Тайна Нефертити - Питерс Элизабет - Страница 41

• Предыдущая
• 41/49
• Следующая

У Блоча не было ни малейших оснований наблюдать за мной. Тогда как же он узнал о письме? И как он узнал, что оно имеет отношение к поискам, которые прекратил еще десять лет назад?

Я подалась вперед и вцепилась руками в свои растрепанные волосы, как будто это могло прояснить мои мысли. Сейчас мне, как никогда, нужно правильно во всем разобраться.

Сперва возьмем второй вопрос. Он проще. Сам по себе факт, что письмо было написано, встревожил бы любого, кто знал нравы арабов и историю находки Джейка. Абделал любил меня, но по-своему, пожилому египтянину чуждо сентиментальное желание просто взглянуть на свою давнюю любимицу. Он не станет писать, не имея на то важной причины. И если Абделалу нужно было сообщить мне что-то важное относительно Джейка, как он написал, то это что-то могло иметь отношение только к одному, экстраординарному эпизоду в археологической карьере Джейка. И коль скоро Абделал знал правду об этом эпизоде, то, несомненно, знал и о гробнице. А знать о ней он мог только потому, что сам причастен к ее находке. В таком случае ему было известно и где находится эта гробница.

Мое хриплое и частое дыхание громко отдавалось у меня в ушах. Все сходилось, как в головоломке, когда ключевой элемент поставлен в нужное место. Вырисовывался конечный вывод. Он-то и был причиной моего учащенного дыхания.

Логический ход мысли, идущий от нетипичного для Абделала обращения к услугам международной почты, мог привести и кого-то еще к заключению, что затерянную гробницу все еще можно обнаружить, поскольку остался человек, которому известно ее местонахождение. Но этот некто должен был бы знать о письме. И знать не от адресата, то есть меня, — я не могла ни вообразить себе подобную случайность, ни поверить в нее, — а от отправителя. Кто в Луксоре мог знать, что письмо было отправлено?

Почтовый служащий? Возможно Клерк, местный парнишка, заметил письмо и разболтал о нем. Но во время туристического сезона из Луксора отправляется масса почты. Вряд ли заваленный работой, усталый клерк обратил бы внимание именно на это письмо. На конверте даже не было обратного адреса.

Кто-то в семье Абделала? На ум сразу пришел известный злодей Хассан. Но опять же сомнительно, чтобы старик доверился своему малопорядочному отпрыску или по неосторожности выдал свой секрет.

Я с такой силой вдыхала и выдыхала спертый воздух гробницы, что у меня болели легкие. Мне было не уйти от вывода, которого я старательно пыталась избежать. Два человека в Луксоре знали, что Абделал собирается написать мне. О других я могла только гадать, об этих же знала наверняка.

Вывод был вдвойне верным, поскольку подтверждался объективным фактом. Блоч нашел гробницу, интерпретировав сведения, которые были неясны даже мне, той, кому они предназначались. Самостоятельно Блоч не смог бы обнаружить гробницу. У него не было не только достаточных археологических знаний местности, но он также недостаточно хорошо знал меня и то, о чем я мечтала в детстве и чем увлекалась. Мистер Блоч нуждался в помощи, в помощи специалиста.

Теперь я поняла, почему он не страшился моих свидетельских показаний. Ему не нужно было устраивать неправдоподобный несчастный случай, чтобы разом избавиться от обоих опасных свидетелей. Несчастный случай, в котором гибнет один, не так уж трудно подстроить, особенно когда жертва не подозревает, что самый близкий ему человек может предать его. Хассан был не единственным жителем Луксора, которого подкупил Блоч. У него был еще один союзник — археолог. В Луксоре и вокруг него работают сотни археологов, но только двое из них знали, что старый Абделал разыскивает адрес дочери своего бывшего друга.

Джон Макинтайр и Майк Кассата.

На фреске Осирис по-прежнему творил суд над душой умершего, но теперь его одежды были не такими белоснежными. Батарейки фонарика явно садились. Зная мистера Блоча, я подозревала, что он специально это подстроил.

Я держала фонарик в левой руке. В правой был предмет, на который любой археолог в Луксоре променял бы жену и детей. Кинжал с рукояткой из золота, украшенный крошечными золотыми бусинками, выложенными в виде спиралей, витки которых заполняла мозаика из кусочков самоцветов — горного хрусталя, бирюзы, граната, ляпис-лазури. Лезвие не было таким же красивым, но оно сверкало блеском, похожим на стальной: ржавчина почти не коснулась его.

На полу погребальной камеры рядом с саркофагом лежало тело Ди. Она весила немного, но тащить ее со дна саркофага было ужасно неудобно, словно тяжелую бадью из колодца. Должно быть, Блоч убил ее вскоре после того, как она исчезла, потому что смерть наступила уже давно. Трупное окоченение больше не сковывало тело, которое стало мягким, и это облегчало мою задачу.

Мне повезло и еще кое в чем. Кинжал лежал на груди мумии рядом с тем местом, где были разрезаны бинты. Это действительно оказалось удачей, потому что потребовалось бы много времени, чтобы снять оставшиеся бинты. Некоторые из них сгнили от времени, но верхние слои превратились в затвердевшую массу, словно склеенные клеем. Однако это был не клей, а что-то вроде смолы. Неизвестно, зачем эту липкую дрянь, которая застывает в черную твердую массу, лили на запеленутую мумию, но так бывало часто. Поэтому я обрадовалась, когда заметила, что на левом боку мумии, чуть выше ребер, блестит что-то золотое. Странно, как Джейк не увидел этого, разрезая бинты и снимая с тела мумии скарабея. Я хотела бы убедить себя в том, что он предвидел, как сильно мне понадобится этот кинжал. Сейчас мне не помешала бы парочка добрых предзнаменований.

Эти мысли выглядят до абсурдности холодными и трезвыми для персоны, которая предприняла все вышеописанные действия. Тем не менее они не передают мое душевное состояние с достоверной степенью точности. Исходя из своей последней теории, я прошла через и за пределы мыслимых страхов и теперь находилась в состоянии ледяного спокойствия. Если я не смогу выбраться из этого места вовремя, чтобы предупредить человека, который сидит, ничего не подозревая, в своем кабинете Луксорского института, мне будет все равно, выберусь я или нет. Если змея ужалит меня, когда я буду проходить мимо, так тому и быть. Я всегда смогу воспользоваться кинжалом, чтобы вскрыть себе вены. Судя по тому, что рассказывают люди, смерть от потери крови относительно приятная — по сравнению со смертью от змеиного укуса.

В Египте полно змей, и добрая половина их — ядовитые. Обычно они избегают человеческих жилищ, но по крайней мере дважды за мое пребывание в этой стране ядовитые рептилии пробирались во двор института. Одну из них убил Джейк, выстрелив ей в голову из пистолета. Абдул, привратник, избавил нас от другой, пригвоздив ее к земле ударом ножа.

Абдул — хороший учитель, но прошло десять лет с тех пор, как я тренировалась в метании ножа. Маловероятно, что мой удар будет меток. Но я решила попробовать.

Я твердым шагом двинулась вперед, заручившись своим сверхъестественным спокойствием, и боги Древнего Египта по обеим сторонам коридора шествовали вместе со мной в торжественной процессии. Абинус, Осирис, Маат, стройная богиня правды в своей изысканной короне из перьев, Иссида, жена и мать, Ра, Хатор, символизирующие любовь и красоту. Невозмутимые и далекие, застывшие в позах, предусмотренных ритуалом, божества другой страны и другого времени... Я должна была бы чувствовать себя ничтожной смертной в их священных рядах, но по мере продвижения вперед я все больше ощущала свою причастность к этой процессии — словно руки, воздетые над мертвым телом в ритуальном жесте благословения и покровительства, ниспосылали их и на мою всклокоченную голову. Если рассуждать спокойно и здраво, может, шелестящий звук просто плод моего воображения? Может, там и не было никакой змеи?

Нет, в предзнаменованиях и вправду нет никакого проку. Змея там все-таки была!

На этот раз я не только слышала, но и видела ее. Сухое шуршание привлекло мой взгляд к месту у подножия ступенек, где над пружинистыми кольцами тела возвышалась плоская пятнистая голова. Я увидела это только на мгновение, и тут же мой фонарик заморгал и погас.

• Предыдущая
• 41/49
• Следующая