Победители чудовищ - Страуд Джонатан - Страница 41

Она раздраженно пнула сено.

— Короче, будь я на твоем месте, я бы сидела тише мыши и носа наружу не высовывала.

Халли утер пот, выступивший у него на виске.

— Ты знаешь, — сказал он, — на вашем сеновале так уютно… Может быть, я действительно немного поживу тут.

Но в это время его посетила новая мысль:

— Слушай, а этот сеновал они обыскивать разве не будут?

— Нет уж, наш Дом и его строения они обыскивать не станут! Это было бы чересчур даже для папочки.

Ауд гневно нахмурилась и сложила руки на груди.

— Никто не думает, будто мы замешаны в этом деле — просто преступник бежал в сторону наших земель. Кстати говоря: Халли Свейнссон, не пора ли тебе рассказать мне все как было, а?

Он отвернулся.

— Нет, не пора. Я лучше не буду втягивать тебя во все это еще сильнее. Я уже и так подверг тебя опасности. Кроме того, ничего особенно интересного в этой истории нету, и я не уверен, что мне так уж хочется об этом рассказывать. Не пойми меня неправильно: я тебе действительно очень благодарен…

— Ну да, конечно, конечно! — Ауд хлопнула в ладоши и встала. — Тогда я, пожалуй, пойду. Мне что-то захотелось вернуться в дом и спеть балладу. Это будет баллада моего собственного сочинения, и называется она: «Мальчик, которого вы ищете, сидит на сеновале». Вот тебе пара строчек для примера: «Идите сюда, с топорами и кольями! Взгляните, вон зад, что торчит из соломы! То Халли Свейнссон, он прячется там!» Ну, как тебе?

Халли смотрел на нее широко раскрытыми глазами.

— Ты этого не сделаешь!

— Ах вот как? Не сделаю, говоришь? Давай рассказывай!

Халли не хотелось рассказывать о своих похождениях — не из гордости и не потому, что он боялся откровенничать с Ауд: ей он вполне доверял. Дело было в этой пустоте, которую он чувствовал внутри. Сегодня, пока он сидел один на сеновале, ему уже начало казаться, что эта мертвящая пустота поглощает его. И теперь он боялся говорить о ней — мало ли, чем это кончится? Однако выхода не было.

— Ладно, — сказал он. — Только я не знаю, с чего начинать.

— Начинай прямо со смерти твоего дяди, — ласково посоветовала Ауд. — Я ведь там была, помнишь? Это имеет какое-то отношение к последним событиям?

— Ну, в целом, да…

Он начал рассказывать — медленно, запинаясь, с трудом подбирая слова, сидевшие где-то глубоко внутри, — и постепенно поведал ей обо всем. О равнодушии родных и своей безмолвной ярости; о том, как он забрал пояс героя и отцовский нож. О хижине Снорри, о купце Бьерне, о невзгодах, которые ему пришлось пережить в нижней долине. Он не приукрашивал, не преувеличивал, не умалчивал ни о чем. Чем дольше он говорил, тем легче это было делать, и в конце концов он откровенно рассказал обо всех препятствиях, которые ему пришлось преодолеть, вплоть до мрачного откровения, которое он обрел в комнате Олава. Как ни странно, чем дальше, тем лучше он себя чувствовал. Ауд и теперь, как тогда, в саду, как будто вытягивала из него всю правду. И тяжкий груз, висевший на нем со дня смерти Бродира, мало-помалу становился все легче; свежий воздух проник под него и снял эту ношу с его плеч. Голова у Халли сделалась такая ясная, какой давно не бывала.

Ауд ни разу не перебила и не прервала его, пока он не договорил.

— Ага, значит, ты его все-таки не убивал, — сказала она. — По крайней мере, нарочно.

— Нет, я не смог это сделать. Просто не смог, и все.

Халли горестно потряс головой.

— Еще тогда, в самом начале пути, этот сумасшедший старик, Снорри, сказал, что если я сделаю то, что собираюсь сделать, то буду ничем не лучше Олава Хаконссона. А я только посмеялся над ним. Но вот теперь, когда увидел перед собой убийцу дяди, я почувствовал… почувствовал… — Он беспомощно развел руками. — Ауд, я не знаю, в чем мой изъян, но я просто почувствовал, что физически не могу… я не смог заставить себя ударить его ножом.

— Никакой это не изъян! — возразила Ауд, дочь Ульвара. — Послушай, Халли…

— Понимаешь, как будто все, во что я верил, внезапно перевернулось вверх ногами. И это было уже не в первый раз. Тот человек в ущелье — он ведь пытался меня убить! Я думал, это разбойник, изгой вроде тех, что в историях. Но нет! Оказалось, это был почтенный человек из Дома Эйрика. А я его убил!

Ауд презрительно фыркнула.

— Ой, да ладно тебе! Он сам напал на тебя и сам свалился со скалы. Верно? Ты ведь его в пропасть не толкал. И с Олавом то же самое. Ты его не убивал. Он погиб по своей вине, пытаясь убить тебя.

Халли хмыкнул.

— Ну да, наверное… Но твои доводы слегка надуманные. Я не уверен, что Совет с ними согласится.

— Послушай, Халли, — сказала Ауд. Она подошла к нему, протянула руку, чтобы коснуться его плеча, и тут же ее отдернула. — Ой, нет, лучше не буду, ты не обижайся. Надо будет тебе воды притащить… Знаешь, Халли, когда я выслушала то, что рассказывали Хаконссоны, я не знала, что и думать. Это все звучало так… В общем, мне надо было услышать все это от тебя, выяснить, что же произошло на самом деле. Просто если бы ты действительно убил Олава, как собирался, я бы тогда… — Она пожала плечами, лицо у нее внезапно сделалось спокойным и серьезным. — Но ты этого не делал. Я так и думала, что ты этого не делал. И я рада, что ты этого не делал, вот.

Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза, потом Халли обнаружил, что отвел взгляд и уставился в пол. Он кашлянул.

— Мне очень приятно, но на самом деле…

— Тсс! — Девочка прижала палец к его губам.

Халли нахмурился.

— А по-моему, теперь моя очередь…

Она яростно замотала головой и вскочила на ноги, указывая ему за спину, на покатую крышу. Тонкие лучи света пробивались сквозь старую солому. Там была дорога, по которой они приехали сюда, ведущая к чертогу Арне. Халли услышал приближающийся цокот копыт, лязг металла, покашливание усталых людей.

Он мгновенно вскочил на ноги, забыв обо всех своих синяках и ноющих мышцах.

Они с Ауд стояли рядом на темном сеновале, молчаливые и напряженные.

Конечно, всадники просто едут мимо. Они возвращаются из леса. Ну конечно…

Цокот копыт замедлился, всадники остановились. Потом послышался голос — знакомый голос, басовитый, резкий и снисходительный:

— А что там, Ульвар?

Халли мысленно представил себе седовласого отца Ауд — доброжелательного, услужливого, едущего так, чтобы не опередить Хорда.

— Просто старый сеновал, мы его почти не используем, разве что в особо урожайные годы — которые, дай-то Арне, еще вернутся.

Голос Ульвара звучал нервно, напряженно.

— Мы там тоже поищем, можно? — сказал Хорд.

Прозвучало это скорее как утверждение, чем как вопрос.

Халли с Ауд переглянулись. Оба были бледны, как привидения. Переглянулись и уставились на открытый люк и рассеянный свет, льющийся оттуда.

— Ну разумеется! Ищите, ищите в самых потайных уголках! Если он там, можете повесить его у меня во дворе, напротив моего окна. А если кто-то из моего Дома его укрывает, его повесят рядом! Да-да, рядом с ним! Своими руками вздерну негодяя!

— Да-да, Ульвар, ты очень любезен. Так, Борк, Эйнар, обыскать сеновал!

Звякнули удила, скрипнули подпруги, двое людей в тяжелых сапогах спрыгнули наземь. Послышались шаги. Борк и Эйнар шли к двери сарая.

Свейну не нравилось, как выглядит его Дом: всего несколько жалких домишек среди полей.

— Надо бы построить что-то поприличнее, — сказал Свейн.

Он велел своим людям приволочь из леса сосновых стволов, а с горы — камней, но когда начали строить чертог, дело не заладилось. Стены все время рушились.

Жила у Тощего озера одна старуха, про нее говорили, что она ведьма. Большинство людей сторонились ее, но Свейн с ней неплохо ладил. Он отправился к ней, чтобы спросить про стены.

— Нетрудно сказать, — ответила старуха. — Нужен кто-то, кто будет сторожить основание дома.

— И кто это должен быть?