Ни слова о магах - Кликин Михаил Геннадьевич - Страница 27

• Предыдущая
• 27/101
• Следующая

— Стрелок Пол, что вы можете сказать по существу дела? — спросил обвинитель.

— Джош не виновен, — сказал Пол, и зрители зашумели.

— Тихо! — Обвинитель поднял деревянный молоток и ударил в гонг. — Спокойствие, иначе все посторонние будут удалены из зала!

Шум улегся.

— Поясните вашу точку зрения, — обратился обвинитель к Полу.

— Ребенок сам нажал на курок.

— Но ведь это Джош дал револьвер ребенку?

— Да.

— Он мог предвидеть результат?

— Мог.

— Тогда я не понимаю вашего заявления.

— Если бы ребенку дали нож и он им порезался, кто был бы виноват? — повысив голос, спросил Пол. — А если бы ему дали палку и он выколол ею глаз? Чья бы это была вина?

— И чья же? — с интересом спросил обвинитель от гильдии надзора.

Пол замялся, не зная, что ответить. Повторил:

— Джош не виновен.

— Позвольте это решать суду. Вы подтверждаете, что именно обвиняемый дал ребенку оружие?

— Да, — нехотя ответил Пол.

— Хорошо, вы свободны.

Пол быстро спустился в зал, затерялся в толпе.

— Гражданин Тарл, пройдите к месту дачи показаний. На возвышение поднялся хозяин питейного заведения, встал, опустив голову, теребя в руках угол рубахи.

— Вы видели, как погиб ваш сын? — обратился к нему обвинитель.

— Да.

— Вы видели, что он держит в руках револьвер?

— Да.

— Почему вы позволили ему играть с оружием?

— Я думал, оно не заряжено.

— А если бы вы знали, что оно заряжено, как бы вы поступили?

— Я бы попросил стрелка забрать свой револьвер. И увел бы сына.

— Стрелок сам протянул ребенку револьвер?

— Да.

— Он что-то сказал при этом?

— Да.

— Что именно?

— Я не разобрал. Я был довольно далеко и занимался делами.

— Какими именно?

— Я разливал пиво и смешивал коктейль.

— И одновременно следили за ребенком?

— Да.

— Спасибо. Вы свободны. Тарл ушел.

— Свидетель Куайд. Займите место для дачи показаний. Рядом с клеткой встал мужчина средних лет.

— Вы были в тот день в питейной “У Тарла”? — спросил обвинитель.

— Да.

— Вы видели, как стрелок дал ребенку револьвер?

— Да.

— Стрелок говорил что-то при этом?

— Да. Он сказал мальчику, что тот похож на настоящего стрелка.

— И что потом?

— Потом стрелок…

— Обвиняемый?

— Да. Потом обвиняемый стал разговаривать со своим другом, с тем, что уже был здесь…

— Со стрелком Полом? — уточнил обвинитель.

— Да, — свидетель кивнул и посмотрел в толпу, надеясь увидеть там знакомое лицо.

— И что было дальше?

— Потом малыш случайно выстрелил себе в голову. Кровь забрызгала стрелка. Он утерся и стал падать. Он был мертвецки пьян.

— Он был пьян?

— Да.

— Вы уверены?

— Да.

— Хорошо, вы свободны. Обвиняемый Джош, хотите ли вы что-то сказать в свое оправдание? Джош отрицательно мотнул головой.

— Вы признаете свою вину?

— Да, — прошептал Джош.

— Громче!

— Да!

— Хорошо.

Гражданский обвинитель ударил в гонг. Дождавшись, когда стихнут отзвуки, он встал и провозгласил:

— Алая Провинция и комендант Садир, выслушав потерпевших и свидетелей, выслушав обвиняемого, признают обвиняемого Джоша виновным в убийстве второй степени. И приговаривают к восьми годам тюремного заключения без права апелляции.

Джош вздрогнул. Поднял глаза.

Из-за стола поднялся обвинитель от гильдии надзора и обратился к нему:

— Обвиняемый Джош! Ваш револьвер убил ребенка. Мы признаем вас виновным в небрежности, приведшей к смерти, и приговариваем к лишению звания стрелка. С настоящего момента вам запрещается иметь при себе огнестрельное оружие. Все ценности, изъятые у вас, переходят в гильдию надзора для покрытия судебных издержек. Хотите ли вы воспользоваться правом последнего слова?

Джош медленно встал.

Десятки лиц повернулись у нему. Любопытство светилось в глазах.

— Я убил много людей, — сказал Джош. — Хороших и плохих, правых и неправых. Но ребенок… ребенок — это случайность. Это моя ошибка. А ошибки совершать могут только слабые. И значит, я слаб — и в этом мое наказание…

Вы не можете наказать меня больше, чем я сам наказал себя… — Он помолчал и добавил: — И никакие слова, никакой суд не вернут мальчика.

Он опустился на скамью и закрыл лицо ладонями.

Больше не стрелок.

Восемь лет — это вся оставшаяся жизнь…

Рявкнул гонг.

— Суд окончен, — провозгласил властный голос. — Уведите осужденного.

Клетка открылась. Джошу заломили руки за спину, скрутили запястья. Рывком подняли на ноги. Он не сопротивлялся.

Когда его вели мимо толпы, кто-то крикнул:

— Джош! Джош! Ты всегда был стрелком! Ты всегда им останешься! Ты один из Пятерки!

Он поднял глаза. Прямо на него смотрел Пол и улыбался немного грустно, но ободряюще.

— Ты — легенда! Легенда! Навсегда!… Из зала суда Джош вышел, чеканя шаг и высоко подняв голову.

Он потерял счет времени. Он спал, когда хотелось спать. Ел, когда приносили еду. Пил, когда была вода. Где-то по ту сторону каменных стен шли минуты и часы, день сменял ночь, луна и солнце гонялись друг за другом, а здесь всегда одинаково мерцал светильник под потолком да хлопало порой окошечко в двери, через которое передавали в камеру пищу…

У него была уйма свободного времени, и, чтобы хоть чем-то занять себя, он стал тренировать свое тело. Он отжимался до изнеможения, приседал, приподнимал тяжелую кровать, прыгал, пытался бегать по периметру тесной каморки.

Ему казалось, что он сидит несколько недель или даже месяцев. Он бы сильно удивился, если бы кто-то сказал ему правду: он пробыл в заточении всего девять суток.

Восемь лет! Теперь он не надеялся дожить до конца срока Год, два — и все, он понимал это. Дальше безумие или смерть

Выпустят ли они его, если он станет сумасшедшим?

Вынесут ли они его, если он умрет? Или так и оставят в этом каменном склепе? Навсегда

“Ты — легенда!” — эта короткая фраза звучала в его голове. Иногда он смеялся над ней, а иногда пытался понять, что означали эти слова

Легенда Навсегда

Значит ли это, что он не должен сдаваться? Значит ли это, что он должен верить?

Но во что?

“В легенду”, — подсказывал внутренний голос.

“Ты один из Пятерки”.

Это так. Но это ничего не меняет. И ничего не оправдывает.

“Ты всегда был строчков. Ты навсегда им останешься.

И что?

Джош разговаривал сам с собой. Иногда вслух, иногда про себя. Он вдруг выяснил, что в нем живут две личности. Вопрошающая и отвечающая.

— Зачем тебе жить?

— Потому что смерть ничего не даст.

— На что ты надеешься?

— На время.

— Ты думаешь, что сможешь восемь лет прожить вот так, в этой тесной камере?

— Не обязательно ждать восемь лет Все может измениться в один миг.

— Даже если ты окажешься на свободе, куда ты пойдешь? Ты больше не стрелок!

— У меня отняли револьверы, но это не значит, что я разучился стрелять.

— Если ты возьмешь в руки оружие, тебя посадят еще на несколько лет.

— Если я возьмусь за оружие, то меня будет непросто вновь запрятать в каменный мешок.

— Не понимаю, на что ты надеешься.

Надеялся ли он?

Да, наверное Он помнил, что сказал горбун в деревне “Не отчаивайся”.

“Даже во тьме не отчаивайся”.

Год, два Он надеялся, что не больше.

Но, как оказалось, все изменилось гораздо раньше. На десятый день к нему пришел человек.

Джош спал, когда проскрипели ржавые петли двери. Он вскочил, чувствуя, как колотится сердце.

— Что? Кто?

— Джош? — спросил мужской голос

Он протер глаза. Возле входа стоял худощавый мужчина преклонных лет, но еще крепкий, подтянутый, жилистый. Короткие седые волосы торчали ежиком на макушке, широкие залысины увеличивали и без того высокий лоб.

— Да.

• Предыдущая
• 27/101
• Следующая