Невинное развлечение - Куин Джулия - Страница 19

• Предыдущая
• 19/59
• Следующая

— Что ж, полагаю, что это справедливо.

Всего несколько минут назад она заявила, что он ее раздражает.

В это время подошла ее служанка. Он услышал ее еще до того, как увидел. Вышагивая по мокрой траве, она бурчала:

— Почему эта женщина считает, что мне надо научиться французскому? Ведь это она в Англии. О! — Она остановилась и с удивлением посмотрела на Гарри. — Извините, миледи, я не знала, что вы не одна.

— Сэр Гарри как раз уходит, — сказала Оливия, повернувшись к нему с такой лучезарной улыбкой, что он наконец понял, отчего в Лондоне столько разбитых мужских сердец. — Большое спасибо, сэр Гарри, что составили мне компанию.

Он понял, что она просто непревзойденная лгунья. Если бы он только что не провел последние десять минут в обществе леди, которую он про себя назвал «скверной девчонкой», он мог бы и влюбиться.

— Да, леди Оливия, я как раз собрался уходить.

Он поднялся.

Решительно отодвинув на задний план мысли о леди Оливии, Гарри принялся за работу вскоре после возвращения из парка. Ему хорошо работалось, и он успешно справился с переводом таких идиом, как «когда рак на горе свистнет», «сделать из мухи слона», «с паршивой овцы хоть шерсти клок».

Постукивая пером о стол, он несколько минут обдумывал перевод одной пословицы и хотел было уже отложить работу, когда услышал стук в дверь.

— Войдите.

Он не поднял головы. Он уже так давно не мог сосредоточиться хотя бы на одном абзаце, что сейчас не хотел прерывать работу.

— Гарри.

Перо в руке Гарри замерло. Он ожидал, что это дворецкий принес утреннюю почту, но голос принадлежал его младшему брату.

— Эдвард, — сказал Гарри, убедившись, что точно знает, в каком месте перевода он остановился, прежде чем поднять голову. — Рад видеть тебя.

Эдвард подошел и положил на стол конверт:

— Прислали с курьером.

На конверте не был обозначен отправитель, но шифры и штампы были знакомы. Пакет пришел из военного министерства и почти наверняка был важным. Серьезные документы ему редко присылали прямо на дом. Гарри отложил пакет в сторону, намереваясь ознакомиться с его содержимым позже, когда он останется один. Эдвард знал, что он переводит документы, но не знал, для кого, а Гарри не считал возможным доверить брату эту информацию.

Письмо могло, конечно, подождать пару-другую минут. В данный момент его удивило появление брата в его кабинете. У Эдварда не было привычки разносить корреспонденцию. Даже если этот пакет вручили ему прямо в руки, он скорее всего бросил бы его на поднос в холле, чтобы его отнес дворецкий.

Эдвард общался с Гарри лишь тогда, когда его заставляли, или в случае крайней необходимости. Необходимость обычно имела денежное выражение.

— Как ты себя чувствуешь, Эдвард?

Эдвард пожал плечами. У него был усталый вид, глаза были красными и припухшими. Видимо, он провел бурный вечер и лег спать поздно.

— Сегодня к нам на ужин придет Себастьян, — сказал Гарри.

Эдвард редко ужинал дома, но если он узнает, что будет Себ, он наверняка останется.

— Вообще-то у меня были планы, — сказал Эдвард, но добавил: — Но возможно, я мог бы их отложить.

— Я бы этому порадовался.

Эдвард стоял в центре кабинета — олицетворение мрачного, надутого мальчишки. Ему было двадцать два года, и Гарри предполагал, что Эдвард считает себя мужчиной, но его манера держаться выдавала в нем незрелого юнца.

Эдвард был молод, но не выглядел молодым. Гарри беспокоило, что вид у брата был изможденным. Он слишком много пил и, вероятно, очень мало спал. Правда, он не был похож на их отца. Гарри не мог понять, в чем между ними была разница, если не считать, что сэр Лайонел всегда был веселым. Кроме тех случаев, когда был печален и все время просил прощения. Но на следующее утро он обычно все забывал.

Эдвард был другим. Злоупотребление алкоголем не делало его экспансивным, разговорчивым. Гарри не мог себе представить, чтобы Эдвард встал на стул и обратился бы к окружающим с речью. Когда они обедали или ужинали всей семьей, Эдвард никогда не старался быть вежливым или жизнерадостным. Он всегда хранил холодное молчание, отвечая лишь на обращенные непосредственно к нему вопросы и употребляя при этом минимальное количество слов.

Гарри было больно сознавать, что он совершенно не знает своего брата — ни его мыслей, ни интересов. В те годы, когда происходило становление Эдварда, Гарри воевал на континенте в одном полку с Себастьяном. Когда он вернулся домой, он попытался восстановить их отношения, но Эдвард не хотел иметь с ним ничего общего. Он жил в доме Гарри только потому, что не мог позволить себе иметь собственный. Он был типичным младшим братом. Ему не светило наследство, и он не обладал никакими видимыми талантами. Он высмеял предложение Гарри пойти в армию, обвинив его в том, что он просто хочет от него избавиться.

Гарри не стал предлагать брату стать священником. Трудно было себе представить, что Эдвард способен повести кого-либо по пути нравственного возрождения. И уж конечно, он не думал от него избавляться.

— Я на этой неделе получил письмо от Анны, — сказал Гарри.

Их сестра, которая в семнадцать лет вышла замуж за Уильяма Форбуша и никогда об этом не пожалела, жила в Корнуолле. Каждый месяц она присылала Гарри письмо, сообщая новости о своих детях. Гарри отвечал ей на русском языке, настаивая на том, что если она не будет пользоваться этим языком, она его окончательно забудет.

В ответ Анна вырезала из письма брата его предостережение, приклеила его на лист бумаги и приписала по-английски: «Таково мое намерение, дорогой брат».

Гарри долго смеялся, но продолжал писать по-русски. А она, видимо, все же эти письма читала и переводила, хотя у нее иногда возникали вопросы.

Эта переписка была очень занимательной, и Гарри всегда с нетерпением ждал писем от сестры.

Эдварду она не писала. Начала было, но он ни разу ей не ответил, и она перестала ему писать, когда поняла, что это бесполезно.

— Дети здоровы, — продолжал Гарри.

У Анны их было пятеро — четыре мальчика и девочка. Гарри не видел ее с тех пор, как ушел в армию. Как-то она сейчас выглядит?

Откинувшись на стуле, Гарри стал ждать. Ждать, что Эдвард заговорит, или пошевелится, или хотя бы со злостью пнет ногой в стену. Больше всего он ждал просьбы дать ему аванс в счет своего содержания, потому что это скорее всего было причиной его появления. Но Эдвард стоял молча, ковыряя большим пальцем ноги ковер.

— Эдвард?

— Лучше прочти письмо, — бросил Эдвард, направляясь к двери. — Сказали, что оно важное.

Подождав, пока Эдвард уйдет, Гарри взял письмо. Было что-то необычное в том, как оно было передано. Как правило, к нему просто присылали человека, который привозил документы. Гарри взломал печать и достал из конверта письмо.

Оно было коротким, всего в два предложения. Ему надлежало немедленно явиться в Уайтхолл.

Гарри застонал. Ничего хорошего такой срочный вызов не предвещал. В последний раз, когда они вытащили его из дома, был приказ выполнить роль сиделки у пожилой русской графини. Она жаловалась на жару, на еду, на музыку… Не жаловалась она только на водку и только потому, что она привезла ее с собой.

Кроме того, она настаивала на том, чтобы он составлял ей компанию в распитии этого напитка. Любой человек, заявляла она, который так хорошо говорит по-русски, как Гарри, не станет пить это британское пойло. В этом вопросе она напоминала Гарри его бабушку.

Но Гарри не стал пить, а каждую ночь выливал водку в цветочный горшок.

Как ни странно, цветку это пошло на пользу. Самыми приятными моментами этого странного задания были те, когда дворецкий, глядя на это чудо ботаники, качал головой и говорил: «Я не знал, что так бывает».

Тем не менее Гарри не хотелось повторить этот опыт. К сожалению, ему редко была позволена роскошь отказаться. Он был им нужен. Переводчиков с русского было не густо. И от него ждали, что он немедленно откликнется на любое их требование.

• Предыдущая
• 19/59
• Следующая