Герой снов - Клейпас Лиза - Страница 41
- Предыдущая
- 41/78
- Следующая
Как сквозь сон услышал Николай перезвон церковных колоколов, возвещавших православным начало обедни. Ни в каком другом городе на свете не звонят в колокола так много и так часто, отчего воздух московский поет и звенит радостным гулом. Если это продолжался сон, то такого яркого, похожего на явь и приятного сна ему никогда еще не снилось…
Наконец возок подкатил к большому особняку, фронтон которого был украшен стройными деревянными колоннами. С боков к нему примыкали два восьмиугольных флигеля. По обе стороны улицы и у ворот толпился народ. Завидев в окошке возка Николая, толпа разразилась приветственными криками. Он глубже вжался в сиденье и угрюмо насупился.
– Не тревожьтесь, ваша светлость, - заметил Федька. - Скоро все кончится.
– Поскорее бы.
Лакеи в парчовых ливреях распахнули дверцу и проводили Николая в дом. Сударев следовал за ним по пятам, держа в руках деревянную шкатулку с золотым замком. Хозяин дома, предположительно князь Чоглоков, уже ждал их в широких и низких сенях. Это был лысый старик с тонкими седыми усиками, забавно встопорщившимися, когда он приветливо заулыбался.
– Князь Николай, друг мой, - проговорил Чоглоков, лукаво блестя глазами. Он обнял Николая и засмеялся, запрокинув голову. - Ты будешь доволен выбором, смею тебя уверить. Таких красавиц поискать. Я никогда не видел столько прекрасных лиц сразу. А волосы!… Как шелк. А груди!… Словно сочные плоды. Ты легко выберешь себе по нраву. Мы как, сначала выпьем или сразу отправимся в бальную залу?
– Не надо пить, - торопливо зашептал Сударев, делая вид, что не замечает свирепого взгляда своего князя. - Его светлость князь Николай Дмитриевич пылко стремится поскорее увидеть привезенных девиц.
Чоглоков рассмеялся:
– Кто его упрекнет? Следуй за мной, князь Николай, и я провожу тебя в рай.
Коридоры звенели взволнованным девичьим щебетом. Гул становился все сильнее по мере приближения к бальной зале. Самодовольно ухмыльнувшись, Чоглоков потянул на себя дверную ручку в виде головы льва и распахнул двери.
Раздался неслаженный хор ахов и охов, а затем наступила тревожная мертвая тишина. Николай помедлил на пороге, но Чоглоков и Федька совместными усилиями подтолкнули его вперед.
– Господи Боже! - пробормотал Николай. В зале собралось около пяти сотен девушек, а может, и больше. Они стояли нестройными рядами, и все как одна смотрели на него в ожидании его выбора. Большинство были в длинных, до пола, полотняных рубахах л накинутых поверх платках красного, самого любимого в России цвета. У всех девушек волосы были заплетены в косы и убраны лентами и платочками. У многих на головах красовались кокошники из золотой или серебряной скани. Несколько самых храбрых девиц уставились на приближавшегося князя с открытым восхищением.
Он почувствовал, как жаркий румянец залил ему лицо и шею, и обернулся к идущему следом Федору.
– Я не могу… - начал было он, однако тот жестко ткнул его локтем.
– Да вы только поглядите на них, ваша светлость.
– Робеешь? - насмешливо фыркнул Чоглоков. - Это на тебя не похоже. Или тебе все еще неохота жениться? Уверяю тебя, это не так уж плохо. Кроме того, род Ангеловских должен продолжаться. Выбери себе жену, друг мой, а потом пойдем и выпьем водки.
Выбери себе жену… Легко сказать! Чоглоков проронил это небрежно, словно предлагая выбрать на подносе закуску. Николай с трудом сглотнул и шагнул к длинному ряду девушек. Ноги будто свинцом налились. Он нерешительно миновал одну девушку, потом другую, едва заставляя себя смотреть им в глаза. Его провожали хихиканье, улыбки, лукавые взгляды, легкий шепоток. А иногда перед ним возникало отчаянное лицо девушки, явно оказавшейся здесь не по своей охоте, как и сам Николай. Он шел вдоль ряда красавиц, выпрямлявших спины при его приближении, чтобы выставить напоказ свои пышные прелести. Тонкие пальцы нервно теребили юбки и платочки. Для каждой девицы, которую Николай отверг, пройдя мимо, у Федора находились слова утешения и золотая монета из шкатулки.
Где- то в середине ряда возможных невест Николай заметил мелькнувшие в толпе рыжие волосы девушки, более высокой, чем остальные. Она стояла несколько дальше по ряду, обращая на себя внимание полной неподвижностью среди переминающихся с ноги на ногу и подталкивающих друг друга соседок. Лицо ее было отвернуто от него в сторону, но по манере держаться… чуть ссутулившись, чтобы скрыть высокий рост…
Широким шагом Николай устремился прямо к ней. Сударев, встревоженно окликая, поспешил за ним.
– Князь-батюшка Николай Дмитриевич, вы пропустили несколько очень милых девиц…
Однако Николай уже добрался до заветной цели и, схватив девушку за плечи, уставился в ее синие глаза и слегка потряс. В его душе смешались гнев и облегчение.
– Эмма, - рявкнул он, машинально переходя на английский, - что происходит? Что ты здесь делаешь?
Она растерянно мотнула головой и ответила на чистейшем русском языке:
– Ваша светлость… Я не понимаю… Простите меня, если я вас чем-то обидела.
Дернувшись как от удара, Николай выпустил ее руку. Его жена Эмма не говорила по-русски. Но голос принадлежал ей. И синие глаза были ее, и тело! Он замер в недоумении, вперив в нее пристальный взгляд, а вокруг раздавалось возбужденное перешептывание.
Сударев взял на себя объяснение с девушкой.
– Ну-ка ты, рыженькая, - спокойно проговорил он, - как тебя зовут?
Не отводя глаз от Николая, она ответила:
– Емелия.
– Я хочу поговорить с тобой, - тихо сказал Николай. - Сейчас же. - И прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, потянул ее за собой прочь из залы. Толпа женщин заволновалась, ряды расстроились в беспорядочную массу. Князь Чоглоков расхохотался.
– Николай, - крикнул он им вслед, - такое положено делать после венчания!
Не обращая внимания на суматоху и оклики, Николай продолжал тащить девушку за руку. Она молча повиновалась. Он завел ее в первую попавшуюся пустую комнату и закрыл за собой дверь. Только тогда она попыталась освободиться, резко выворачивая запястье из его цепких пальцев.
– Что случилось? - настойчиво спросил Николай, нависая над ней. - Мы с тобой спорили в библиотеке. Сомс принес этот чертов портрет, все вокруг потемнело, и…
– Простите, я ничего не понимаю, - по-русски повторила она, растирая покрасневшее запястье и настороженно глядя на него как на сумасшедшего.
Свобода и легкость, с которыми она изъяснялась, взбесили Николая.
– Когда мы виделись в последний раз, ты и десяти слов не знала по-русски!
Девушка попятилась от него к двери.
– По-моему, мы раньше не встречались, - пролепетала она, и глаза ее тревожно потемнели. - Ваша светлость, пожалуйста, позвольте мне удалиться…
– Погоди, погоди! Не бойся меня. - Николай схватил ее в объятия и крепко прижал к себе окаменевшую фигурку. Голова у него шла кругом. Он судорожно пытался сообразить, что происходит. - Разве ты не знаешь меня, Эмма?
– Я знаю о вас, светлый князь. Вас все уважают и боятся.
Освободив одну руку, Николай ухватился за свисающую по спине ярко-рыжую косу.
– Те же волосы, - пробормотал он и погладил кончиками пальцев нежную бледную щеку. - Та же кожа… те же веснушки… те же самые синие глаза… - Он ощутил прилив неизъяснимого глубокого наслаждения от того, что держит ее в объятиях, такую прекрасную и знакомую.
Ее полуоткрытый в растерянности рот был таким же сочным и манящим, как всегда. Он склонился и внезапно поцеловал ее. Она потрясенно ахнула, не противясь, но и не отвечая на поцелуй. Напоследок Николай легонько провел губами по ее губкам, затем поднял голову и хрипло произнес:
– Тот же вкус. Это должна быть ты. Разве ты меня не помнишь?
В дверь застучали, и раздался встревоженный голос Сударева:
– Князь-батюшка Николай Дмитриевич, вы здесь? Ваша светлость…
– После, после! - прорычал Николай. Он подождал, пока шаги дворецкого удалились, и снова обратил взор к девушке, которую продолжал держать в объятиях. Притянув ее к себе еще теснее, он закрыл глаза и вдохнул аромат ее кожи.
- Предыдущая
- 41/78
- Следующая
