Гибель «Демократии» - Руга Владимир - Страница 41

• Предыдущая
• 41/60
• Следующая

– Благодарю вас, – склонил Малютин голову в изящном полупоклоне. Сев на стул, он сообщил: – Час назад Николай Иванович на глазах всей прислуги шумно, со скандалом уволил меня за мнимый проступок. Предварительно мы договорились, что, освободившись от своих обязанностей, я приму участие в вашем расследовании. Поэтому, господа, можете полностью мною располагать.

Нахмурившись, Вельяминов метнул в сторону Петра выразительный взгляд. Поручик без труда расшифровал мысленную тираду старшего товарища: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Это называется – никаких расписок, никаких отчетов. Финансовый туз спохватился, что вручил большие деньги неведомо кому, и немедленно прислал ревизора. Теперь побегаем на коротком поводке!»

– Да, удружил господин Гучков, кто бы мог подумать, – со значением протянул старик. – Ну, ничего не попишешь… Как говорится, жить в соседах – быть в беседах.

– Полагаю, ваше увольнение призвано сыграть роль дымовой завесы, – сделал вывод Шувалов. – На глазах у окружающих вы расстались с хозяином в контрах, следовательно, он к вам не имеет никакого отношения. Если, не дай бог, мы попадемся, то окажемся единственными виновниками скандала. Не так ли, Юрий Константинович?

– Преклоняюсь перед вашей проницательностью, – ответил Малютин, пряча усмешку. – Согласитесь, прием избитый, но по-прежнему действенный.

– Скажите, молодой человек, – вмешался Иван Леонтьевич, – вы, случаем, не из тех ли Малютиных, что владеют Раменской мануфактурой?

– И да, и нет. Я бастард, – промолвил Юрий на этот раз с некоторым вызовом. – Вы спросите, почему тогда ношу отцовскую фамилию?.. Благодаря матери, которая продала последнее и за взятку выправила мне соответствующую метрику. Надеялась, что однажды папаша все-таки признает меня законным отпрыском.

– Часом, не по линии Николая Павловича происходите? – спросил Вельяминов. – Больно вы на него похожи.

– Вы знали моего деда? – удивился гость.

– Я, видите ли, давно в Москве живу, – уклонился от прямого ответа старый сыщик. – Дедушка ваш все больше по заграницам разъезжал, но вести о нем доходили регулярно. Помнится, в конце семидесятых он прославился тем, что за год издержал без малого миллион четыреста тысяч рублей. По тем временам фантастическая сумма. Если мне не изменяет память, родственники хлопотали перед генерал-губернатором об установлении опеки по причине расточительного образа жизни. Правда, при ближайшем рассмотрении вопроса сами оказались не без греха.

– Вот-вот, швырять деньги на удовольствия они все умели, – обронил Малютин и замкнулся в себе.

В комнате повисло молчание. Вельяминов извлек папиросу из портсигара, протянул его потомку фабрикантов. Тот, поблагодарив кивком, взял себе одну, и они закурили. Петр, не желая сидеть без дела, принялся заново просматривать набросок плана предстоящей операции. Появление доверенного сотрудника Гучкова спутало поручику все карты. Безотлагательно следовало определить, на какое место в уже намеченной расстановке сил может претендовать этот совсем не известный ему человек.

– Отдаю должное вашей деликатности, господа, – произнес, наконец, Юрий. – Другие давно бы истерзали меня вопросами о моем происхождении. Конечно, в силу того, что мы должны вместе заняться довольно щекотливым делом, вы имеете право знать обо мне все.

– Хорошо, что вам не надо объяснять эту простую истину, – с облегчением сказал Шувалов. – Но нас в первую очередь интересуют не ваши семейные тайны, а степень пригодности к оперативной работе. Если, конечно, вы понимаете, о чем идет речь. К примеру, приходилось ли вам скрытно вести наружное наблюдение за объектом в городских условиях? Или заниматься вербовкой негласных сотрудников? На мгновение на лице Малютина появилось выражение растерянности, но ему удалось немедленно взять себя в руки. Он еще больше выпрямился и ответил с достоинством:

– Не скрою, мне не доводилось заниматься упомянутыми вещами. Однако думаю, это не является непреодолимым препятствием к моему участию в деле. Предлагаю поступить следующим образом: я расскажу о себе, а вы решите, каким образом можно использовать мой опыт.

– Да, это разумное предложение, – согласился Шувалов, обменявшись взглядами с Иваном Леонтьевичем. – Итак, мы вас слушаем.

Отправив в пепельницу недокуренную папиросу, Юрий начал рассказывать:

– Трюк с фамилией удался лишь отчасти. На семейном совете родственники отца решили не доводить дело до публичного скандала. В качестве отступного мать обеспечили более-менее приличным приданым и выдали замуж за мелкого чиновника. Со мной же поступили иным образом: сначала отдали на воспитание в чужую семью, а когда пришло время, определили в кадетский корпус. Не знаю, чем это было вызвано. Вероятно, подумали, если есть прославленный генерал-фельдмаршал Милютин, почему бы не быть Малютину. А может, понадеялись, что сгину на военной службе. Как бы там ни было, осенью четырнадцатого года меня в числе прочих досрочно выпустили из Александровского училища и отправили на Северо-Западный фронт.

– Так мы с вами вроде однокашников? – удивился Петр. – Только я из офицеров военного времени. Всего несколько месяцев провел в стенах этого прославленного училища.

Малютин ответил рассеянной улыбкой и продолжил:

– Как видите, ростом я не особо вышел, поэтому, будучи юнкером, попал в третью роту. Прозвище у нас было «блохи». Своим рослым товарищам мы стремились утереть носы в гимнастическом зале, выделывая на снарядах самые рискованные штуки, какие только могли прийти в голову бесшабашным юношам. Кроме того, я много сил отдавал фехтованию. Но особые способности открылись у меня к стрельбе. В обращении с револьвером и винтовкой я достиг такого совершенства, что на равных соревновался с преподавателем огневой подготовки. Высокие баллы по всем остальным предметам давали мне возможность оказаться в числе счастливчиков, кто сам определял место будущей службы. Я рассчитывал на вакансию в Гвардейской Стрелковой бригаде, а если повезет – в Стрелковом полку Императорской фамилии, где служили самые меткие стрелки армии. Вместо этого попал в Выборгский полк двадцать второй дивизии. Смешно, но до войны он носил имя самого германского императора Вильгельма Второго.

Рассказчик и слушатели улыбнулись. Действительно, до 1 августа (по европейскому летосчислению) 1914 года несколько полков вооруженных сил России носили имена членов германской и австрийской императорских фамилий. Кроме того, кайзер Вильгельм был шефом лейб-гвардии Петроградского полка, а над гвардейцами Кексгольмского шефствовал австрийский монарх. Так что на полковых праздниках русские офицеры должны были поднимать тосты и кричать «ура» в честь будущих врагов. Впрочем, царь Николай II также выступал в роли высочайшего покровителя нескольких воинских частей армии «кузена Вилли», а также войск Франца-Иосифа. Когда разразилась война, он первым делом приказал удалить из своего гардероба и сжечь вражеские мундиры.

– Не буду подробно останавливаться на своей фронтовой одиссее, – снова заговорил Юрий. – Просто я хочу сказать, что воевал все четыре года, не считая небольших перерывов на пребывание в лазаретах. За это время пришлось научиться таким вещам, в сравнении с которыми ваша оперативная работа может показаться детской игрой в казаки-разбойники. Думаю, не каждому сыщику довелось бродить в окружении и пробраться незамеченным через многочисленные вражеские патрули. Или уговорить взбунтовавшихся солдат не просто остаться на позициях, а пойти в наступление. Я уже молчу о выработанном умении реагировать на врага раньше, чем он успевает напасть.

Внешне Малютин сохранял спокойствие, но Петр чувствовал, что внутри у бывшего фронтовика все кипит. Чтобы немного разрядить обстановку, поручик предложил:

– А не сделать ли нам, господа, небольшой перерыв? Лично я давно томим жаждой, а у хозяина дома, как мне известно, на леднике хранится запас калинкинского пива. Позвольте мне отлучиться на минуту за этим прекрасным напитком. Или, может быть, Юрий Константинович предпочтет что-нибудь покрепче?

• Предыдущая
• 41/60
• Следующая