Князь мира сего - Климов Григорий Петрович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/60
• Следующая

К своему глубочайшему недоумению, в худощавом офицере НКВД профессор богословия нашел примерного ученика, с великолепной предварительной подготовкой, глубокой эрудицией и, главное, искренним желанием вникнуть в суть предмета. Одно только было плохо: интересы у нового адепта православия казались несколько односторонними. Когда профессор увлекался, говоря о Боге, ученик вежливо прерывал его:

– Простите, профессор. Бог интересует меня только как антитеза дьявола. Нельзя ли поближе к теме…

Старичок укоризненно тряс седой бородкой, воздевал руки к потолку и мягко поучал:

– Молодой человек, дух дьявольский есть отрицание духа божественного. Не зная, что отрицать, не зная начала, вы не поймете конца.

– Да, вы правы, – соглашался офицер и слегка позевывал. – Итак, дух – это вектор мыслящей субстанции. Прошу вас продолжать.

В результате на книжной полке Максима появилась толстая Библия в черном кожаном переплете и с многочисленными цветными закладками и пометками. Когда консультации по богословию закончились, профессора не отправили назад в Сибирь, а отпустили на волю. Он понял, что это плата за учебу от его необычайного ученика.

Покончив с грешниками, Максим принялся за праведников. Он штудировал историю возникновения монашеских орденов, сочинения современников о суде над Жанной д’Арк и Жития святых. Перед сном же он зачем-то перечитывал роман Флобера «Саламбо», который он читал в юношестве, историю загадочной жрицы лунной богини Танит.

Вместе с тем он не менее внимательно пробегал глазами какие-то дешевые книжонки, даже без указания автора, вроде «Дневника сестры Анжелики», где якобы описывались пикантные тайны из жизни за монастырской стеной. После этого он возвращался к папским эдиктам, касавшимся охоты на ведьм, и одобрительно бурчал:

– Умный старик, этот товарищ папа… Следовательно, для грешников был выбор – костер или монастырь… Это довольно либерально…

– Что такое? – вопрошал из-за двери Борис и получал обычный ответ:

– Ты, болван, этого не поймешь.

Увлечение Житиями святых не помешало Максиму заняться раскопками на монастырских кладбищах. С останками праведников он проделал ту же серию экспериментов, что и с белыми костями старой аристократии. Получив результаты лабораторных анализов, он сидел за столом и подводил баланс. Младший брат поднял голову от учебника по биологии и, чтобы развлечься, подсмеивался:

– Эй, звездочет, а мощи тебе зачем понадобились? Старший, как и положено чернокнижникам, давал ответ неясный и расплывчатый:

– Гони черта в двери, он придет в окно – в образе праведника. Это и у Фрейда есть – сублимация. Вот ты лучше скажи, почему это люди идут в монастырь?

– Значит, так им нравится.

– Но ведь жизнь в монастыре довольно тяжелая. Обеты. Посты. Дисциплина. Так вот – зачем люди туда идут?

– Не знаю, – сказал Борис. – А ты знаешь?

Уполномоченный по делам нечистой силы медлил, подбирая слова:

– Это совесть говорит. Высшая совесть. Подвижничество настоящих праведников заключается в том, что они преодолели грешную плоть, устояли перед дьяволом с его искушениями и смирились перед Богом. И это большой подвиг.

Он говорил так серьезно, что Борис едва удержался от смеха.

– Ну а тебя дьявол искушал?

– Нет. Дьявол искушает только грешную плоть.

– Но ведь мы все грешники.

– Э-э-э, нет… Некоторые вещи нужно понимать не в переносном смысле слова, а в совершенно прямом смысле, как это понималось раньше. В этом-то и весь секрет.

– Как так?

– Все дело в том, что во времена крещения Руси, в десятом веке, русское слово «грех» произошло от слова «грек».

– А при чем здесь греки?

– Потому что во времена распада Эллады они были язычниками. Понял?

– Ничего не понял, – признался младший. Тогда старший криво усмехнулся:

– А слово «язычник» знаешь откуда произошло?

– Откуда?

– От слова «язык» – «лингус», – тут он сослался на Фрейда и пробормотал еще какое-то слово, которое обычно употребляется в пикантных французских анекдотах. – Это один из грехов, которыми занимались греки. Потому от Древней Греции и осталось одно воспоминание.

За туманными речами и намеками Максима проскальзывало что-то совершенно определенное, что он знал, но до конца никогда не договаривал. Это было тем более странно, поскольку, вообще, он очень любил похвастать своими знаниями. Если он молчал, значит, у него была серьезная причина хранить эту тайну. Однажды, когда ему слишком уж надоели иронические реплики Бориса, он неохотно сказал:

– Ты про Троянскую войну слышал? Так вот, археологи уже давно разыскивали остатки Трои и никак не могли найти. Тогда одному археологу-любителю пришла в голову простая мысль: для раскопок воспользоваться описаниями Троянской войны в «Илиаде» у Гомера. И что же? Так он нашел остатки сожженной Трои! В Библии упоминаются некоторые города, от которых теперь не осталось и следа. Пользуясь Библией, стали копать в голой пустыне – и нашли эти города. – Он устало потянулся, как археолог после раскопок. – Так вот и я нашел в старых книгах некоторые забытые истины.

Вместо Трои Максим вскоре снарядил вторую научную экспедицию – в республику немцев Поволжья, в немецкие колонии вокруг Одессы, существующие со времен Екатерины II, и, наконец, в какие-то дикие аулы, затерявшиеся в горах Кавказа. Что искал он там по следам Прометея, неизвестно.

На этом следователь по делам нечистой силы поставил точку. После загадочной научно-исследовательской работы он защитил свою диссертацию. Когда Борис частью из вежливости, частью из любопытства выразил желание пойти послушать эту процедуру, Максим отрицательно покачал головой:

– Нельзя. Это спецпроект, и защита закрытая.

Для кандидатской диссертации обычно полагается триста страниц. Вместо этого Максим представил три толстых тома, где одна библиография источников занимала более пятидесяти страниц. И вместо кандидата наук, в порядке редкого исключения, что делается только в случае каких-либо необычайных заслуг, – сразу получил высшую ученую степень доктора социальных наук и философии.

Для больших открытий, как правило, необходимы два условия. Первое – чрезвычайная, сверхчеловеческая концентрация на данном предмете. И второе – способность найти за частностями закономерность и сделать из этого практический вывод.

Смерть любимого человека так подействовала на Максима, дала ему такой толчок, так сконцентрировала его на какой-то только ему одному известной цели, что ради этого он забыл обо всем остальном на свете. В поисках ответа он перебрал все частности, перерыл всю сокровищницу человеческой мысли от Библии и до Фрейда, всю историю человеческой цивилизации от первобытных тунгусов с их шаманами до бренных останков утонченной аристократии – и он нашел какую-то закономерность. Причем что-то важное. Иначе ему не дали бы так сразу диплом доктора.

Мельком Максим заметил, что его работой заинтересовался сам Сталин. Какой практический вывод сделал для советской власти доктор социологии Руднев из своего увлечения средневековой алхимией: научился он делать золото из свинца? Нашел философский камень мудрецов? Или открыл секрет материализации духов? Ведь в газетах как-то писали, что и Адольф Гитлер тоже субсидировал подобные странные начинания, где ученые занимались телепатией, спиритизмом и парапсихологией.

– Макс, что ты изобрел? – спросил Борис.

– Формулу дьявола, – ответил тот и даже не улыбнулся. Так или иначе, с этого момента доктор Руднев стал делать головокружительную карьеру, о которой он раньше и мечтать не мог. Вместе с докторским дипломом он получил чин полковника НКВД. Вскоре у него на груди появился первый орден, и не какой-нибудь так себе, а сразу орден Ленина – высшая награда Советского Союза. В «Правде» стояло коротко: «…за выполнение специальных заданий партии и правительства». Теперь Максим шагал вверх семимильными шагами. Но поразительнее всего было то, что ко всем этим почестям он относился с абсолютным безразличием.

• Предыдущая
• 8/60
• Следующая