Художник и его мамзель - Клюкина Ольга - Страница 7

• Предыдущая
• 7/26
• Следующая

В принципе до того момента, когда к гостинице подкатила белая «девятка», из которой, смеясь, вышел Денис, и вспомнить особенно нечего.

А все, что было потом, сейчас тем более не хотелось вспоминать.

– Лучше ты о себе расскажи, – сказала Люба. – Я так поняла, ты у нас женат?

– Откуда ты знаешь?

– Полина же сказала.

– Ах, Полинка… – пробормотал с ненавистью Сергей и замолчал.

Впрочем, идти с ним молча было еще лучше. Снова накрапывал мелкий весенний дождик, поневоле освежая затуманенную голову. Люба вспомнила, как бежала днем под проливным ливнем по этой улице, которая сейчас тоже таинственно блестела, мерцала в огнях фонарей и рекламных вывесок.

И зачем она сегодня весь вечер просидела в табачном дыму?

– Женился я… это так, – наконец нехотя отозвался Сергей. – По недоразумению. Не бери в голову. Ничего серьезного. Хорошее дело браком не назовут.

– А я-то думала, ты вообще в мастерской живешь, – вздохнула Люба. – У тебя там так по-домашнему, все капитально.

– Еще бы! Укрепляю плацдарм для отступления. В любой момент может пригодиться.

– В смысле?

– Ну, когда надумаю уйти от жены.

– Есть такие мысли?

– Постоянно. А сегодня – особенно, как никогда, – ответил Сергей многозначительно и прижался к ней еще теснее.

Но у нее после этих слов вдруг сразу резко испортилось настроение. Плацдарм для отступления? Где-то она об этом уже слышала. М-да, запасная позиция…

Может, Денис тоже подготовил плацдарм для отступления, прежде чем исчезнуть? И сейчас спокойно гуляет со своей молодой женой где-нибудь по Парижу? Или в другом месте вьют себе уютное домашнее гнездышко?

С какой стати, спрашивается, он должен был ей об этом докладывать? Кто она была для него, ведь даже не жена?

Павлуша сразу в точку попал – служанка, золушка.

Даже зубной пасты собственной нет, хоть печной золой зубы чисти.

– Ну вот и пришли, – сказал Сергей. – Ты чего вдруг задумалась?

На втором этаже в мастерской у Павлуши горел свет. Они стояли как раз под его окнами – пьяные и почти в обнимку. Хоть бы не выглянул в окно ненароком.

Люба отстранилась от своего спутника и шагнула в подъезд.

– Погоди, а как же я? Можно с тобой? – растерянно спросил Сергей.

– А жене домой по мобильнику позвонишь? – усмехнулась Люба. – Скажешь, немного заработался? Муза прилетела?

– Могу никуда и не звонить…

Он прижал Любу к стене, жарко задышал в лицо.

– Я забыть не могу… как ты тогда, а? А я что же, а?

– Отпусти, – сказала Люба. – Слышишь?

От него пахло дорогой туалетной водой, перегаром и копчеными лещами.

– Отпусти, а то я сейчас Павла Владимировича позову. Мы о такой оплате не договаривались.

Сергей сразу же испуганно отпрянул. Не так резво, конечно, как Павлуша, но все-таки. Видно было, что он до сих пор побаивался своего учителя.

– Что ты говоришь? Какая оплата? Я же так… За кого ты меня принимаешь?

– А ты… меня… за кого… принимаешь? – выразительно, с расстановкой спросила Люба. – Боюсь, ты попал не по адресу.

Когда Люба, то и дело натыкаясь на пеньки, шла по коммунальному коридору, в мастерской Павлуши света уже не было.

Ей захотелось постучаться в дверь и сказать ему что-нибудь хорошее.

Но ведь он еще сильнее испугается.

– Спокойной ночи, – прошептала Люба, обращаясь к замочной скважине.

А что она еще могла придумать, пьяная дурочка?

…Трам-там-там. От знакомого марша Люба подскочила на кровати и не сразу смогла вспомнить, почему она ночует в таком странном месте.

Но рука на ощупь нашла мобильный телефон, прежде чем пробудилось сознание.

– Только не говори, что ты уже спишь, – сказал ей Антон в самое ухо.

Почему-то Любе показалось в темноте, что он где-то совсем близко, и у нее по спине пробежала неприятная дрожь.

По голосу чувствовалось, что Антон изрядно пьян.

– Я уже сплю, – сказала Люба. – А тебе что, делать нечего? Зачем будишь людей среди ночи?

– У меня тут везде тоже люди. И все – спят, – зачем-то доложил Антон. – Кстати, хорошие девки. Ничем не хуже тебя. Только не надо говорить, что ты тоже сейчас спишь не одна.

Люба хотела отключить телефон, но вовремя спохватилась, вспомнила: а вдруг Антон в пьяном виде наконец-то проговорится и скажет, куда все-таки подевался Денис? Ради этого можно выдержать любое пьяное бормотание.

– Может, и не одна, – поддразнила его Люба.

– Ты же знаешь, что я азартный человек. Ты меня злишь, и это меня заводит… Ведь на самом деле это очень полезная для жизни вещь, без нее – никуда…

Антон сделал паузу, и Люба украдкой зевнула, с удивлением оглядываясь по сторонам. При лунном свете мастерская выглядела особенно романтично и была похожа на старинный замок. За окном слегка качались деревья, и их фиолетовые тени казались красивее любой картины.

– …придает нужное ускорение. На злости весь бизнес держится, а стоит расслабиться, сразу все идет прахом. Так что я тебе даже благодарен, что ты заставляешь меня злиться, сильно злиться… А Дениска – он просто безмозглый кретин…

– Где он сейчас? – быстро спросила Люба.

– К старшему брату, наверное, уехал, в Тверь, чтобы тот ему сопли подтирал. Можешь не волноваться, в город он больше не вернется. Наконец-то он и сам понял, что ему сюда лучше не соваться. Проиграл, парень, и – привет, ищи себе другую поляну.

– А я и не волнуюсь, – сказала Люба дрожащим голосом.

Тени на стене беспокойно задвигались – должно быть, за окном поднимался ветер. У Любы сразу сон как рукой сняло.

Значит, Денис уехал в Тверь, к брату. Ну и хорошо. Пусть. Обидно, конечно, что он так с ней поступил, но хоть живой. Спит, наверное, где-то спокойно, сопит в две дырочки. Предатель…

Зато, опять-таки, на телефонных звонках экономия. Как отрезал. Надо было исчезнуть, он и исчез. Всем – полный привет.

«А вот возьму – и отомщу Денису за все, пусть знает…» – задохнулась Люба от ярости. У нее даже в глазах потемнело от желания срочно, немедленно что-то сделать, чтобы защититься от своей обиды.

– Хочешь, я сейчас за тобой такси пришлю? – окликнул ее Антон.

Люба уже открыла рот и вдруг услышала, как за стенкой кто-то стучит. Негромко и монотонно, как дятел. Это наверняка был Павлуша, больше в мастерских сегодня никто не оставался ночевать.

– Не хочу, – быстро сказала Люба и отключила связь.

Она лежала в темноте и дрожала всем телом, чувствуя себя самым несчастным, одиноким человеком на свете. В чужой мастерской было бесприютно, как в ночном лесу. Везде было одно и тоже: предательство, обман, подлость…

Конечно, когда-то она сама сделала глупость. Мама много раз говорила: нужно выходить замуж, не надо просто так, ничего из такой жизни не выйдет хорошего… И Денис тоже был не против, но она почему-то тянула, боялась потерять свободу.

Зато теперь – вот она, свобода, делай с ней, что хочешь. А маме как-то пришлось даже целую лекцию выслушать о том, что нельзя отставать от современной жизни и надо понимать, что сейчас у людей совсем другие представления, свободные…

Вот тебе и понятия: ни у кого ничего нельзя спросить, а тем более – в официальный розыск подать. Первый вопрос: а ты кто такая?

Деревья обступили Любу со всех сторон и опасно шевелили ветвями, которые были похожи не на узоры, а на неестественно длинные, тонкие руки.

Тук-тук-тук – вдруг снова послышался за стенкой четкий рабочий стук.

Наверное, Павлуше сегодня тоже не спалось, и он потихоньку сколачивал свои подрамники, думая, что его никто не слышит.

Тук-тук-тук…

Он был где-то рядом, работал, старался изо всех сил, как будто хотел сказать: эй, нам ли унывать?

Люба пыталась сосчитать, сколько пар глаз на нее смотрят в упор, но всякий раз сбивалась со счету.

Впрочем, одни глаза она узнала сразу: они глядели на нее с ненавистью. Полина сидела в углу, сосредоточенно сдвинув брови, и быстро чиркала по листу бумаги карандашом. Чтобы волосы не загораживали лицо, она перевязала лоб каким-то пестрым платком и была похожа на разбойницу. По крайней мере сегодня в Полине проглядывало что-то задорное, лихое и даже по-своему привлекательное.

• Предыдущая
• 7/26
• Следующая