Тайна Нефертити - Питерс Элизабет - Страница 17

• Предыдущая
• 17/49
• Следующая

Звуки были тихие: осторожные шаги, скрип половиц, приглушенный стон, когда пробираясь в темноте, больно стукаются о твердый предмет. Я заперла дверь в номер, но не закрыла застекленную двустворчатую дверь на балкон.

Я лежала не шелохнувшись, так что ныли от напряжения мышцы моего истерзанного тела, и думала, как мне поступить. Мои жалкие пожитки вряд ли стоили того, чтобы за них бороться. Но среди них было кое-что другое. Я понимала, что ночной гость не ищет бриллиантов, портативных радиоприборов или денег. То, за чем он пришел, лежало в кармашке моего небольшого чемодана. Когда я перекладывала туда письмо из своей битком набитой сумочки просто, чтобы разгрузить ее, я не понимала его скрытого смысла. Я и сейчас не могла его разгадать, но после всего того, что произошло днем, знала: в письме старика таился какой-то намек.

Может ли пришелец, кем бы он ни оказался, разгадать намек, по сей день ускользавший от меня? Вероятней всего, нет. Это была ссылка на что-то сугубо личное из моего детства. И до тех пор, пока я не вспомню, на что именно, я не смогу быть уверенной, что этот эпизод не известен кому-нибудь еще.

Все это пронеслось у меня в голове со скоростью молнии, а потому не столь связно, как выглядит на бумаге, но смысл был тот же. Не потребовалось прибегать к сложным логическим построениям, чтобы решить, как мне следует поступить. Инстинкт самосохранения подсказывал: лежи тихо. Притворись спящей. Оставь таинственного визитера в покое.

Я видела его, вернее, какое-то неясное бесформенное пятно, более темное, чем тьма вокруг. И тут, откинув покрывало, я спрыгнула с кровати и бросилась на незваного гостя.

Это выглядело безумием, но у меня было нечто вроде плана. Я не настолько глупа, чтобы пытаться одолеть вора голыми руками. Я решила, что закричу, и, захватив злоумышленника врасплох, сумею задержать его, пока не подоспеет помощь.

Однако я упустила одну небольшую деталь — то, что дверь в комнату была заперта. Но это, как выяснилось, оказалось не самой главной моей промашкой. Я и не предполагала, какой молниеносной может быть реакция нежданного пришельца.

Подавив возглас удивления, он резко повернулся ко мне, когда я набросилась на него. И тут же его руки стали шарить по моему телу, они сновали по плечам, точно перепуганные крысы, и тянулись к горлу. Я уже набрала в легкие воздуха, готовясь, как было задумано, закричать. Но не смогла издать ни звука. Самым ужасным была не адская боль в легких и горле, а то, как, не ослабляя хватку, его пальцы исследовали линию моего подбородка и скользили к ямке у шеи. Прежде чем провалиться в темноту, испещренную яркими точками, я услышала тихий звук на выдохе, похожий на смех.

Я очнулась много часов спустя. Узкие полосы света рассекали полумрак комнаты. Горло болело, словно воспалившийся зуб, вот только боль охватывала несколько большую площадь. Я долго не могла сообразить, что странные полосы света были солнечными лучами, проникавшими сквозь щели ставен балконной двери. Уходя, мой гость благоразумно прикрыл ее.

Вид распахнутого чемодана подтвердил мои худшие опасения. Письмо Абделала исчезло. У грабителя было достаточно времени, чтобы его найти.

Я вознамерилась сесть, но потом передумала. Опираясь на локти, я исхитрилась перекатиться на бок, и тут поняла, почему ковровый ворс показался мне колючим. Спина у меня была голой, и грудь тоже, открывая моему взору довольно большую часть обнаженного тела. В полутьме комнаты причудливая игра солнечного света и теней создавала впечатление, будто оно покрыто синяками. Потребовалось несколько мгновений, прежде чем я с ужасом поняла, что это и в самом деле синяки.

Я успела добраться до ванной раньше, чем меня вырвало. Я бы предпочла, чтобы подобная реакция свидетельствовала, насколько оскорблена моя скромность, но подозреваю, что виной всему была обыкновенная ярость.

Синяки на лице удалось сравнительно неплохо замаскировать макияжем, а блузка с длинными рукавами скрыла все отметины, кроме великолепного набора кровоподтеков на шее. Я как раз созерцала их в зеркале и была ужасно недовольна, когда послышался стук в дверь и Ди попросила разрешения войти.

У меня было около тридцати секунд на размышление. Но в то время, как мои руки, автоматически схватив тонкий шарф, обвязывали его вокруг шеи, я поняла, что уже пришла к определенному выводу. В конце концов, я поступилась не более чем мятым старым письмом и моим достоинством. Незнакомец не собирался меня убивать, имея в своем распоряжении добрую половину ночи. А что касается синяков, то у меня нет желания поступаться остатками самоуважения, выставляя их на всеобщее обозрение. Я заработала их в какой-то мере по собственной инициативе, и надо почитать за счастье, что только ими и отделалась.

Ди окликнула меня снова, более требовательно. Я запихнула концы шарфа в вырез своей блузки и нетвердым шагом направилась к двери.

Вероятно, я выглядела несколько хуже, чем предполагала. Взглянув на меня, Ди испуганно отступила, едва не уронив костыли.

— Что с тобой произошло?

— Натолкнулась на дверь, — ответила я, не проявив ни капли изобретательности, и умолкла, ужаснувшись собственному голосу. Он был хриплым и скрипучим, словно у меня болело горло. Что, конечно, так и было. — Проходи, — прохрипела я, воодушевленная спасительной идеей. — Все очень по-дурацки вышло. Ночью мне, видно, приснилось что-то страшное, я спросонок соскочила с кровати и налетела на угол двери в ванную. Разбила себе губу, свалилась на пол и, наверное, потеряла сознание. Пролежала на сквозняке полночи. Теперь ужасно простудилась.

Скептическая улыбочка таяла на лице Ди по мере рассказа о драматических событиях, сымпровизированного мною, должна признаться, на удивление убедительно. Я чуть сама в него не поверила.

— Просто жуть, Томми, честное слово. Я пришла спросить, не хочешь ли ты поехать с нами в Карнак, но, пожалуй, тебе лучше полежать в постели. Может, вызвать врача?

— Обойдется. Но Карнак придется пропустить.

— Ты уже завтракала?

Я постаралась скрыть, что меня всю передернуло при мысли о еде.

— Нет.

— Послушай, кроме шуток, тебе нужно поесть, особенно если ты простудилась. Полезай снова в постель, а я договорюсь, чтобы тебе принесли что-нибудь в номер. Хочешь, помогу тебе раздеться?

Вот уж чего я меньше всего хотела. Но этот случай расположил меня к Ди. В отличие от некоторых других, у нее, похоже, несмотря на внешнюю черствость, было сердце.

К вечеру моя ненависть к номеру в отеле была сродни мании. Слишком много сражений я провела в этой гнусной комнатенке и все, черт побери, проиграла. Самая последняя схватка, в прямом смысле слова рукопашная, нанесла мне не столь губительный урон, как череда потрясений, разрушивших представления, которыми я жила, но она была последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Уныло изучая в зеркале на туалетном столике свою шею черно-синего цвета и распухшую нижнюю губу, я заверила себя вслух:

— Завтра. Завтра я уеду.

Поскольку по гостиничному коридору непрерывно сновали официанты, горничные и постояльцы, я решила держать дверь в свой номер незапертой, чтобы любой из них мог беспрепятственно войти в него, если мне понадобится помощь. Но тот, кто вошел, не удосужившись постучать, мне вовсе не был нужен.

— Наскочила на дверь, а? — спросил Джон.

Я попятилась, схватившись за ворот блузки.

— Что это еще за делегация? — возмутилась я. — Черт побери, это ты, Ди, ему рассказала?

— Не ругайте ее, — сказал Блоч, закрывая за собой дверь. Он замыкал процессию, которая, естественно, включала и Майка. — Ди сказала мне, а я — Джону. После вчерашнего мне совсем не понравилось ваше ночное приключение.

Джон один за другим включил все осветительные приборы в комнате: люстру на потолке, бра над кроватью и лампу на туалетном столике. Обычно неуклюжий, как медведь, он мог при необходимости передвигаться с быстротой и ловкостью рыси, о чем я непростительно забыла. В мгновение ока Джон оказался возле меня, и не успела я отступить, как он схватил меня за руки и отнял их от горла. Углы воротничка опустились.

• Предыдущая
• 17/49
• Следующая