Любовь до гроба - Орлова Анна - Страница 66

• Предыдущая
• 66/90
• Следующая

«Бирегись любовнека падружки».

Подписи не было, но ее с лихвой заменила руна ансуз – глас богов.

– Спасибо, Лея, – рассеянно поблагодарила домовую София и опустилась на кушетку, по-прежнему сжимая в руке неграмотную писульку. Впрочем, расшифровать ее не составило труда, а содержание сполна искупало орфографические ошибки. К тому же сложно требовать от вечных странников грамотности, среди них умение писать уже считается достижением. Но не это волновало молодую женщину.

Кого имела в виду шувихани? С подругами у Софии было негусто. К таковым можно было отнести лишь Елизавету Рельскую, Юлию Гарышеву и далекую Наталию Смирнову.

Последнюю даму можно было смело отбросить – они не виделись уже почитай четыре года, и едва ли знакомые Наталии могли иметь какое-то касательство к событиям в Бивхейме.

Елизавета? Такая чистая, доброжелательная и искренняя? Насколько было известно Софии, серьезных поклонников у барышни Рельской не было. Возможно, конечно, что Елизавета утаила от подруги вспыхнувшее чувство, но думать об этом не хотелось.

Оставалась Юлия. Относительно нее подозрения были куда убедительнее. Молодая женщина разом вспомнила, как яростно барышня Гарышева вскинулась, стоило лишь заикнуться о господине Щеглове…

По правде говоря, самой госпоже Черновой он был не по вкусу и представлял собой, по ее мнению, образчик пустоголового франта, все достоинства которого заключались в приятной наружности. Однако она считала себя не вправе вмешиваться в личную жизнь подруги, к тому же допускала, что у нее сложилось неверное и предвзятое представление об этом эсквайре. Возможно, она не разглядела его неких скрытых достоинств.

«А ведь он много раз бывал в библиотеке, в том числе и накануне! – припомнила София. – И интересовался именно хранилищем ценных книг…»

Молодая женщина вскочила и принялась в волнении расхаживать по комнате.

О какой опасности предупреждала шувихани? Почему просто не написать напрямик? Неужели старая Шанита так боялась господина Щеглова?

Боялась… Господина Щеглова…

София замерла, пораженная своей догадкой.

Расследование до странности походило на вышивку – крохотные детали, как стежки, постепенно складывались в яркую картину. И вот уже в переплетении событий, слов и поступков угадывается абрис реальных событий.

Мудрый Один, неужели это возможно?..

Набросав сумбурную записку господину Рельскому, госпожа Чернова велела Лее тотчас же отнести ее в Эйвинд, а сама подбитой птицей бросилась к госпоже Дарлассон.

Уже не тревожась о приличиях, она почти бежала по дороге, стойко игнорируя косые взгляды знакомых, которых, по счастью, ей встретилось немного.

Дворецкий попытался было отговориться безмерной занятостью хозяйки, но София пропустила мимо ушей его монолог и заявила о крайне срочном вопросе, который вынуждал ее отвлечь почтенную гномку от наиважнейших дел.

Все еще сомневающийся слуга, чем-то неуловимо похожий на престарелого льва, соизволил доложить госпоже и спустя несколько минут царственно предложил гостье следовать за ним.

В малой гостиной, где Дарлассон приняла гадалку, господствовал полнейший беспорядок. Мебель, прикрытая чехлами, тут и там – связки книг и ворох обрывков материи. На столе, бюваре, подоконнике беспорядочно расставлены безделушки, а часть вещиц уже упрятана в добротные ящики.

Очевидно было, что хозяева съезжают, и это известие настолько поразило госпожу Чернову, что она замерла у двери, позабыв даже поздороваться.

– Послезавтра я уеду из Бивхейма и надеюсь более никогда сюда не вернуться, – заметив ее удивление, спокойно объяснила госпожа Дарлассон. Гномка тяжело поднялась с дивана и подошла к горящему камину, протянув к огню озябшие руки.

– Уезжаете? Но куда? – Молодая женщина ничего не понимала.

Безмятежная гномка повернулась к ней и проговорила тихо:

– Какая разница? Куда угодно, лишь бы поскорее. И вам советую сделать то же самое.

Она была спокойна, будто тихая гладь озера в безветренную погоду. Ни малейшая рябь колебаний и сожаления не тревожила ее бесстрастное лицо. Тонкая сетка морщинок, бледная помада на губах, простой пучок волос – гномка походила на начавшую увядать розу, которую пытались спасти, целиком погрузив в воду.

– Звучит так, будто вы пытаетесь меня предостеречь… – озадаченно вымолвила госпожа Чернова.

Она являла собою контраст с флегматичной хозяйкой библиотеки – встрепанная, в платье, подол которого был покрыт брызгами грязи, разрумянившаяся от быстрой ходьбы.

– Именно так! – Темные глаза госпожи Дарлассон были полны неприкрытого сочувствия. – Вы оказались в сложной ситуации: без мужа и денег, замешаны в убийстве и имеете подозрительные связи. Он вас погубит!

– Вы полагаете, мне было бы лучше жить с сестрой? – гордо выпрямилась молодая женщина, не уточняя, кто такой «он». Это и так было предельно ясно.

– Да! – решительно подтвердила гномка, выстраивая в ряд безделушки на каминной полке. Фарфоровые собачки и пастушки, кусочки мрамора и нефритовые яблоки ее стараниями были выстроены как по линейке, но она все не унималась, находя в их местоположении новые изъяны. – Поймите же, вам в любом случае лучше уехать…

– Но почему? – вскричала София.

Гномка ответила тихо-тихо, почти шепотом:

– Потому что любить – слишком безрассудно…

Не успела госпожа Дарлассон пояснить свою мысль, как дверь распахнулась и в комнату влетел господин Нергассон.

– Дорогая, я… – выпалил он с порога.

Рассмотрев, что у гномки гостья, он тут же залился краской, набычился, потом сконфуженно опустил голову.

– Извините, – пробормотал он смущенно. – Я пойду…

– Постой, дорогой! – бросилась к нему госпожа Дарлассон, и София уже в который раз за это утро преисполнилась удивления.

Молодая женщина лишь переводила взгляд с гномки на ее… избранника?

Что ж, гадалка от всего сердца желала им счастья.

– Простите, что мешаю, – обратилась София к хозяйке библиотеки. – Но у меня к вам просьба, и она не терпит отлагательств.

– Внимательно слушаю вас, – кивнула гномка, провожая нежным взглядом тут же выскользнувшего возлюбленного (хотя точнее было бы сказать «вывалившегося», поскольку гном косолапил, как медведь). – Чтобы не было вопросов: да, я уезжаю, и он едет со мною. Господин Нергассон крайне разочарован в своей бывшей возлюбленной, которая ранее смиренно пошла на брак с господином Ларгуссоном, а теперь снова согласилась с выбором родителей. Я мало его знала, но после прискорбных событий мы поневоле много общались, и нам обоим пришлось это по душе. Разумеется, я не выйду за него, но у нас и без того будет возможность наслаждаться друг другом. Надеюсь, вы не станете никому об этом сообщать?

– Разумеется! – София покраснела, но не отвела взгляд. В конце концов, разве она вправе осуждать свободные воззрения гномки? Разве сама она хоть в чем-то лучше?

Последняя мысль резанула, как ножом по сердцу, и госпожа Чернова постаралась отвлечься. Она по возможности кратко изложила свои умозаключения и попросила госпожу Дарлассон послать за барышней Гарышевой. Просьба ее была тотчас удовлетворена.

Гномка не поинтересовалась, отчего гадалка сама не написала подруге или не отправилась к ней в гости: с самого начала этой истории родители Юлии запретили дочери поддерживать знакомство с подозрительной особой.

София была благодарна бывшей начальнице за понимание, и время до прихода дамы-библиотекаря пролетело незаметно. Беседа по взаимному молчаливому согласию более не касалась нескромных тем. Заодно молодая женщина пролистала книгу, которую брал господин Щеглов, где нашла полное подтверждение своим догадкам.

Когда в комнату влетела запыхавшаяся Юлия, гадалка все никак не могла отделаться от чувства ирреальности происходящего. Бесстрастная госпожа Дарлассон бросила дело всей жизни, намеревалась уехать невесть куда с простым кузнецом, пусть даже у гномов мастеровые в чести. Сама же госпожа Чернова из истовой поборницы морали превратилась в возлюбленную дракона, а барышня Гарышева оказалась пособницей убийцы.

• Предыдущая
• 66/90
• Следующая