Невинное развлечение - Куин Джулия - Страница 29

• Предыдущая
• 29/59
• Следующая

— Весь Лондон восхищается леди Оливией, — быстро нашелся Гарри.

— Она наша самая знаменитая молодая леди, — добавил Себастьян.

Оливии следовало бы ответить на столь высокую оценку как-то тихо и скромно, но то, что происходило, было слишком странным — чем-то эксцентричным, — поэтому она промолчала.

Они явно говорили не о ней. Они называли ее по имени, делали ей комплименты, но все это было частью какой-то странной и глупой, чисто мужской борьбой за превосходство.

Если бы она не чувствовала себя так неловко, ей могло бы это польстить.

— Кажется, я слышу музыку, — сказал Себастьян. — Наверное, скоро возобновятся танцы. А в России танцуют?

Князь окинул Себастьяна холодным взглядом:

— Простите?

— Ваша светлость, — поправился Себастьян, но явно не тоном раскаявшегося, — в России танцуют?

— Разумеется, — отрезал князь.

— Наверное, не все сословия, — задумчиво произнес Себастьян.

Оливия понятия не имела, правда ли это, хотя подозревала, что так оно и было.

— Что привело вас в Лондон, ваша светлость? — вступил в разговор Гарри. До этого он лишь отвечал на вопросы, в остальном — просто наблюдал.

Князь пристально посмотрел на Гарри, но было трудно понять, считает ли он этот вопрос уместным.

— Я навещаю своего кузена. Он здесь наш посол.

— Вот как, — любезно протянул Гарри. — Я с ним незнаком.

— Конечно же, нет.

Это было прямым оскорблением, но Гарри ничуть не смутился.

— Когда я был на службе в армии ее королевского величества, мне довелось познакомиться со многими русскими. Ваши соотечественники весьма благородные люди.

Князь принял этот комплимент коротким кивком.

— Если бы не ваш царь и не ваша страна, мы не смогли бы победить Наполеона, — продолжил Гарри.

Князь наконец-то посмотрел Гарри в глаза.

— Я полагаю, что Наполеону повезло бы больше, если бы зима в тот год не наступила так рано, — произнес Гарри. — К тому же она была такая суровая.

— Для слабых, возможно, — ответил князь.

— Сколько погибло французов при отступлении? Не могу вспомнить. — Гарри повернулся к Себастьяну: — А ты помнишь, Себ?

— Более девяноста процентов, — сказала Оливия, слишком поздно спохватившись, что ей не следовало вступать в этот разговор.

Все трое мужчин посмотрели на нее. Они были не просто удивлены, а поражены.

— Мне нравится читать газеты, — сказала она. По наступившей паузе она поняла, что этого объяснения было недостаточно, и поэтому добавила: — Я уверена, что о большинстве деталей в газетах не сообщалось, но все равно это было потрясающе. И очень печально. — Повернувшись к князю Алексею, она спросила: — Вы участвовали в войне?

— Нет. Французы направлялись к Москве, а мой дом находится много восточнее, в Нижнем. И я был еще слишком молод, чтобы служить в армии.

— А вы в то время все еще служили в армии? — спросила Оливия у Гарри.

Он кивнул в сторону Себастьяна:

— Мы с ним как раз стали офицерами. Мы были в Испании, в армии под командованием Веллингтона.

— Я не знала, что вы служили вместе, — сказала Оливия.

— В восемнадцатом гусарском полку, — с гордостью ответил Себастьян.

Наступила неловкая пауза, и Оливия поспешила сказать:

— Как здорово.

Ей показалось, что все ждали именно такой реакции. Она уже давно поняла, что в ситуациях, подобной этой, надо отвечать именно так, как все ждут.

— Кажется, это слова Наполеона, когда он сказал, что удивлен, если гусар доживает до своего тридцатилетия? — пробормотал князь. — У гусар репутация… э… как это говорится…

Он покрутил пальцем у лба, словно вспоминая и произнес:

— Безрассудство. Да, так это называется. И это достойно сожаления. Они считаются храбрецами, но весьма часто… — он провел ребром ладони по горлу, — гибнут в расцвете лет.

Взглянув на Гарри и Себастьяна — главным образом на Гарри, — он вкрадчиво улыбнулся.

— Как вы думаете, это правда, сэр Гарри?

— Нет, — ответил Гарри. И больше не сказал ничего. Именно такой ответ — не возражение, не сарказм — вызвал раздражение князя.

— По-моему, заиграл оркестр? — сказала Оливия, но никто не обратил на нее внимания.

— Сколько вам лет, сэр Гарри?

— А вам сколько?

Оливия судорожно сглотнула. Такой вопрос не приличествовало задавать князю. Да еще таким тоном. Она попыталась поймать взгляд Себастьяна, но тот наблюдал за мужчинами.

— Вы не ответили на мой вопрос, — с намеком на угрозу в голосе произнес князь, а его телохранитель, опасно зашевелился.

— Мне двадцать восемь, — ответил Гарри, а потом после паузы, достаточно долгой, чтобы это подразумевало, что он спохватился, добавил: — Ваша светлость.

Князь Алексей едва заметно улыбнулся.

— У нас осталась еще пара лет, чтобы сбылось предсказание Наполеона, не так ли?

— Только в том случае, если вы объявите войну Англии, — непринужденно ответил Гарри. — Я уже вышел в отставку.

Мужчины смотрели друг на друга в течение нескольких мгновений, показавшихся Оливии вечностью, а потом князь Алексей неожиданно рассмеялся.

— Вы меня развлекли, сэр Гарри, — сказал он, но слишком резкий тон его голоса противоречил его словам. — Полагаю, что мы не раз еще с вами схлестнемся в споре.

Гарри почтительно поклонился. Князь положил ладонь на руку Оливий, все еще державшей его под руку.

— Но не сейчас, а после того, как я потанцую с леди Оливией, — сказал князь тоном победителя.

Затем, повернувшись спиной к Гарри и Себастьяну, он увел Оливию.

Спустя двадцать четыре часа Оливия почувствовала себя совершенно без сил. После бала у леди Моттрамона попала домой лишь в пятом часу утра. Потом мать не разрешила ей долго спать и уже в одиннадцать потащила ее на Бонд-стрит на примерку платья для презентации в доме князя. Днем ей тоже не удалось прилечь, потому что ее повезли представлять князю, что было полной чепухой, если учесть, что весь прошедший вечер она провела в его обществе.

Разве требуется быть представленной человеку, с которым уже знаком?

Оливия с родителями отправились в резиденцию князя Алексея, находившуюся в особняке посла. Все было страшно торжественно, очень формально и невыносимо скучно. Платье Оливии, рассчитанное на ношение корсета, который был бы более уместен в прошлом веке, было неудобным, и в нем было жарко, если не считать голых плеч и рук, которые мерзли.

Русские, очевидно, не считали нужным отапливать свои дома.

Пытка длилась три часа, во время которой ее отец выпил несколько рюмок какого-то прозрачного алкоголя, от которого он чуть было не заснул. Князь предложил выпить и Оливии, но отец, уже распробовавший напиток, тут же отнял у нее рюмку.

Оливия должна была снова выехать в свет в тот же вечер — на небольшое суаре у леди Бриджертон, — но она сказала, что слишком устала, и мать ее поддержала. Оливия подозревала, что и мать очень устала, а отец и вовсе не был в состоянии куда-либо ехать.

После краткого отдыха и ванны Оливия поужинала в своей комнате и только собралась почитать газету, как ее взгляд упал на книжку «Мисс Баттеруорт и безумный барон», лежавшую на столике возле кровати.

Как странно, подумала Оливия, почему сэр Гарри дал ей такую книгу? Почему он решил, что она ей понравится?

Она пролистала тонкую книжку, которая показалась ей довольно фривольной. Неужели это означает, что сэр Гарри считает ее фривольной?

Взгляд Оливии непроизвольно остановился на окне с плотно задернутыми занавесками. Неужели и теперь, когда он узнал ее ближе, он так думает о ней?

А сейчас он выбрал бы для подарка эту книгу? «Жуткий готический роман», как он ее назвал.

Он так о ней думает?

Она захлопнула книгу и положила ее на колени вниз корешком.

— Раз, два, три, — сказала она и убрала руки, чтобы позволить книге раскрыться на какой-нибудь странице. Но книга упала набок.

— Глупая книга, — пробормотала она, но проделала тот же трюк еще раз. На самом деле книга не вызывала у нее такого интереса, чтобы самой выбрать страницу.

• Предыдущая
• 29/59
• Следующая