Оперативный центр - Клэнси Том - Страница 19

• Предыдущая
• 19/74
• Следующая

Пока же даже беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться – для доклада готово все, за исключением военных планов и мнения членов группы о том, насколько эти планы будут необходимы.

– Хорошо, – сказал Худ. – Мы неплохо поработали. Теперь давайте доведем дело до конца.

Полагаясь главным образом на мнения министра обороны Колона и председателя Объединенного комитета начальников штабов Паркера и учитывая разработанный общеполитический подход. Группа по разрешению корейского кризиса рекомендовала без особой спешки передислоцировать в район конфликта все рода войск, в том числе части пехоты, бронетанковые, артиллерию, ракетные войска, тогда как ядерное, химическое и бактериологическое оружие группа советовала привести в состояние повышенной боевой готовности.

В отсутствие свежей информации от Корейского ЦРУ и новых сведений от Маккаски о международных террористах, группа рекомендовала также приложить максимальные усилия, чтобы разрешить кризис дипломатическим путем.

Худ дал участникам группы тридцать минут на проверку проекта доклада с тем, чтобы каждый смог внести новые идеи, если таковые появятся, потом сел за подготовку окончательного варианта. Увидев, что Худ оторвался наконец от экрана компьютера, Багз прокашлялся.

– Сэр, с вами хочет поговорить ваш заместитель Роджерс. Худ бросил взгляд на часы – с Роджерсом не было связи почти три часа. Худ надеялся, что генерал найдет вескую причину, чтобы объяснить свое исчезновение.

– Пусть войдет.

Багз покраснел и провел пальцами под воротником, словно сорочка вдруг стала ему мала.

– Это невозможно, сэр.

– Почему? Где он?

– Он хочет поговорить по телефону. Худ вспомнил овладевшее им странное чувство, когда Роджерс цитировал лорда Нельсона. Он насупился.

– Где он?

– Сэр... Где-то между Виргинией и Кентукки.

Из посольства Грегори Доналд пошел пешком. Ему хотелось поскорее оказаться на военной базе, позаботиться о похоронах, позвонить родственникам Сунджи, чтобы сообщить ужасную весть. Но для этого нужно было собраться с мыслями, успокоиться. Подумать. Несчастные отец и младший брат Сунджи будут в отчаянии.

Кроме того, у него возникла пока смутная мысль, над которой стоило поразмышлять.

Доналд медленно шел по ярко освещенной улице Чонджип мимо бесчисленных лавочек с пестрыми фонариками, флажками и навесами. Сегодня здесь было даже многолюднее обычного – толпы любопытных стекались со всего города, чтобы своими глазами взглянуть на место взрыва, сделать фотографии, снять видеофильмы, собрать сувениры, которыми чаще всего были искореженные куски металла, обломки кирпичей и бетона.

В одной из работавших лавчонок Доналд купил свежего табаку. Он выбрал корейскую марку; ему казалось, что вкус и запах корейского табака лучше подходят к этому дню, который отныне навсегда будет связан с горькими воспоминаниями о гибели Сунджи.

Бедная Сунджи. Ради того, чтобы выйти замуж за Доналда и иметь возможность помогать корейцам, постоянно живущим в США, она отказалась от кафедры политологии в Сеуле. Доналд никогда не сомневался в искренности любви Сунджи, но часто задумывался, что в большей мере побудило ее согласиться стать его женой – любовь к нему или возможность часто приезжать вместе с ним в США. Он не стеснялся таких мыслей, не стеснялся даже сейчас. В глазах Доналда Сунджи только выигрывала от того, что согласилась пожертвовать своей карьерой, которой так дорожила, согласилась стать женой человека, которого едва знала, чтобы иметь возможность помогать другим. В свои шестьдесят два года Доналд стал понимать, что отношения между людьми должны устанавливаться не обществом, а самими этими людьми. Они с Сунджи так и делали, конечно.

Доналд на ходу раскурил трубку, и отблеск тлеющего табака отражался в его наполненных слезами глазах. Ему казалось, что стоит вернуться в посольство, поднять телефонную трубку и набрать номер, как ему ответит Сунджи, а он спросит, что она читает или что она ела сегодня. Так он делал каждый вечер, если они не были вместе. Непостижимо, противоестественно – почему нельзя этого сделать сейчас. Доналд стоял у перехода для пешеходов, и слезы текли по его щекам.

В чем теперь смысл его жизни?

Пока Доналд не мог ответить на этот вопрос. Он и Сунджи любили друг друга, но важнее было то, что они искренне восхищались друг другом. Даже когда никто не ценил и не понимал того, что они делали или хотели сделать, Грегори и Сунджи легко находили общий язык. Они вместе смеялись и плакали, спорили и мирились, целовались и переживали за трудолюбивых корейцев, которые подвергались унижениям в американских городах. Доналд мог продолжать начатое ими дело, но, похоже, теперь у него не было никакого желания. Отныне им будет двигать рассудок, а не сердце. Сегодня в начале пятого часа он лишился сердца.

И все же, когда он вспоминал о террористическом акте, что-то в нем загоралось с прежней силой. Этот взрыв. В своей жизни Доналд пережил много трагедий, познал горечь утрат, потерял многих друзей в автомобильных авариях, авиакатастрофах и даже в других террористических актах. Но прежде это были несчастные случаи, нелепая судьба или преднамеренное убийство определенного человека за его поступки или за его жизненную позицию. Доналд не мог себе даже представить всю меру безответственности, которой должен обладать человек, способный на диверсию, унесшую жизнь Сунджи и жизни многих других. Насколько вескими должны быть мотивы, чтобы преступники сочли возможным привлечь к себе внимание, убив десятки невинных людей? Чье самомнение, честолюбие или особая философия были так гипертрофированно велики, что могли быть удовлетворены только таким путем?

Доналд не знал ответов на эти вопросы, но хотел бы знать. Преступников нужно схватить и казнить. В древней Корее убийц обезглавливали, а их головы выставляли на всеобщее обозрение на шестах, чтобы их могли клевать птицы. Корейцы верили, что тогда неприкаянные души убийц, слепые, глухие и немые, будут обречены на вечные скитания. Тогда и в иной жизни они не столкнутся с Сунджи, думал Доналд, ведь она в своей безграничной доброте способна взять их за руки и повести в безопасный и уютный уголок.

Снова вспомнив о следах, оставленных армейскими ботинками, и о пластиковой бутылке, Доналд остановился перед каким-то кинотеатром. Неожиданно ему захотелось участвовать в расследовании майора Хвана – не только для того, чтобы воздать террористам по заслугам, но и чтобы сосредоточиться на чем-то ином, кроме своего горя.

Впрочем, возможно, для него найдется и другое дело. Не исключено, что ему удастся разобраться в сути и мотивах преступления быстрее, чем Корейскому ЦРУ. Для этого ему потребуются помощь генерала Норбома и вера в успех. Почему-то Доналду казалось, что Сунджи одобрила бы его планы.

При мысли о Сунджи слезы опять покатились по щекам Доналда. Он подошел к краю тротуара, остановил такси и поехал на военную базу США.

Хотя радиотелефон был настроен на полную громкость, Роджерс с трудом слышал Пола Худа, и ему пришлось плотнее прижимать наушники. Впрочем, в плохой слышимости было и определенное преимущество – когда Роджерс набирал номер, он понимал, что ему предстоит далеко не теплая дружеская беседа. И он был прав.

Лучше бы Худ накричал на Роджерса, тогда генерал по крайней мере хорошо слышал бы директора. Но Пол Худ редко повышал голос. Если его что-то раздражало, он начинал говорить очень медленно, обдуманно вытягивая из себя слово за словом, как будто боялся поскользнуться на собственном гневе. В такие минуты Худ казался Роджерсу поваром в фартуке и белом колпаке с противнем в руках, на котором он осторожно опускает пиццу в печь.

– ., оставил меня с неукомплектованным штатом, – говорил Худ. – Моей правой рукой стала Марта.

• Предыдущая
• 19/74
• Следующая