсем другие.

Карен, цинично:

– Других отношений не бывает.

Мэрли:

– Рэнди борется за сохранение среды нашего обитания.

Карен, саркастически:

– Да неужели?

Элейн, практично:

– Сколько ему лет? А деньги у него есть?

Мэрли, со смехом:

– Не знаю и не интересуюсь. Я же не собираюсь за него замуж.

Элейн:

– А что ты собираешься?

Карен:

– Влезть в штаны бедного мальчика. Когда он приезжает?

Мэрли, оскорблению:

– Он не мальчик, ему по меньшей мере двадцать шесть – двадцать семь. И да, он скоро приедет в Лос-Анджелес. У него тут собственная квартира.

Карен и Элейн хором:

– Ах вот как!

Мэрли:

– Господи! Ну и стервы же вы!

Карен:

– А что дурного в том, чтобы потрахаться?

Мэрли:

– Я этого и не говорю. А если решу обследовать штаны «бедного мальчика», милая Карен, то уж, конечно, сообщу тебе о результатах.

Карен:

– Подробности! Требую подробностей до самых мельчайших!

Например, какие размеры и как он сосет.

– Карен!

– Приношу тысячу извинений. Сейчас заткнусь.

Они были настоящими подругами, вращались в одних и тех же сферах, разделяли одни и те же интересы – мода, деньги, сексуальные радости. А еще – у них не было детей, что их дополнительно объединяло. У Карен – потому что она не хотела иметь детей, у Мэрли – потому что после брака с Нийлом у нее было два выкидыша и она решила больше не пытаться. У Элейн – потому что она не могла зачать (впрочем, ни ее, ни Росса это нисколько не огорчало).

– Ах, вы только поглядите, кто пришел! – воскликнула Карен.

Три пары глаз под прикрытием трех разных пар дорогих очков обратились к дверям. Там, со вкусом облаченная в белое шелковое платье и жакет от Унгаро с дневными брильянтами от Картье, стояла Биби Саттон.

• Предыдущая
• 30/135
• Следующая