Особенности эльфийской психологии - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела" - Страница 26

• Предыдущая
• 26/131
• Следующая

Заговаривая, Лучистый обращается только к ректору, на нас с Андреем он даже не смотрит.

– Думаю, вам известно, какой репутацией пользуется эта юная леди?

– И какой же? – встревает Андрей, который явно не намерен терпеть пренебрежение.

Декан снова едва заметно кривит губы, но соизволяет ответить.

– Она неприступна.

– И что же, Вы решили проверить её принципы на прочность?

– Принципы? Я Вас умоляю! Все это фикция, не более того.

– Вот как?

– Объяснись, Ригиль? Я тоже не понимаю, к чему ты клонишь. И пока согласен с Андреем, твое поведение по отношению к этой студентке предосудительно.

– Вы все еще помните Шутвика, Ви'Хольм?

– Помню ли я лучшего студента факультета классической магии?

– И аспиранта.

– Он взял академический отпуск.

– Именно в тот момент, когда поспорил, что переиграет нас всех.

– Я помню. И что же, Вы решили, что Шутвик прикинулся этой девочкой? – ректор смотрит на меня, и мне ничего не остается, как потупиться.

– И как вы это обосновываете? – снова вмешивается Андрей.

– Сначала я объясню, чем чревато Ваше недоверие, – высокомерно объявляет Лучистый и тут уже хочется скривиться мне. Позер. Терпеть его не могу, но сдерживаюсь. Я ведь светлая эльфийка, мне нельзя так явственно проявлять к кому-либо свою неприязнь, особенно к сородичу, особенно к тому, кто старше и по возрасту и по положению.

– Извольте, – роняет ректор. Он все еще хмур. Мне остается надеяться, что его нелюбовь к Лучистому сыграет нам с Андреем на руку.

– Но не при нем, – заявляет декан и кивает на Андрея.

– Почему? – прямо спрашивает ректор, а я наблюдаю за тем, как в глазах моего классного руководителя загорается опасный огонек. Интересно, раньше такого еще не было. Он всегда так смотрит, когда злится? Тогда получается, что на нас с ребятами он еще ни разу по-настоящему не злился. Странно, а ведь должен был.

– В интересах секретности.

– Вот как? Тогда, позвольте я вас просвещу. Именно Андрей Игоревич вместе с классом колокольчиков активно участвовали в спасении университета в ходе недавних событий, – Лучистый меняется в лице, ректор холодно уточняет. – Удивляетесь, что не знали? Вот это и называется, вопрос секретности, лорд Лучистый. А теперь мы с Андреем слушаем ваши объяснения.

Декан хмур и зол, но отвечает. Еще бы! Сам-то он, как и все остальные, мирно дрых в своем кабинете, пока мы с ребятами и Андреем отдувались за всех!

– Шутвик занимался исследованиями Камней Истинного Зрения и незадолго до своего ухода объявил, что камни, что испокон веков стояли в Большом Зале и через которые новопоступившие студенты попадают в университет на церемонии зачисления, никуда не годятся.

– Я помню, что он изучал.

– Я говорю для него, – бросил Лучистый, опустившись до грубости. Что, расстроился, что оказался далеко не в числе избранных, в отличие от Андрея? А то он, судя по всему, нос раскатал, когда ректор рассказал всем деканам о случившемся.

– Хорошо. Продолжай.

– Так вот, не кажется вам подозрительным, что Звезда Имрага была подкинута именно в Большой Зал и рассчитана вовсе не на уничтожение всего университета, как вам сказали злоумышленники, и как считалось в начале, а лишь на то, чтобы до основания выжечь сам зал, вместе все с теми же камнями.

– Предполагаете, что Ирирган мог быть в этом замешан?

– Уверен в этом.

Вот гад. Придушить бы его, чтобы не мучался. Оказывается, он думает, что я не много не мало, а предатель, вот почему так настаивал на проверке с поцелуем. Трудно было догадаться. За такое оскорбление, как подозрение в предательстве, на самом деле можно убить. Даже мне – светлой эльфийке.

Это нетрудно. Достать стилет из потайного магического рукава, сжать в руке покрепче и кинуться вперед. Я бросаюсь на него, но… меня неожиданно крепко обхватывают в области талии чужие руки.

– Вот видите! – восклицает Лучистый победно. – Он даже убить меня хочет, чтобы я дальше свою теорию не развивал.

– Вы оскорбили меня! – шиплю я, понимая, что держит меня Андрей. И когда только успел? Ведь люди не отличаются завидной реакцией. Или это моя оказалась настолько замедлена, – Это смертельное оскорбление! – Уже не шиплю, рычу. Он вывел меня из себя. Я хочу…

– Успокойся, – юъбросает Андрей, и я неожиданно для себя ощущаю, как на меня на самом деле снисходит ледяное спокойствие.

Он прав. Чего орать? Чего драться? Тут доказывать надо. Но то, что он хочет в доказательство…

– Зачем вы к ней приставали? – спрашивает Андрей, ослабляя хватку. Конечно, он почувствовал, что мои мышцы расслабились. Теперь можно было бы вырваться, можно было бы все же нанести ненавистному декану смертельный удар. Но я сдерживаюсь. Жду развития событий.

– Шутвик никогда бы не позволил другому мужчине себя поцеловать. Это очевидно. Он и девушек-то не особо любил, а большинство мужчин, которых считал много глупее себя, презирал. Так что ни о каких поцелуях не могло быть и речи, – высокомерно объявляет Лучистый.

Я жду реакции ректора, смотрю на него. Но вместо этого, получаю её совсем с другой стороны. Из-за спины раздается на удивление спокойный голос Андрея.

– Вы идиот.

Это он что, Лучистому только что сказал?

– Если девушка вас отшила, так имейте благородство признать, что вы ей не понравились по личным причинам, а не приплетайте сюда заговоры с целью мирового господства.

Хорошо сказал. Просто загляденье. А как у декана лицо-то вытянулось… Но и здесь мне было рано радоваться. Рано. Потому что меня вдруг взяли за подбородок и заставили обернуться через плечо.

– Подыграй мне, – шепнули на ухо.

А дальше… нет! Я не хочу! Но меня уже целует этот… этот… м-м-м-м-м… это я что, вишу у него на шее и отвечаю?!

Андрей

Нет, я в принципе подозревал, что Ира – это вулкан замедленного действия, но чтобы настолько… Ладно. Главное, все обошлось и ей не пришлось целовать этого придурка. А ведь, правда, лучистый. У него такая самодовольная физия, что так и лучится, и по кулаку плачет. Разумеется, он красив, это объясняет его популярность у женского пола. Платиновый блондин с роскошными волосами. Темные эльфы тоже вроде как платиновые. Но у них волосы жесткие, а у этого даже на вид мягкие, блестящие, шелковистые. Улыбка искусителя, тонкие черты лица, манеры, опять-таки. Меня от подобных выкрутасов воротит, а женщинам однозначно нравится. Потому что дуры. Не все, но в общей своей массе.

Так вот Ира. Она на мне так повисла, что я испугался, что она от отвращения сознание потеряла. Но когда она еще и отвечать начала, многое для себя уяснил. В частности, про вулкан страстей, который дремлет под личиной красотки, тихо презирающей весь род мужской. Но об этом я её потом как-нибудь при случае расспрошу.

Иных доказательств беспочвенности обвинения эльфа не потребовалось. Они с ректором оба видели, как она на мне висла и как отвечала. Причем у них обзор был куда лучше, чем у меня. Лучистый попытался извиниться. Конечно, теперь-то, как я понял, Ирка была в своем праве прибить его за оскорбление, которое он ей нанес. Но моя староста повела себя весьма сдержанно. Сказала, что только беспокойство за судьбу университета и желание поймать злоумышленника оправдывает его поведение. Распрощавшись с ректором, который, что было очевидно, решил задержаться в кабинете декана, мы с Ирой вышли в коридор.

– Где у вас сейчас занятия? – спросил я, как только за нами закрылась дверь.

Не мог же я бросить девчонку, пережившую такой стресс на произвол судьбы?

– На втором этаже. Восьмая аудитория, – ответила она и попыталась вырвать руку, за которую я её схватил.

– Ирка, прекрати, – строго сказал я. – Мы оба знаем, что это была всего лишь вынужденная мера. Просто забудь и живи дальше.

Она вздохнула и перестала вырывать руку. На меня она старалась не смотреть. Понимаю. Я бы на её месте тоже смутился.

– Пойдем, – я потянул её за собой, – Провожу.

• Предыдущая
• 26/131
• Следующая