Нам не жить друг без друга - Клейпас Лиза - Страница 31

• Предыдущая
• 31/65
• Следующая

– Где это тебя угораздило?

– На плантации. Пустяковая царапина, но правая рука у меня не действовала недели две. Я тогда не мог обходиться без посторонней помощи, а уж бриться тем более. Лизетта в конце концов овладела этим мастерством, но первые два дня… можешь себе представить, что я чувствовал, когда трясущаяся от страха женщина держала у моего горла лезвие бритвы?

Жюстин рассмеялся:

– Ты храбрее меня, отец!

Они еще немного поговорили, и Макс ушел. Жюстин задумчиво потрогал бороду. Его вдруг поразило, что они с отцом только что вели спокойный дружеский разговор, как это обычно бывало у отца с Филиппом. Ему же никогда прежде не приходилось по-дружески беседовать с отцом. Интересно, почему сейчас все не закончилось привычной для них жестокой перебранкой?

Лизетта наблюдала, как Селия собирает ужин для Жюстина.

– Селия, Ноэлайн отнесет Жюстину еду.

– Не нужно, я сама, – ответила Селия, старательно складывая салфетку.

Всю последнюю неделю Жюстин требовал внимания Селии каждую минуту. Когда ему было что-нибудь нужно, он звал именно ее. При ней он редко выходил из себя. Казалось, само ее присутствие действует на него успокаивающе. Ему не нравилось, когда кто-нибудь другой менял повязки или даже взбивал подушки. А за тем, как он ест, вообще никому не позволялось наблюдать, кроме Селии. Слепота делала его беспомощным. Селия читала ему, развлекала рассказами о своем детстве во Франции. Она попробовала было отстраниться от ухода за ним, но не выдержала сама. Ее пугала эта неожиданно возникшая потребность немедленно бежать к нему, но ничего поделать с собой не могла.

– Селия, – продолжала Лизетта, нахмурив брови, – мне кажется, Жюстин замучил тебя своими требованиями. Ты ничем не обязана ему. Возможно, он напоминает тебе Филиппа, и поэтому ты…

Селия, улыбнувшись, перебила ее:

– Помилуйте, он мне совсем не напоминает Филиппа – ни капельки.

Лизетта не улыбнулась.

– Я пытаюсь понять тебя – и не могу.

– Тут нечего понимать, – сказала Селия серьезно. – Я делаю это из чисто практических соображений. На вас лежит забота о муже, о детях, о плантации. У Ноэлайн тоже много всяких обязанностей. А у меня много свободного времени – вот и весь секрет.

– Ну ладно, если так.

Было ясно, что Лизетту ее слова не убедили, но она сочла за лучшее промолчать.

Селия окинула взглядом поднос, борясь с желанием поговорить с женой Макса откровенно. Жаль, что Лизетта еще довольно молода. Вот если бы рядом оказалась женщина, по летам годящаяся ей в матери! С ней бы она поговорила! Селия по-прежнему горевала о Филиппе и плакала, вспоминая о нем. И Жюстина она презирала за бессердечие. Казалось, гибель брата не произвела на него большого впечатления. Похоже, его вообще никто и ничто не интересует, кроме собственной персоны.

Но почему она ощущает внутреннюю связь с ним? Почему так остро чувствует его боль? Неужели только потому, что они были близки? Едва ли. А может быть, причина в том, что он спас ей жизнь? Поэтому она чувствует себя обязанной заботиться о нем?

– Боюсь, ужин остынет, – пробормотала Селия и вышла из кухни.

Жюстин встретил ее молчанием. Занятая своими мыслями, она лишь мельком взглянула на него, а когда поняла, что произошло, с такой силой вцепилась в поднос, что побелели костяшки пальцев.

Жюстин снял повязку с глаз. Синие глаза смотрели на нее. У Селии так задрожали руки, что тарелки на подносе зазвенели, и она поставила его на пол, чтобы не уронить.

– Жюстин?

Шаг за шагом она подошла к кровати и села, Он смотрел на нее не мигая.

– Жюстин, ты меня видишь?

Он медленно протянул руку, прикоснулся к ее щеке. Отдернул руку, подавив желание потрогать блестящие белокурые волосы, гладко зачесанные назад и собранные в пучок на затылке. Наконец-то он снова видит ее невинные бархатистые темно-карие глаза. Ему хотелось прижаться губами к ее мягким губам, провести пальцами по нежной чистой коже. Фигурка у нее округлилась, груди налились, но талия была по-прежнему тонкой.

– Ты хорошо видишь?

– Да, – хрипло ответил он, – мне так кажется.

Селия едва сдержала слезы радости. До этого момента она и сама не сознавала, как сильно боялась, что он останется слепым.

– Как я рада! Я думала… я боялась… – Она замолчала, смутившись под внимательным взглядом синих глаз.

– Ты еще красивее, чем я представлял себе.

Сердце у нее заколотилось. Надо бы встать и отойти от него подальше, но она продолжала сидеть, охваченная странным смятением.

– Твой отец сказал мне, что лейтенант Бенедикт хочет завтра встретиться с тобой, – запинаясь произнесла она. – Ты должен убедить его, что ты Филипп.

– А ты должна помочь мне.

– Я… я не думаю, что смогу…

Жюстин терпеливо ждал, когда она закончит фразу.

– Я не смогу притвориться, что ты мой муж, – прошептала она.

Жюстину хотелось прикоснуться к ней, прижать к себе, но он понимал, что не имеет на это права. Здесь, в этом доме, взять силой то, что ему хочется, он не может.

– Я тебя понимаю, – неуверенно произнес он. В подобных ситуациях Жюстин терялся. Он обычно не затруднял себя анализом чувств – ни своих, ни чьих-либо еще-. Судил о людях по поступкам и полагался на свои инстинкты. – Отвратительно, что приходится превращать смерть Филиппа в фарс, – продолжал он. – Ведь если я – Филипп, то ты должна снять траур. Тебе придется лгать и изображать радость по случаю возвращения мужа. – Он усмехнулся. – Ты должна притвориться, что любишь человека, которого ненавидишь. И ты ошибаешься, если думаешь, что мне все это доставляет удовольствие. Но это единственная возможность спасти мою шкуру. Бог свидетель, мне будет непросто сыграть роль Филиппа. Как изобразить его честность и порядочность? На это не хватит даже моего богатого воображения.

– Ты издеваешься над доброй памятью Филиппа, – упрекнула Селия тихо.

– Ни в коем случае. Когда я был моложе – да, не скрою, тогда это случалось. – Он улыбнулся. – Меня бесило его вечное стремление улаживать ссоры мирным путем. Я, например, никогда не мог устоять перед возможностью подраться, даже если знал, что это бессмысленно.

Она подняла на него заблестевшие глаза:

– Почему Филипп никогда не рассказывал мне о тебе?

Жюстин язвительно усмехнулся:

– Я не из тех людей, родством с которыми можно похвастать, малышка.

– Нет, Филипп должен был рассказать о тебе. Ведь все равно он не смог бы долго хранить тайну.

– О, в отличие от французов креолы могут хранить свои тайны десятилетиями. Возможно, это испанское влияние. Испанцы – непревзойденные мастера интриги. Филипп, возможно, думал – и не без оснований, – что пройдет много лет, прежде чем ты узнаешь о моем существовании.

Он откинулся на подушку и, поморщившись, закрыл глаза. Чувствовалось, он очень устал.

– Тебе надо поспать, – тихо сказала она. – Как следует отдохнуть перед завтрашним днем.

– Я уже достаточно хорошо отдохнул, – ответил он, не открывая глаз. – С тех пор как меня сюда привезли, я только этим и занимался.

Селия поднялась:

– Пойду к Максимилиану и Лизетте. Они будут счастливы, что ты снова видишь.

– Вернее, вздохнут с облегчением.

– И это тоже. – Селия наклонилась, чтобы поправить подушки, как делала это сотни раз раньше. Но на этот раз все было по-другому… На этот раз он наблюдал за ней. Она быстро выпрямилась. К нему вернулось зрение, и все разом изменилось. Исчезла его беспомощность. Раны скоро заживут, и он будет таким же, как прежде. Покинет дом при первой же возможности, и семья больше никогда его не увидит.

– От тебя всегда пахнет цветами, – тихо сказал он. – Фиалками или…

– Лавандой.

– Лавандой, – повторил он, засыпая.

Селия долго смотрела на него. Почему Жюстин вырос таким не похожим на Филиппа? Наверное, никто не смог бы ответить на этот вопрос. Но ведь была же какая-то причина, по которой один из близнецов стал гордостью семьи, а другой – ее позором. Интересно, любили они друг друга? Вряд ли. Если бы Филипп любил Жюстина, он бы рассказал ей о нем.

• Предыдущая
• 31/65
• Следующая