Герой снов - Клейпас Лиза - Страница 23
- Предыдущая
- 23/78
- Следующая
– …Уверена, что Николай представляется тебе очень романтичной фигурой, - говорила Тася. - Он опытен в обращении с женщинами. Он умеет добиваться их благосклонности, и они рады поверить ему, несмотря на доводы рассудка, убеждающие, что не стоит он их доверия. Николай - опасный человек, Эмма. Ты не знаешь об ужасных вещах, которые он творил, о том, на что он способен…
– Не говори мне ничего, - резко прервала ее Эмма. - Не стоит. Уже слишком поздно менять что бы то ни было, все уже совершилось.
– Что уже?… - побелела Тася. - О Боже мой, Эмма… - Она запнулась. - Ты позволила ему?… Ты ведь не?… Эмма потупилась.
– Это не важно. - Она не стала поднимать глаз, даже услышав, как у Таси перехватило дыхание. - Суть дела в том, что я хочу выйти замуж за Николая. Хочу жить собственной жизнью. Как бы ни сложилась жизнь с ним, она будет лучше той, которую я веду сейчас.
– Не будь так уверена в этом. Ты привыкла жить с людьми, которые тебя любят. Не надо принимать это как должное. Ты права: спала ты с ним или нет, значения не имеет. Мы никогда об этом никому не расскажем. Главное - защитить тебя, поскорее увезти подальше…
– Я никуда не поеду.
– Дай мне сказать, - проговорила Тася с непривычной резкостью, так что Эмма сразу смолкла. - Николай отличается от тех мужчин, которых ты знала до сих пор. Он не задумываясь предаст кого угодно, и тебя в том числе. Все, что он делает, делает только для себя и собственного удовольствия. - Тася крепко сжала руку Эммы. - Николая выслали из России не за измену отечеству. Он хладнокровно убил человека, Эмма. А когда его допрашивали и пытали чуть не до смерти в царских застенках, он, по-моему, окончательно растерял душу. Никто не сможет ему помочь. Есть нечто непоправимое и невосстановимое. Это не в человеческих силах!
Эмма неловко пожала плечами.
– Я знаю о том человеке, которого он убил. Мне все равно, что он сделал в прошлом. Я выйду за него замуж.
В глазах Таси блеснули слезы.
– Пожалуйста, не делай этого. Не отбрасывай всякую надежду на счастье. Ты еще так молода, столько можешь дать…
Эмма вырвала у нее свою руку.
– Не хочу больше это обсуждать. Я приняла решение.
Светлые глаза Таси сверкнули так ярко, что Эмма отпрянула.
– Ты поступаешь так, чтобы наказать Люка? Хочешь отплатить ему за то, что он уберег тебя от Адама? Но кончится тем, что больше всего вреда ты причинишь себе.
Эмма стиснула зубы.
– Папа ошибся насчет Адама.
– А если и так? Ну и что? Ох, Эмма, тебе еще столько надо узнать об умении прощать. Только юные могут быть так уверены в своей правоте, так оскорбляться и горевать, называя родительские ошибки предательством. Что из того, что отец твой ошибся? А ты… можешь ли ты поклясться, что ни разу не обидела его или не причинила ему боли?
– Я никогда не мешала папе любить, кого он хочет. Никогда не отнимала у него единственного человека, который мог бы сделать его поистине счастливым.
– Уходя из-под отцовской опеки, ты делаешь именно это. Если не понимаешь, насколько ты необходима для его счастья, ты вообще ничего в нем не понимаешь.
– Папе нужна только ты, Тася. Все это знают.
Смятение отразилось на лице мачехи.
– Эмма, ты же знаешь, что это не правда! Что, ради всего святого, с тобой случилось? - При виде упрямо молчащей Эммы она глубоко вздохнула и покачала головой. - Мы поговорим об этом позднее. После того как у нас будет время все обдумать.
– Я не изменю своего решения! - вызывающе бросила Эмма, провожая взглядом уходящую Тасю.
Тася вернулась в библиотеку. Николай уже ушел. Муж ее стоял у окна и невидящими глазами смотрел на солнечный день. Почувствовав ее присутствие, Люк произнес голосом, лишенным всяческих эмоций:
– Он сказал, что я не смогу остановить свадьбу, не потеряв ее навсегда. Он прав. Если я не дам своего разрешения, они просто сбегут и все равно поженятся.
– А что, если тебе отослать ее на некоторое время куда-нибудь? - предложила Тася. - Может быть, она побудет у твоей сестры в Шотландии? Или твоя мать увезет ее в заграничное путешествие?
– Николай последует за ней, куда бы я ее ни отправил. Я могу помешать этому браку, лишь убив его… или заперев свою дочь в ее комнате до конца жизни.
– Я буду снова и снова уговаривать Эмму. Может быть, мне каким-то образом удастся заставить ее понять, что за человек Николай на самом деле.
– Попытайся, - безучастно откликнулся он. - Но не думаю, что будет толк.
– Люк… - Она подошла к нему сзади и обвила руками его талию, но он отчужденно напрягся.
– Мне надо побыть одному, - произнес он, отворачиваясь от нее. - Я должен подумать. - Он потряс головой и мучительно простонал:
– Господи, как я подвел мать Эммы! Все, чего Мэри хотела для дочери, - это счастья. А я допустил случиться такому…
– Ты никого не подвел. Ты всегда был самым любящим и щедрым отцом, какого только можно представить. Это не твоя вина. - Тася ласково погладила его по спине. - Эмма родилась своенравной. Она вспыльчива и упряма, но сердце у нее любящее, и она умеет учиться на своих ошибках.
Люк повернулся к ней, синие глаза его сверкали яростным огнем.
– Не на такой, - хрипло прошептал он. - Эта ошибка ее погубит… Но, будь я проклят, я ничего не могу поделать!
Вернувшись в свое поместье, Николай провел день за чтением последних отчетов своего управляющего, а затем устроился коротать вечер за бутылкой ледяной водки. Надев удобный халат серого шелка, он раскинулся у себя в покоях на кушетке янтарной кожи и принялся небрежно перелистывать томик Лермонтова.
В дверь нерешительно постучали, и раздался приглушенный голос Павла, его камердинера:
– Ваша светлость, к вам гостья, леди Стоукхерст.
Николай был несколько удивлен этим известием:
– Леди Эмма?
Павел приоткрыл дверь и заглянул в щелку. Его широкоскулое русское лицо озадаченно насупилось:
– Нет, ваша светлость, ее мачеха, герцогиня.
С глубоким изумлением Николай поднял брови. Тася не наносила ему визитов со времени его болезни семь лет назад, когда она выходила его, буквально вырвав из объятий смерти.
– Это должно оказаться интересным, - сказал он. - Проси.
Он пристально смотрел на дверь, пока Тася наконец не возникла на пороге. Лицо ее осунулось и было фарфорово-бледным. Как всегда, она держалась с безупречным достоинством и серьезностью. Сиреневое платье прекрасно подчеркивало серебристую голубизну ее глаз, ни один волосок не выбивался из гладкой прически. Точно так же она выглядела и в восемнадцать лет: изысканно отрешенная, горделивая и замкнутая… Она всегда казалась Николаю загадкой.
– Ты оделась в траурные цвета, - с легкой насмешкой произнес он, вставая при ее появлении. - Но ведь нынче настает время праздновать, кузина Тася. - Он махнул рукой в сторону стоящего рядом с кушеткой столика и предложил:
– Может быть, хочешь водки? Или закусок?
Тася покачала головой при виде серебряного подноса, полного милых русскому сердцу угощений: ломтиков хлеба с маслом и икрой, крохотных пирожков с мясом, прихотливо разложенных кусочков сельди, а также разных солений.
– Тогда присядь хотя бы, - пригласил Николай. Тася продолжала стоять.
– Ты мой должник, - наконец тихо проговорила она. - Ты признал этот долг много лет назад и сказал, что он перейдет к твоим детям и детям твоих детей. Ты считал, что я убила брата твоего Михаила… Из всех, кто требовал моей казни, твой голос был самым громким. Когда я бежала из России сюда, ты последовал за мной в Англию, похитил и вывез обратно в Санкт-Петербург. Ты хотел, чтобы я умерла, заплатив за преступление, которого не совершала.
– Я был не прав, - поспешно возразил Николай. - Обнаружив свою ошибку, я сделал все, что мог, чтобы ее исправить.
- Предыдущая
- 23/78
- Следующая
