Русские банды Нью-Йорка - Костюченко Евгений Николаевич Краев - Страница 7
- Предыдущая
- 7/72
- Следующая
В следующую секунду страшная боль обожгла ухо, висок и щеку. Кирилл вскрикнул и схватился за лицо. А боцман снова намотал на руку кусок пеньки с блеснувшим на конце латунным крюком.
— Не слышу, — сказал толстяк.
Кирилл, чувствуя, как между пальцев сочится кровь из рассеченного виска, выпрямился и гаркнул еще громче:
— Ясно! Мистер Бридж, сэр!
— Вот так-то лучше, — ухмыльнулся боцман.
Он подошел к пьяному и пнул в грудь.
— Вставай, Кровосос!
— Что? Где? — пьяный с неожиданной резвостью вскочил на ноги. — Ох, мистер Бридж! Я… Вот…
— Ты заснул на вахте, — укоризненно произнес боцман.
— Кто, я? Да я только присел отдохнуть, когда меня сменил юнга!
Боцман уставился на Кирилла своими бесцветными маленькими глазками из-под лохматых рыжих бровей.
— Это так, юнга? Ты его сменил?
— Так точно, мистер Бридж, сэр! — заорал Кирилл.
Боцман и Красавчик переглянулись.
— Да врет он, — сказал кто-то сзади.
— Врет? — изумился боцман. — Мне? Юнга, ты врешь?
— Нет, сэр!
Неожиданный пинок сзади припечатал его к штурвалу, так, что рукоятка врезалась под дых. Кирилл рухнул на колени, хватая воздух ртом, и увидел, что за спиной стоят двое — Кровосос и еще один матрос, высокий и худой. Он успел сжаться раньше, чем они принялись пинать его тяжелыми матросскими ботинками. И все же пара ударов пришлась и по животу, и по лицу. Кровь заливала глаза, удары сыпались со всех сторон. Он пытался прикрыть пах коленями, пытался уворачиваться, но все равно был избит так, что просто уже не ощущал своего тела. Ни рук, ни ног. Ему казалось, что он превратился в мешок с песком. С горячим песком. «Скорей бы они убили меня, — думал он равнодушно. — Скорей бы все кончилось…»
Потом они вылили на него ведро воды и за руки отволокли к люку в палубе. Он едва успел прикрыть голову локтями, когда его сбрасывали в неглубокий трюм. Крышка с лязгом захлопнулась.
— Пускай отдохнет, — сказал кто-то.
— Пускай. Сейчас от него толку мало.
— Завтра с утра посмотрим, как он управляется с парусами, — сказал боцман. — Дело нехитрое. И не таких учили.
— Только не покалечь, — сказал Красавчик. — Мне он нужен на веслах, когда будем разгружаться.
— Руки-ноги будут целы.
— А задница?
Они дружно заржали и разошлись. Скрючившись в тесном трюме, среди ящиков и мешков, Кирилл слышал, как удаляются их шаги.
«Сам виноват, — подумал он о себе, словно о ком-то постороннем. — Не надо было идти с Динби в кабак. Не надо было ехать в эту Америку. Не надо было оставаться на пароходе. Лучше бы спрыгнул тогда. Дядя Жора подобрал бы. Подумаешь, ночь. Подумаешь, волны. Ну, промок бы немного, зато сейчас сидел бы в уютной хате и точил крючки на белугу… Покататься захотелось? Америку посмотреть захотелось? Надо было прыгать. Почему же не спрыгнул? Испугался. Струсил. Вот теперь расплачивайся за свою трусость».
Свет пробивался сквозь щелястую крышку люка и ложился пыльными зигзагами на ящики и мешки. Кирилл ощупал себя. Вроде цел. Ну да, они и не собирались его покалечить. Завтра он им нужен на веслах. «На веслах? Будут вам весла!»
Боли он не замечал. Только немного раздражала кровь, натекающая на брови. Спрятанный тесак каким-то чудом не поранил его, провалившись в штанину. Кирилл вынул его и попробовал ногтем зазубренное лезвие. Нож был тупым и ржавым. Но и он мог пригодиться, чтобы устроить команде шхуны небольшое приключение.
В трюме можно было передвигаться только на четвереньках. Кирилл отодвинул несколько ящиков и подобрался к борту. Он хотел потопить шхуну. Устроить течь в нескольких местах. Задраить изнутри крышку люка, чтобы команда не могла пробраться в трюм и заделать дыры. И пойти на дно вместе с уродами, со шхуной и со всем ее грузом.
Наслаждаясь столь прекрасной перспективой, он все же отвлекся на секунду. Ему стало любопытно — что за груз перевозит Красавчик?
Стараясь не шуметь, он вскрыл тесаком один из ящиков, на котором было написано: «Удобрения». Забавно. Красавчик, оказывается, собирался удобрять землю патронами. Некоторые из них были в надорванных пачках из серой бумаги, но большую часть просто засыпали в ящик, как семечки. Кирилл набрал пригоршню блестящих желтых цилиндров, увенчанных черным шариком пули. «Патроны — это порох, — подумал он. — Значит, я могу не утопить шхуну, а взорвать ее. Осталось только раздобыть огня. Интересно, а что в других ящиках? Вот бы найти там спички…».
Извиваясь, как червяк, между патронными ящиками, он добрался до переборки. В соседнем отсеке трюма, наверняка, могло быть что-то такое же интересное, как «удобрения». Кирилл отодрал неплотно прибитые доски и наполовину протиснулся в пролом.
Здесь ящики были набиты гораздо плотнее, и сдвинуть их Кириллу не удалось, как он ни старался. Тогда он надрезал обвязку ближайшего ящика и поддел крышку тесаком. Она приподнялась совсем немного, упираясь в потолок трюма. Но Кириллу удалось просунуть туда руку. Он нащупал холодный металл, покрытый маслом. «Какие-то железяки, — подумал он. — Где «удобрения», там должны быть «серпы и тяпки». Так и оказалось.
Изрядно помучившись, он все-таки ухитрился вытянуть через узкую щель два револьвера.
Это были не те старые кольты, из каких стрелял капитан эмигрантского парохода. Однако Кирилл быстро разобрался в их устройстве. Револьвер переламывался стволом вниз, патроны легко и плотно прятались в каморы барабана. Правда, те, которые лежали россыпью, оказались мелковаты. А вот в бумажных пачках было то, что нужно. Эти патроны были гораздо толще, и пули в них были другие, не с закругленным кончиком, а с приплюснутым. Заряженный револьвер оказался еще тяжелее, и Кирилл подумал, что придется держать его обеими руками во время стрельбы.
Да, во время стрельбы.
Теперь ему были смешны планы геройского самоубийства. «Нет, уроды, если кому и суждено сегодня отправиться на дно, то не мне, — подумал Кирилл, упражняясь в перезарядке барабанов. — А если и мне, то это случится не здесь и не сейчас. Пусть я лучше сто раз утону возле одесского волнолома, чем тут, вместе с вами».
Он набил карманы патронами. План был прост. Выбраться наружу и пробиться к кормовой рубке. Там штурвал, там бочонок с питьевой водой, и там стены, за которыми можно укрыться. А тем, кто попытается подойти, придется преодолеть открытое пространство между мачтами.
«От револьвера больше шума, чем вреда», — вспомнились ему слова Динби. Обида вспыхнула на миг, и тут же сменилась презрением. «Продал за полсотни? Наверно, это хорошие деньги, если ради них ты пошел на такой риск. Ведь я вернусь, и мы встретимся. Что тогда? Помогут тебе твои доллары?»
Переложить руль, взять круто к западу. Как можно круче, насколько только это будет возможно сделать в одиночку, без возни с парусами. Да, все придется делать в одиночку. Уродов надо заставить связать друг друга. Их там человек пять, не больше. Связанные, они будут лежать в кубрике, а Кирилл будет их поить два раза в день. С едой придется подождать до прибытия на берег. А там Кирилл сдаст подонков местным властям, сядет на поезд и уедет в Нью-Йорк. Да, не забыть забрать у Красавчика свои пятьдесят долларов!
Все очень просто.
Кирилл поглядел на крышку люка. Ему показалось, что она неплотно прилегает к краям, и он слегка надавил на нее снизу. И крышка поддалась.
«Они даже не заперли меня!», — подумал он, приподнимая ее левой рукой. В правой руке был зажат револьвер с взведенным курком.
Повернув голову, он увидел боцмана. Тот сидел спиной к нему на бухте каната и возился с каким-то длинным предметом, лежащим на коленях. Неожиданно боцман застыл, а потом резко обернулся и вскочил.
В руках у него была винтовка.
Револьвер с грохотом подпрыгнул в руке. В следующую секунду Кирилл уже был на палубе. Низко пригибаясь, метнулся к рубке. Сзади послышался жалобный стон.
«Попал!»
У штурвала стоял высокий и худой матрос с седой шкиперской бородкой. Кирилл вспомнил, как бородач старался попасть ему каблуком в лицо. И выстрелил, не успев даже ничего сказать.
- Предыдущая
- 7/72
- Следующая
