Ты мне принадлежишь - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 57

• Предыдущая
• 57/73
• Следующая

Ей хотелось сказать Джастину, как глубоко она сожалеет. Но где он? Почему он к ней не приходит?

Она чувствовала, как что-то стремительно надвигается на нее в темноте. Оно убьет ее! Где же Джастин? Он бы ей помог. Наконец она обрела способность двигать губами, наконец-то сама услышала свои рвущиеся из горла слова:

— Нет... прошу... нет! Джастин!

И тут «оно» набросилось на нее, она почувствовала, что снова погружается в воду, ее разум отступил перед страшной болью. Если бы она не потеряла сознание, если бы сохранила способность воспринимать происходящее, она расслышала бы отчаянный возглас Джастина и тревожный писк мониторов, предупреждающих о включении Кода 9, но она ничего не воспринимала.

И, уж конечно, она не видела, как женщина-полицейский метнула на Джастина обвиняющий взгляд через постель.

В пятницу вечером Алекс Райт смог вернуться домой только к семи вечера. Чтобы освободить время для поездки на будущей неделе, он провел целый день на работе в конторе фонда, даже ленч съел за письменным столом, хотя терпеть этого не мог.

После столь напряженного дня он мечтал провести тихий вечер и прошел прямо в гардеробную, где переоделся в легкие саржевые брюки и свитер. Как всегда, он мысленно поздравил себя с тем, что ему удалось наконец решить проблему нехватки подсобного пространства.

Несколько лет назад он отгородил часть просторной спальни и таким образом выкроил себе место, вполне достаточное для его немалого гардероба. А больше всего он ценил широкую полку, на которой всегда стоял открытый чемодан, ждущий укладки. На стене над чемоданом висел в рамочке список вещей, необходимых ему в различных климатических условиях и для различных мероприятий.

Чемодан уже был наполовину заполнен предметами одежды, которые по возвращении из поездки немедленно отправлялись в прачечную или в химчистку: белье, носки, носовые платки, пижама, халат, фрачные рубашки.

Для более долгих путешествий, таких, например, как предстоящая поездка в Россию, Алекс предпочитал укладывать вещи сам. Если же по каким-то причинам у него не хватало времени, эту услугу ему оказывал Джим Кэрли. Они постоянно перешучивались, вспоминая, как в тот единственный раз, когда Алекс доверил упаковку чемодана экономке Маргарет, она забыла положить фрачную рубашку, а он обнаружил ее промах лишь во время одевания к парадному ужину в Лондоне.

Сунув босые ноги в удобные старые мокасины, Алекс улыбнулся. Ему вспомнились слова Джима, сказанные после той поездки:

— Ваш отец, царствие ему небесное, вышвырнул бы ее из дому без лишних слов.

Перед тем как покинуть гардеробную, Алекс взглянул на список, напоминавший, что в октябре в России уже бывает очень холодно и что ему, скорее всего, понадобится более теплое пальто.

Он спустился вниз, налил себе виски со льдом, позвенел льдинками в стакане и начал пить, чувствуя, что пребывает в весьма дурном состоянии духа. Со вчерашнего дня его точило воспоминание о том, что Сьюзен была очень холодна в разговоре с ним по телефону, когда отказалась от приглашения присоединиться к нему и к Диане за коктейлем.

Что же будет завтра на приеме в библиотеке, где по одну руку от него сядет Диана, а по другую Сьюзен? Скорее всего, положение окажется, мягко говоря, неловким.

И тут Алекс улыбнулся. «Идея, — подумал он. — Приглашу-ка я Бинки и Чарльза присоединиться к нам. На ужин будет накрыто четыре стола на десять человек каждый. Я помещу Диану вместе с Бинки и Чарльзом за другой стол. Сьюзен все правильно поймет. И Диана тоже».

Названия улиц, по которым она проходила, бесконечной каруселью крутились у нее в мозгу: Кристофер, Гроув, Барроу, Коммерс, Мортон. В отличие от верхней части Манхэттена, где улицы располагались четкой решеткой, в Гринвич-Виллидж они беспорядочно разбегались в разные стороны. Наконец Сьюзен решила признать свое поражение, купила «Пост» и зашла поужинать в итальянский ресторанчик на Кармайн-стрит.

Она грызла теплый гренок, пропитанный оливковым маслом, и запивала его бокалом кьянти, пока читала газету. На третьей полосе была опубликована фотография Тиффани, взятая из школьного выпускного альбома, а рядом помещалась заметка о ходе расследования убийства. В заметке говорилось, что вскоре ожидается официальное предъявление обвинения.

Потом на шестой полосе Сьюзен с удивлением наткнулась на фотографию Джастина Уэллса рядом с заметкой о том, что его допрашивают об обстоятельствах, приведших к инциденту с его женой.

«Мне никого не удастся убедить в существовании связи между этими двумя делами, пока я не найду сувенирный магазинчик и не поговорю с продавцом, — подумала она. — И дай бог, чтобы я смогла показать ему ту фотографию с круиза, которую пришлют в понедельник. Сегодня мне не удалось найти это место, но завтра с утра пораньше я вернусь и продолжу поиски».

Она вернулась домой в десять вечера и устало спустила с плеча ремень сумки, оставив ее на столике в прихожей. «Какого черта я каждый день таскаю с собой столько тяжестей? — спросила она себя, разминая плечи. — Надо будет сменить эту здоровенную торбу на что-нибудь поизящнее, а то в ней можно спрятать даже мертвое тело. — Тут в памяти всплыло лицо Тиффани. — Да, удачная мысль, ничего не скажешь. А выглядела она в точности, как я ее себе представляла. Глаза слишком густо подведены, волосы мочалом, но все равно хорошенькая и задорная».

Сьюзен неохотно подошла к телефону: на автоответчике мигала красная лампочка. В девять позвонил Алекс Райт:

— Просто хотел сказать «Привет». С нетерпением жду завтрашнего вечера. Если не удастся созвониться в течение дня, условимся, что я заеду за вами в половине седьмого.

«Он дает мне знать, что он сегодня вечером дома, — подумала Сьюзен. — Это хорошо».

Следующий звонок был от матери.

— Сейчас половина десятого. Я перезвоню позже, дорогая.

Опасаясь, как бы мать не перезвонила как раз в тот момент, когда она будет принимать душ, Сьюзен решила не откладывая позвонить сама. По голосу она сразу поняла, что мать чем-то расстроена.

— Сьюзен, тебе известно, что Ди не только собирается вернуться в Нью-Йорк, но уже сняла себе квартиру?

— Нет, — ответила Сьюзен. — Что-то уж больно быстро.

— Вот именно. Она всегда была нетерпелива, но я должна тебе признаться, мне обидно, что она сегодня взяла с собой Людоедку, когда отправилась подписывать договор.

— Она взяла с собой Бинки? Зачем?

— "Чтобы выслушать мнение другой женщины" — так она сказала. Я напомнила ей, что еще не ослепла и тоже хотела бы посмотреть квартиру, но Ди объяснила, что квартирой интересуется кто-то еще и ей надо было действовать быстро.

— Ну, может быть, это правда, — предположила Сьюзен. — Мама, прошу тебя, не расстраивайся из-за таких пустяков, они этого не стоят. Ты же рада ее возвращению в Нью-Йорк.

— Да, я рада, — признала она, несколько смягчившись. — Но меня беспокоит... Ну, ты знаешь. То, что мы обсуждали позавчера вечером.

«Боже, дай мне сил», — взмолилась Сьюзен.

— Мама, если ты имеешь в виду Алекса Райта, у меня с ним было ровно одно свидание. Я бы не назвала это устоявшимися отношениями.

— Я знаю. И все же этот внезапный переезд в Нью-Йорк кажется чересчур поспешным даже для Ди. И вот еще что, Сьюзен: если тебе нужны деньги, вовсе не обязательно обращаться к отцу. Я прекрасно понимаю, как он тебя обидел. Ты же знаешь, у меня тоже есть деньги в банке.

— Это ты о чем? — удивилась Сьюзен.

— Разве ты не просила Чарли-Чарльза перевести для тебя деньги в Лондон?

— А тебе откуда об этом известно?

— Да уж, конечно, не от твоего отца. Ди мне сказала.

«А сама она, без сомнения, узнала об этом от Бинки, — мысленно прокомментировала Сьюзен. — Это, конечно, неважно, но все равно противно».

— Мама, мне не нужны деньги. Просто нужно было кое-что заказать сегодня для немедленной доставки, и у меня не было времени договариваться о переводе с накопительного счета, вот я и попросила папу. На следующей неделе я ему все верну.

• Предыдущая
• 57/73
• Следующая