Как начать карьеру - Романова Галина Львовна - Страница 29

• Предыдущая
• 29/96
• Следующая

— Чтобы его укусил настоящий упырь! — радостно подхватил я. — Или чтобы через могилу в момент похорон перепрыгнула черная кошка…

Лежащая поперек некромантских коленей Варежка открыла один глаз и воззрилась на оратора с сонным негодованием — мол, я не дура, чтобы скакать по жальнику туда-сюда, и вообще, я другой масти.

— Не обязательно кошка, — словно прочел мысли животного мэтр Куббик. — Иногда достаточно и насильственной смерти. Но это-то и наводит на размышления…

Ссадив кошку с коленей, он отошел к стенному шкафу и вернулся с бутылью, откуда щедро плеснул вина себе и мне.

— На какие размышления? — вежливо поинтересовался я.

— На странные! Насильственная смерть тоже бывает разной. Смерть на поле боя, например, казнь преступника, убийство в силу каких-то причин — месть или грабеж. Смерть должна быть не только насильственной, но и неестественной.

— Как та девушка в замке графов Байт?

Наверное, не стоило подавать голос — мой бокал тут же наполнили до краев. Пришлось пить, хотя, надо признать, вино у моего начальника вкусное. Совсем не та кислятина, которую подают в трактирах!

— Да, наверное. — Мэтр подсчитал на пальцах. — Жалко, не догадались труп взять на вскрытие. Я больше чем уверен, что ему примерно шесть — восемь суток. Вопрос: что могло произойти в городе в эти дни?

Я пожал плечами, не рискуя открывать рот.

— Меня это тоже заставляет задуматься, Згаш! — по-своему понял мое молчание некромант и щедрой рукой плеснул в бокал еще вина.

Пробуждение было приятным — кто-то ласково и осторожно щекотал мне щеку чем-то мягким и пушистым. Попытка смахнуть пушинку ни к чему не привела — она не желала убираться, скакала по щекам, словно живая. В довершение всего послышался девичий смех. Ой-ёй, мы что, вчера допились до того, что пошли «по бабам»?

— Ну вот видишь? — подтвердил мои подозрения тихий журчащий голосок. — Не надо его будить!

— Почему? — послышался ответ. — От него было мало толку…

— От него и так его немного! А со спящим нам хоть хлопот меньше — просто затащили бы к себе, и дело с концом!

Та-ак, выходит, я до сеновала все-таки не дошел, и сердобольные девчонки решили мне помочь? Хорошие, надо сказать, тут нравы, в провинции! В столице, да и в любом крупном городе, просыпаться пришлось бы в лучшем случае в караулке городской стражи, а в худшем — сразу в морге, под «заботливыми» руками коллеги-некроманта, которому только что доставили свежий труп для опытов. Ибо в столице заснувшего на улице пьяницу чаще всего раздевают догола, «приласкав» до этого ножом или кастетом, чтобы не мешал работать грабителям. А тут жив-здоров, и по телу елозят прохладные влажные ладошки…

Прохладные?

Влажные?

Ой, мама! Да еще с перепонками!

Мой пронзительный вопль, наверное, распугал всю живность в округе, не говоря уже о неживности. Во всяком случае, мы с двумя лоскотухами отпрянули друг от друга очень резво. Одна из «девчонок» даже не рассчитала и спиной вперед сверзилась с обрывистого берега в речку, на прощанье задрав заканчивающиеся гусиными перепонками ножки. Вторая запуталась волосами в кустарнике.

— Ты чего орешь?

— А ты чего пристаешь?

Кое-как удалось встать на четвереньки — при малейшей попытке выпрямиться мир вокруг начинал вращаться с бешеной скоростью. Дико болела голова, а одна мысль о глотке воды сводила с ума. И плевать, что рядом торчат две озабоченные русалки — подернутая рябью поверхность реки так и манила к себе. Хоть напьюсь напоследок!

— Уф! — Над водой всплыла головка второй водяницы. — Я же говорила, не надо было будить! Вот как мы его теперь к себе затащим? Он же своими криками всю округу перебудит!

— И не только перебудит. — Судя по солнцу, утро уже-таки наступило, и рассветные лучи вот-вот должны были позолотить камыши и кустарник. — Но и еще кое-чего сделает…

— Ныряем, дура! — Лоскотуха дотянулась из воды и дернула товарку за длинные волосы. — Это же некромант!

— Да? — Та попалась либо глупая, либо наивная, либо озабоченная. — Какой симпатичный! Молодой человек, а что вы делаете сегодня вечером? — Длинные ресницы затрепетали очень выразительно.

— Опохмеляется он.

Чужой голос сдул лоскотух, как ветер клочья тумана. Одна без всплеска ушла на дно, другая убралась более эффектно, плашмя упала на воду и напоследок обдала меня дождем брызг. Холодный душ подействовал лучше всякого средства от похмелья — особенно «приятна» на вкус была речная тина, так что мне удалось даже выпрямиться при виде мэтра Куббика, возникшего из тумана в двух шагах от меня.

— Вот вы где, — дыхнул перегаром мой начальник и покачнулся так, что пришлось подставить ему плечо. — Я вас по всей округе ищу.

— Я это… водички хотел…

От воды послышалось заискивающее хихиканье.

— Водички… Угу, — покивал некромант. — Водички — эт' хорошо. Эт' праль-льна! П-шли!

На двух ногах мой начальник, однако, держался намного лучше меня и вверх по склону взобрался первым. Он даже совершил благородный поступок, уступив мне место у ведра, которое заботливо выставила на крыльцо госпожа Гражина. Кухарка встретила нас уже на кухне, сложила руки на переднике и сурово поджала губы.

— Завтракать будэ? — поинтересовалась она.

При одной мысли о том, что придется еще и есть, желудок совершил «попытку к бегству». Он настаивал на своем столь упорно, что пришлось его немного «проводить до крылечка», где я и остался сидеть, время от времени смачивая водой из ведра лоб и виски. Шевелиться совершенно не хотелось, глаза закрывались сами собой, и появление на дворе какого-то человека застало врасплох.

— Мама! — выдавил непроизвольно, когда надо мной склонился чей-то силуэт.

— Мастер дома? — Силуэт тряхнул меня за плечо.

— Т-там, — мотнул головой в сторону двери.

— Ага. — Мимо, грохоча так, что сотрясалось крыльцо, протопали огромные сапоги.

Я прикрыл глаза. Утреннее солнышко ласково грело, еще не припекая по-настоящему… Хорошо-то как! Можно, я тут посижу денек-другой? Сил нет шевелиться…

— А, вот вы где, Згаш!

А! Что? Где?

— Вставайте и собирайтесь! Есть заказ!

Сейчас? Не-эт, ни за что! У меня перед глазами земля вращалась и желудок бродил туда-сюда, как медведь-шатун, не мог вспомнить, где его место, и периодически подкатывал к щекам, а вы про сборы…

— Та-ак, понятно… Погодите-ка минуточку…

Ой-ёй! Ведро! Холодной воды! Прямо на голову! За что?

— Бодрячком, бодрячком… А теперь выпейте это!

Что? Опять пить? Но с начальством не спорят. Ф-фу, гадость какая… Надеюсь, это не очередная разновидность местного самогона?

— Вот так, отличненько… А теперь встаем и идем переодеваться. Я жду вас в конюшне! Времени в обрез!

Палач! Извращенец! Сам-то бодрый и свежий, как огурчик, а бедный помощник мало того что еле ноги переставляет, так еще и мокрый с головы до ног. А впереди пытка под названием «верховая езда»… И зачем я пошел работать к этому доморощенному палачу? Он же и мертвого заставит подняться…

Осознав весь комизм только что промелькнувшей мысли, я хихикал полпути, заставляя своих спутников бросать на себя осторожные взгляды. Держу пари, мой начальник не раз и не два исподтишка хватался за оружие, когда я в очередной раз фыркал от сдерживаемого смеха.

Впрочем, надо признать, что та гадость, которую в меня влили, возымела действие. Наверняка это было обычное средство от похмелья, поскольку к концу пути мир перестал вращаться перед глазами, желудок удобно устроился на привычном месте, и вообще жизнь стала казаться намного приятнее.

Мы покинули город и направились к одному из небольших хуторов, которые окружали Большие Звездуны со всех сторон. Одни из поселений располагались чуть ли не у крепостной стены, другие отстояли от города на приличном расстоянии. Имелись среди них маленькие — в один-два дома, а некоторые уже можно было назвать деревушками. Общее обнаружилось одно: жили тут потомки какой-нибудь семейной пары, перебравшейся в эти края несколько поколений назад.

• Предыдущая
• 29/96
• Следующая