Улица Пяти Лун - Питерс Элизабет - Страница 32

• Предыдущая
• 32/53
• Следующая

Если я не позвоню в условленное время, Шмидт вприпрыжку помчится в полицию. О, я достаточно хорошо изучила своего шефа, чтобы не сомневаться в этом. Но я знала также и то, что в мюнхенской полиции вряд ли поверят его безумному рассказу. В лучшем случае позвонят на виллу Пьетро, и хозяин сочинит какую-нибудь мало-мальски сносную причину, почему я не смогла позвонить в условленный час. Увы, в наше время полиции глубоко начхать, если молодая и здоровая особа вдруг исчезнет в неизвестном направлении. Красотка решила развлечься — таков будет вердикт властей. Кроме того, Пьетро — уважаемый человек, можно сказать цвет итальянской нации, с какой стати полиции его подозревать?.. А если даже и заподозрят, что с того? Доказать-то ничего нельзя, пока не найдут либо меня, либо мое бездыханное тело... Приятная перспектива, что и говорить. Ежедневные телефонные рандеву с герром Шмидтом были не более чем блефом, и бандиты раскусили мою незатейливую игру...

Все-таки Пьетро как пить дать участник заговора. Да и как иначе? Ведь мастерскую без его ведома невозможно оборудовать... А Луиджи? Насколько он вовлечен во все эти махинации с древностями? Некоторые знаменитые изготовители подделок утверждали, что их услугами воспользовались недобросовестные люди. Мол, беднягам и в страшном сне не могло привидеться, что их безупречные копии станут выдавать за оригиналы! Что ж, тоже вариант, хотя и маловероятный. В конце концов, и в наши дни встречаются патологически наивные типы. Быть может, Луиджи и впрямь невинен как младенец, но тогда его родитель уж точно по уши погряз в криминале...

Я еще немного поиграла в детектива, но так и не смогла вообразить Пьетро в роли хитрого и жестокого главаря.

Так я и лежала, уставившись в покрытый пятнами потолок и размышляя о том о сем. Например, похоже ли самое большое пятно на Южную Америку или на профиль Джорджа Вашингтона. В самый разгар этих актуальных раздумий из-за двери донесся какой-то шум.

Мою темницу заперли не хуже банковского сейфа. Звякали цепи, скрипели засовы, гремели задвижки, в ржавых замках скрежетали ключи. Я лежала тише мыши. А что оставалось делать? Ну да, конечно, я могла спрятаться за дверью и попытаться шандарахнуть вошедшего по голове, если бы: а)знала, в какую сторону открывается дверь, внутрь или наружу, и б)если бы в комнате имелся предмет, которым можно хорошенько шандарахнуть. Шерстяное одеяло, к вашему сведению, для этих целей совсем не годится.

Вскоре выяснилось, что дверь открывается внутрь. Проку от этого было мало, поскольку в пункте (б)по-прежнему значился отрицательный ответ. А потому я покрепче закрыла глаза, приняла как можно более безжизненный вид и постаралась притвориться, что все еще не обрела интерес к происходящему. Честно говоря, мне и впрямь было дурно, и ничего странного в том нет — человек, шумевший по ту сторону двери, запросто мог оказаться палачом.

Меня совсем не вдохновило, что вошедшим оказался Бруно, однако вид подноса в его лапах несколько поднял настроение. Чашки и серебряные крышки выглядели весьма экстравагантно в этой сырой и убогой дыре, но в них определенно находилась еда. Вряд ли меня решили откормить наподобие рождественской индейки, чтобы потом прикончить, толстую и румяную.

Бруно постоял в дверях, подозрительно щурясь. Я лежала неподвижно, разглядывая его сквозь ресницы. Наконец громила поставил поднос на пол, ногой впихнул его в камеру и захлопнул дверь. Я подождала, пока стихнет клацанье засовов и грохот цепей, и тихонько поднялась на ноги.

Есть особо не хотелось, но я все-таки сняла крышки с тарелок, чтобы посмотреть, чем меня решили порадовать. Угощение явно относилось к вечернему меню Пьетро: телятина с грибами, большое блюдо со спагетти и даже графинчик красного вина. Очень некстати вспомнилась старая традиция — перед повешением до отвала накормить приговоренного к смерти.

Однако нужно же поддерживать силы, и я неохотно сунула в рот листочек салата. Через минуту я жадно расправлялась с телятиной. Облизав тарелку, я вдруг подумала: а что, если еда была отравлена?! Или в нее подмешали снотворное... Хотя с какой стати тюремщикам пичкать меня снотворным, когда можно просто войти, двинуть по голове, и я покорно лишусь сознания. Конечно, я особа не из хилых и ростом меня Создатель не обидел, но с гориллой Бруно даже мне не справиться.

Трапеза придала сил, и я в очередной раз отправилась инспектировать свою тюрьму. Это было в напрасной тратой времени, имейся иное занятие. Я внимательно изучила груду трухлявых деревяшек — видимо, остатки полок — и пару каких-то железяк, настолько ржавых, что они рассыпались прахом прямо у меня в руках. Увы, ничего, что хотя бы отдаленно напоминало оружие. Впрочем, даже если бы в углу отыскался острый кинжал или основательная дубина, хватило бы у меня наглости устроить засаду на Бруно?.. Вряд ли. То-то же...

Может, сделать подкоп, как граф Монте-Кристо? Сколько времени понадобилось ему и его приятелю, престарелому аббату, чтобы выбраться из замка Иф? Годы... И если я правильно помню, туннель все равно оказался бесполезен. Пол в третьей комнате, правда, земляной, и чайная ложечка у меня есть... Вон, на подносе лежит. Итак, предположим, каждые две секунды я буду выковыривать одну чайную ложку земли, сто чайных ложек — и вот вам суповая чашка, четыре чашки составляют ведерко... Каких-то пять миллиардов ведерок земли — и путь к свободе открыт... Я вернулась к груде одеял и рухнула без сил, словно и в самом деле выгребла чайной ложкой все эти горы грунта.

Мне следовало продолжить размышлять, строить планы бегства, искать способы... Вместо этого я легкомысленно заснула. Не знаю, сколько уж времени проспала, но проснулась мгновенно — от нестройного хора цепей и засовов. На этот раз я решила принять вертикальное положение и встретить тюремщика с гордо вскинутой головой.

Это опять оказался старина Бруно. Прибыл еще с одним подношением. Подарок был перекинут через плечо, ноги в безупречно элегантных туфлях безвольно болтались в воздухе. Увидев меня, Бруно, не мешкая, сунул свободную руку в карман и извлек длинный и чрезвычайно блестящий нож.

— Ни с места! — прорычал этот добрый человек, тыча в мою сторону ножичком. — Не двигаться!

— Ну что вы! — отозвалась я, небрежно махнув ручкой. — И в мыслях таких глупостей не было.

Бруно слегка повел дюжим плечом, и тело Смита мешком соскользнуло на пол. Хорошо хоть глупая голова сэра Джона угодила точно на груду шерстяных одеял — иначе не избежать бы сотрясения мозга от удара о холодный и чертовски твердый пол темницы. Не думаю, что Бруно сделал это намеренно, вряд ли его волновало состояние головы подопечного. Честно говоря, Бруно совершенно незачем таскать с собой нож, он и без оружия вполне мог претендовать на местечко в музее мадам Тюссо — в уютном зальчике, населенном восковыми копиями знаменитых убийц и маньяков всех мастей. Достаточно взглянуть на огромные лапищи, чтобы навсегда потерять желание спорить с их обладателем. Этот инструмент поопаснее кинжалов.

С невнятным рычанием Бруно удалился, не забыв, разумеется, напоследок погреметь засовами и цепочками. Вжавшись в стену, я рассматривала неподвижное тело Смита.

Надеюсь, меня не обвинят в паранойе, если я признаюсь, что первой была мысль о коварной ловушке. Конечно, я не знала, в чем суть ловушки, но подлый Смит отнюдь не числился в списке самых честных и откровенных моих знакомых.

Впрочем, он действительно был без сознания. Вялый, как чучело змеи, набитое соломой. На четвереньках я осторожно приблизилась к нему. Смит лежал на спине, обращенное вверх лицо было неприятного землистого оттенка, щека вымазана в свежей крови. Глянув на алую струйку, я заключила, что его стукнули по голове совсем недавно.

Я устроилась поудобнее, пригляделась внимательней, принюхалась... Ничуть бы не удивилась, распознай мой нос запах кетчупа или клубничного сиропа. Но кровь выглядела совсем как настоящая, помидорами не пахло, да и ранка не походила на имитацию. Ссадина, конечно, но весьма красноречивая ссадина — вокруг уже набухала шишка, которая совсем скоро обещала приобрести чудесный пурпурный оттенок. Если этот коварный человек что-то задумал, то он далековато зашел в своем стремлении к правдоподобию.

• Предыдущая
• 32/53
• Следующая