Все кошки возвращаются домой - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 47

• Предыдущая
• 47/93
• Следующая

От попытки открыть глаза стало еще хуже. Я жалобно застонала.

— Тише, тише, — тут же легла на лоб прохладная рука целителя. — Не двигайся пока. Я скоро закончу. Это потеря крови и перенапряжение — жить будешь…

Я послушно расслабилась. Ладонь огладила мой лоб, притупляя боль. Мне стало полегче. Я даже поняла, что лежу в кровати, что простыни слегка влажные — наверное, от испарины.

А вокруг царит мягкий полумрак. И можно даже попытаться вновь открыть глаза.

— Дэйр… — из горла вырвался даже не хрип — сип. Сорвала связки. Ну, не беда, это лечится элементарно… — Как все закончилось?

Целитель откинул простыню и осторожно провел руками вдоль энергетических потоков, видимых только ему. С каждым мгновением становилось легче, хотя слабость никуда не уходила.

— Дэйр?

— Тише, Нэй. Не отвлекай меня. Расслабься.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как послушаться его.

В принципе, кое-какие выводы я могла сделать и сама. Мы в гостинице, Дэриэлл занимается моим лечением — значит, с инквизиторами все-таки разделались. Осталось только узнать, с какими потерями… кроме Ками.

О, боги, Ками…

Я прерывисто вздохнула, давя всхлип. Идиот мелкий, куда же его понесло…

— Ну, ну, успокойся, Нэй… Все хорошо… Тебе просто надо поспать…

— Нет!

— Не спорь, Нэй. Хорошая девочка…

Забытье нахлынуло, как приливная волна — неотвратимо и необоримо.

А когда я очнулась в следующий раз, в комнате было светло. Боль куда-то подевалась, оставив только напоминание — тянущую слабость и слегка ноющие кости. За окном раздражающе орали какие-то птицы. Пахло океаном.

На стуле у изголовья моей кровати сидел Ксиль — растрепанный, в шортах и яркой футболке.

— Проснулась, — расцвел он улыбкой.

И пересел на кровать.

Я зажмурилась, чувствуя, как прогибается матрас по обе стороны от моей головы, а потом ощутила чужое дыхание на своих губах и легкое прикосновение.

— У меня изо рта плохо пахнет, — шепнула я затравленно, когда Ксиль отстранился.

— Я не заметил, — усмехнулся он. Я почувствовала себя смущенной и счастливой одновременно. — А вот поесть бы тебе не мешало. Подожди, я Дэриэлла позову. Он хотел какой-то бульон приготовить…

— Погоди, — мой оклик остановил его уже в дверях. Ксиль обернулся, слегка щурясь от солнечного света. — Чем все закончилось?

Максимилиан оперся спиной на дверной косяк, задумчиво рассматривая потолок.

— Хорошо, — произнес князь после заминки. — Ты разрушила «бездну», серьезно ранила Древнего — мы с Эне его в два счета добили. Дэриэлл в это время пытался вытянуть тебя с того света. Говорит, что еще минута, и это было бы затруднительно. В целом, с нашей стороны шестеро погибших, пострадали почти все, а вот из инквизиторов не ушел никто. Ну, конечно, пришлось что-то делать с человеческой полицией… Кажется, происшествие представили, как теракт, а на месте крысиного логова теперь воронка. Н-да, неплохо они огрызнулись напоследок…

«А Ками?» — хотела спросить я, но замялась, а когда решилась — Ксиля уже не было.

Вскоре появился Дэриэлл с чашкой бульона. Я, как послушная девочка, послушно выпила все до капли. Глаза щипало, но вряд ли от пара.

А потом вдруг вернулся Максимилиан — с сумасшедшей улыбкой и с телефоном в руке.

— Это тебя, — осторожно вручил он мне мобильный. Я поднесла его к уху.

— Алло, — голос у меня опять сел.

На том конце виновато засопели. Глазам стало горячо и мокро. А потом в трубку промямлили:

— Привет… Спасибо за сережку. Классно сработало. Зачет.

— Дурак, — я закусила губу.

Трубка обижено замолчала. А потом вздохнула:

— Ну, дурак, что теперь, вешаться, что ли… Кстати. А где тут у вас туалет?

Меня разобрало веселье. Я выронила телефон и уткнулась в подушку, всхлипывая — уже от смеха.

Бездна. Вот ведь правда, идиотам везет…

…А где-то рядом Максимилиан терпеливо объяснял глупому лисенку, что туалет находится за домом, в отдельной будочке.

— Да, да, Ками, именно там. Видишь — на дверке окошко в виде сердечка?

Максимилиан все-таки сдержал обещание.

Конечно, до конца войны было еще далеко, но сейчас, после битвы, едва не обернувшейся бойней, мы остро нуждались в передышке. Хотя бы в короткой. В первую очередь, разумеется, я разобралась с неотложными делами — пристроила Ками благодаря помощи Феникс, переворошила поредевшие запасы амулетов… Но потом желание расслабиться и ненадолго выкинуть из головы все войны и интриги стало необоримым. Пожалуй, держалась я только на том чувстве обязанности, которое заставляет студентов вставать в субботу к первой паре.

Разница в том, что для меня такая «суббота» наступала каждое утро.

Максимилиан тоже большую часть времени пропадал, помогая Эне Рай улаживать проблемы, связанные со смотрителями, и отчасти — создавать новые. Вместе с Ирсэ и Корделией он подолгу копался на месте сражения, выискивая намеки на связь погибшей группы Ордена с другими, еще действующими. Тщетно — ни документов, ни даже косвенных улик, указывающих на какую-либо ниточку к еще одному Древнему, предусмотрительные инквизиторы не оставили.

Ощущение «бега хомячка в колесике» становилось все навязчивее. Когда Максимилиан собрал нас за обедом и предложил отдохнуть на «диком, но уютном пляже», отказываться никто не стал. Радостное «Наконец-то!» прямо-таки витало в воздухе.

И вот поэтому сейчас мы валялись на песочке — кто под пологом, кто просто так — и наслаждались жарой и шелестом океанских волн.

— Дэйр, ты не мог бы передать соку? Пить ужасно хочется, — сонно пробормотала я.

Жара обволакивала меня, как большое душное одеяло. Лень превращала мышцы в желе — десять метров до кромки воды казались непреодолимым расстоянием. Здесь, на берегу, запах океана был сильнее, а от зеленых зарослей, карабкающихся на горные склоны, веяло чем-то сладким и пряным. Я лежала навзничь на мягком махровом полотенце, закрыв глаза, но окружающие пейзажи уже въелись в мою память и теперь словно проступали на внутренней стороне век. Так, что картину можно было восстановить даже по запахам и звукам.

…В небе, высоком и прозрачно-голубом, парили птицы — черные, огромные, безмолвные, словно тени, и белые, с вытянутыми узкими крыльями и визгливыми голосами. Низкие, мягкие волны с умиротворяющим шорохом накатывали на песок — и стекали обратно в океан, оставляя мокрую полосу шириной в два десятка шагов. Дальше от берега они были вовсе не такими ласковыми. Там вода в шапках белой пены вставала на дыбы — и обрушивалась, шумно и яростно, а зазевавшийся пловец рисковал хлебнуть океанской соли и уйти на глубину против своей воли.

— Сока тебе холодного? — откликнулся Дэриэлл после долгой паузы. Кажется, не только меня обуяла лень.

— Угу. То есть, да, если можно.

Вжикнула молния на сумке-холодильнике, загремели ледышки, и в мою протянутую руку легла жестяная банка в мелких капельках воды. Даже открывать глаза не было никакого желания, но пить хотелось гораздо больше, так что пришлось шевелиться.

Целитель лежал на песке, подперев голову рукой, и внимательно разглядывал меня. Я ощутила легкое смущение при мысли, что он уже давно так смотрит, и подумала, что надеть поверх купальника белую рубаху вроде тех, в которых купались многие местные жители, было хорошей идеей. Сам Дэриэлл тоже поступил в соответствии с аллийскими представлениями о морали, а не человеческими, предпочитая шортам, плавкам и прочим порождениям бездны обычные хлопковые штаны свободного покроя.

Ксиль с его полнейшим равнодушием к собственной наготе, пожалуй, мог бы вогнать меня в краску своим видом. Но, к счастью, князь не вылезал из воды, словно какой-нибудь морской дух, и я спокойно отдыхала вместо того, чтобы думать, куда глаза прятать.

— Может, тебе стоит пойти в дом? Там прохладнее… — с сомнением протянул Дэриэлл, глядя, как я торопливо глотаю ледяной сок. — И не пей так быстро, горло застудишь.

• Предыдущая
• 47/93
• Следующая