Сила шести - Лор Питтакус - Страница 49

• Предыдущая
• 49/61
• Следующая

Я падаю перед Аделиной на колени и прижимаю к себе ее безжизненное тело. Я касаюсь щекой ее щеки и начинаю плакать. Она мертва, и, несмотря на мое новообретенное Наследие, я знаю, что не в силах вернуть ее. Мне нужна помощь.

Слева я слышу рычание. Я поднимаю голову и вижу еще одного человека в длинном пальто с длинными русыми волосами. Я вскакиваю на ноги, а могадорец поднимает руку. Из нее вырывается луч света и сильно бьет меня в плечо, отбрасывая назад. Сразу приходит нестерпимая боль. Раскаленная добела, она струится по всей руке, как будто в кость ударило током, и он всю ее пронизал. Левая рука онемела, я тянусь правой и ощупываю новую рану на плече. Я поднимаю голову и беспомощно смотрю на могадорца.

«Заклятие», — думаю я. Когда мы еще путешествовали, Аделина рассказывала, что меня могут убить только в порядке, установленном Старейшинами. Эта рана вполне могла стать смертельной. Я смотрю на лодыжку: не появились ли там шесть шрамов вместо тех трех, с которыми я прожила несколько последних месяцев. Нет, ничего не изменилось. Тогда как же меня могут убить? Нанести такие тяжелые ранения? Если заклятие не разрушено?

Мои глаза встречаются с глазами могадорца, и он взрывается в кучу пепла. У меня мелькает было безумная идея, что это я убила его силой своих мыслей, но тут я вижу, что прямо за ним стоит могадорец из кафе. Тот, что с книгой, тот, от которого я бежала. Я ничего не понимаю. Неужели они так эгоистичны, что готовы убивать друг друга за право убить меня?

— Марина, — произносит он.

— Я, я могу тебя убить, — говорю я дрожащим голосом, полным печали. Кровь по-прежнему струится с плеча по руке. Я оглядываюсь на тело Аделины и начинаю плакать.

— Я не тот, за кого ты меня принимаешь, — говорит он, подбегая ко мне и протягивая мне руку. — У нас очень мало времени, — добавляет он. — Я — один из вас, и я здесь, чтобы помочь.

Я беру его руку. Какой у меня выбор? Он поднимает меня с пола и уводит из нефа, куда пока больше никто не пришел. Он ведет меня по северному коридору и по лестнице на второй этаж по направлению к колокольне. Каждый шаг отдается в плече страшной болью.

— Кто ты? — спрашиваю я. В моей голове роится сотня разных вопросов. Если он один из нас, то почему так долго не говорил мне об этом? Почему так мучил меня, заставляя думать, что он один из них? Можно ли ему вообще верить?

— Шшш, — шепчет он. — Молчи.

В сыром коридоре тихо. Когда он начинает сужаться, я слышу внизу под нами тяжелую поступь десятка человек. Наконец мы подходим к дубовой двери. Она приоткрывается, и в нее высовывается голова девушки. Я охаю. Каштановые волосы, любопытные карие глаза, мелкие черты лица. Она старше годами, но это точно она.

— Элла? — спрашиваю я.

Она выглядит на одиннадцать лет, может, на двенадцать. Ее лицо, озарившееся улыбкой при виде меня, стало худее. Элла открывает дверь и впускает нас.

— Привет, Марина, — говорит она незнакомым мне голосом.

Мужчина затягивает меня внутрь и закрывает дверь. Он приставляет к нижней ступени лестницы толстую доску и подпирает ею дверь. Мы быстро поднимаемся по каменным ступеням винтовой лестницы. Когда мы входим на площадку колокольни, я снова смотрю на Эллу. Я только и могу, что в полном недоумении таращиться на нее. Я даже забываю о боли и не чувствую, как кровь течет у меня по руке и капает с пальцев.

— Марина, меня зовут Крейтон, — говорит мужчина. — Мне так жаль твоего Чепана. И жаль, что я не успел добраться раньше.

— Аделина погибла? — спрашивает более взрослая версия Эллы.

— Я не понимаю, — говорю я, все еще глядя на нее.

— Я все объясню, обещаю. Сейчас нет времени. Ты теряешь много крови, — говорит Крейтон. — Ты можешь лечить людей, верно? А себя можешь?

Сначала мы бежали, а потом я была в таком замешательстве, что даже не задумалась о том, чтобы заживить свою рану. Но теперь я пытаюсь это сделать и прикладываю к ней правую ладонь. Ледяной холод покалывает ее, она затягивается, из ладони и из всей руки уходит мертвенное онемение. Через тридцать секунд я уже как новенькая.

— Пожалуйста, будь с этим поосторожнее, — говорит Крейтон. — В нем гораздо больше могущества, чем тебе пока известно.

Я смотрю туда, куда он показывает.

— Мой Ларец!

Где-то рядом гремит взрыв. Башню качает, со стен и потолка летят известка и камни. Еще больше камней срывается, когда второй взрыв сбивает меня с ног. Я телекинезом останавливаю их падение и отбрасываю в окно.

— Они нас ищут и скоро поймут, что мы здесь, — говорит он. Он смотрит на Эллу, потом на меня. — Она одна из вас. Член Гвардии с Лориен.

— Но она недостаточно взрослая для этого, — качаю я головой. У меня не получается принять эту более взрослую версию вместо той Эллы, которую я знала. — Я не понимаю.

— Ты знаешь, что такое Этернус?

Я мотаю головой.

— Элла, покажи ей.

Стоя прямо передо мной, Элла начинает меняться. Ее руки становятся короче, плечи сужаются, она теряет двадцать сантиметров в росте и заметно убывает в весе. Меня особенно потрясает, как сжимается ее лицо: я вижу перед собой ту самую маленькую девочку, которую успела полюбить.

— Она — Этернус, — говорит Крейтон. — Она способна менять свой возраст.

— Я… Я не знала, что такое возможно, — с запинкой произношу я.

— Элле одиннадцать лет, — говорит он. — Она прилетела с Лориен вместе со мной на втором корабле, который отправился вслед за вашим. Она была совсем ребенком, всего нескольких часов от роду. Лоридас, последний из живущих Старейшин, пожертвовал собой, чтобы она смогла взять на себя его роль и развить в себе его могущества.

Пока я смотрю на Крейтона, Элла вкладывает свою ладонь в мою, как много раз делала раньше. Но на ощупь ощущение другое. Я смотрю на нее и вижу, что она снова стала старше и выше. Видя, что я испытываю неудобство, Элла снова ужимается, четыре года быстро растворяются, и вот ей уже опять семь лет.

— Она — десятый ребенок, — говорит он. — Десятый Старейшина. Мы придумали историю о смерти ее родителей и прислали сюда, чтобы она приглядывала за тобой и была моими глазами, которые мне были здесь нужны.

— Прости, что не рассказала тебе правду, Марина, — говорит она своим мягким голосом. — Но ведь я лучший в мире хранитель тайн, как ты сама говорила.

— Да, я это знаю, — говорю я.

— Я все ждала, пока Аделина не отдаст тебе твой Ларец, — говорит она с улыбкой.

— Знаешь, каким был десятый Старейшина? — спрашивает Крейтон. — Способность менять свой возраст позволила Лоридасу пережить всех других Старейшин. Каждый раз, состарившись, он снова становился молодым и обретал жизненную силу молодости.

— Ты — Чепан Эллы?

— Только не в буквальном смысле слова. Поскольку тогда она только родилась, ей не успели назначить Чепана.

— Я думала, что ты могадорец, — говорю я.

— Знаю. Но только потому, что ты неправильно трактовала мои намеки. Сегодня утром, разговаривая с Гектором, я пытался тебе показать, что я твой друг.

— Но почему ты просто не пришел и не забрал меня? Зачем надо было засылать Эллу?

— Я сначала подступился к Аделине. Но она наотрез отказалась иметь со мной дело, как только узнала, кто я такой. А нам было надо, чтобы ты получила свой Ларец. Я не мог забрать тебя без Ларца, — говорит он. — Поэтому я заслал Эллу, и она начала искать Ларец еще до того, как ты ее попросила. Могадорцы уже давно в общих чертах знали о твоем местонахождении, и я всячески пытался сбить их со следа. Кого-то я убил — ну, почти всех, кто попадался, — но еще придумывал и распространял всякие басни в деревнях, расположенных в сотнях километров отсюда: о мальчике, который поднял над головой автомобиль, о девочке, которая ходила по озеру, и так далее. Это срабатывало, пока они не выяснили, что ты в Санта-Терезе. Но даже тогда они еще не знали, кто из девушек — ты. Потом Элла нашла Ларец, и ты его открыла. После этого я приехал в деревню, чтобы поговорить лично с тобой. Когда ты открыла Ларец, это навело могадорцев прямо сюда.

• Предыдущая
• 49/61
• Следующая