Ты мне принадлежишь - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 47

• Предыдущая
• 47/73
• Следующая

Услышав, как оживилась на минуту миссис Клаузен, Сьюзен поняла: она ни в коем случае не признается, что без ее ведома заказала частному детективу проверку Дага Лейтона. Вместо этого она сказала:

— Мне бы очень хотелось заглянуть к вам на минутку в один из ближайших дней... конечно, если вы будете в силах принять меня.

— Давайте поговорим завтра, — предложила Джейн Клаузен. — Посмотрим, как пройдет день. Я сейчас не могу надолго заглядывать вперед.

И опять-таки неожиданно для себя она призналась:

— Моя экономка только что принесла фотографию Регины. Иногда мне становится очень грустно, когда я смотрю на снимки дочери. А сегодня я почувствовала утешение. Странно, правда? Доктор Чандлер, — добавила она извиняющимся тоном, — я вижу, вы хороший психолог. В мои привычки отнюдь не входит обсуждать личные чувства, но почему-то мне совсем нетрудно довериться вам.

— Иметь под рукой фотографию дорогого вам человека — это очень утешает, — сказала Сьюзен. — Вы засняты вместе?

— Нет, это одна из фотографий, которые обычно делают на круизных судах, а потом вывешивают на всеобщее обозрение, чтобы люди их заказывали. Судя по дате на обратной стороне, снимок был сделан на «Габриэль» за два дня до исчезновения Регины.

Разговор закончился на том, что Сьюзен пообещала позвонить на следующий день. Когда они уже попрощались, в тот самый момент, когда Джейн Клаузен возвращала трубку на рычаг, до Сьюзен донесся ее голос, воскликнувший с явной радостью: «О, Даг, как мило с вашей стороны заглянуть ко мне».

Сьюзен со вздохом повесила трубку, слегка наклонилась вперед и принялась массировать виски кончиками пальцев. Было шесть часов, а она все еще сидела за рабочим столом. Оставшийся на столе неоткрытый контейнер с супом, который она предполагала съесть на обед, напомнил ей, почему у нее начинается головная боль.

В приемной было тихо. Дженет давным-давно ушла. Сьюзен иногда казалось, что в голове у секретарши срабатывает пожарная тревога: каждый день ровно в пять она пулей вылетает из приемной.

«Довольно для каждого дня своей заботы», — подумала Сьюзен и сама удивилась, что это ей вздумалось цитировать Библию в такой момент. А впрочем, чему удивляться: ведь день начался с кровопролития. С убийства Тиффани.

«Тиффани была бы жива, если бы не позвонила мне насчет бирюзового колечка, — сказала себе Сьюзен. Она встала из-за стола и устало потянулась. — Есть хочется. Может, зря я отказалась от встречи с Алексом и с Ди? Не сомневаюсь, Ди его так просто не отпустит. Одним коктейлем он от нее не отделается».

Алекс опять позвонил.

— Вы получили мои сообщения? — спросил он. — Я знаю, ваша секретарша забыла передать вам первое сегодня утром.

Ей стало немного стыдно за то, что она не ответила на его звонки.

— Алекс, простите. У меня выдался хлопотный день, — сказала Сьюзен. — Сегодня я вряд ли смогу составить хорошую компанию кому бы то ни было, — добавила она, сознавая, что это не отговорка, а чистая правда.

Уже уходя, она заметила, что в кабинете Недды все еще горит свет. Сьюзен не собиралась заходить с визитом, но какой-то порыв толкнул ее к двери юридической конторы, которая на этот раз, как она с радостью отметила, оказалась запертой.

«Загляну на минутку», — сказала она себе и постучала по стеклу. Пять минут спустя они с Неддой уже грызли крекеры с сыром, запивая их шардонне.

Сьюзен рассказала подруге обо всем, что случилось.

— Меня только что осенила одна мысль, — призналась она. — Это кажется странным, но и миссис Клаузен, и доктор Ричардс в разговоре со мной сегодня упомянули о фотографиях, сделанных на круизных судах. У миссис Клаузен есть снимок дочери, сделанный на «Габриэль», а Дон Ричардс напомнил, что когда Кэролин Уэллс позвонила на студию в понедельник, она обещала дать мне фотографию человека, с которым познакомилась в круизе, человека, который уговаривал ее сойти с теплохода в Алжире.

— К чему ты клонишь, Сьюзен? — спросила Недда.

— К тому, что в этой фирме — или в фирмах — ну, тех, что обслуживают круизные суда, должны храниться негативы. Дон Ричардс много времени провел на круизных теплоходах. Пожалуй, я у него спрошу.

В четверг Памела Гастингс провела весь день в своем кабинете в Колумбийском университете, доделывая накопившуюся работу. Она дважды звонила в больницу и разговаривала с медсестрой, с которой успела подружиться, получая от нее полные осторожного оптимизма известия о том, что у Кэролин Уэллс опять наметились признаки выхода из комы.

— По крайней мере, мы узнаем, что с ней на самом деле случилось, — сказала Памела.

— Может быть, и нет, — предупредила сестра. — Многие люди, приходя в себя после тяжелой травмы головы, не помнят, что с ними случилось непосредственно в момент травмы, даже если у них нет общей потери памяти.

После полудня медсестра сообщила, что Кэролин опять пыталась заговорить.

— Только одно слово: «Уэн» или «О, Уэн», — сказала сестра. — Но помните, сознание порой выкидывает странные штуки. Возможно, она зовет кого-то, кого знала в детстве.

Второй разговор с медсестрой оставил в душе у Памелы беспокойство и чувство вины. «Джастин убежден, что Кэролин зовет человека, который чем-то для нее важен, и я начинаю думать, что он прав, — подумала она. — Но в разговоре с доктором Чандлер я дала понять, что, по моему мнению, он сам мог толкнуть ее под колеса. Так во что же я верю на самом деле?»

Когда наконец Памела закончила работу и собралась в больницу, она поняла, почему не хочет туда ехать: ей было стыдно взглянуть в лицо Джастину.

Он сидел в дальнем конце комнаты ожидания, спиной к ней. Сегодня там были и другие люди — родители подростка, которого доставили накануне после травмы, полученной во время футбольной тренировки. Когда Памела спросила, как идут дела, мать мальчика радостно ответила, что ее сын вне опасности.

«Вне опасности», — мысленно повторила Памела. Эти слова заставили ее содрогнуться. «Можно ли сказать, что Кэролин вне опасности? — спросила она себя. — Если она выйдет из комы и ее поместят в обычную палату, это означает, что за ней не будут наблюдать ежесекундно. И тогда у Джастина будет свободный доступ к ней в любое время. Вдруг он пытался ее убить, а она не вспомнит, кто так с ней поступил?»

Пока Памела подходила через всю комнату к Джастину, ее обуревала головокружительная смесь противоречивых эмоций. Она сочувствовала этому человеку, любившему Кэролин, пожалуй, слишком сильно, ей было стыдно за свои подозрения, ее не покидал страх, что он, возможно, все еще может причинить ей вред.

Когда она легонько коснулась его плеча, Джастин вскинул голову и взглянул на нее.

— А-а-а, лучшая подруга! — воскликнул он. — Полиция до тебя еще не добралась?

Памела опустилась на стул рядом с ним.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Джастин. Что может быть нужно от меня полиции?

— Я думал, ты можешь что-нибудь добавить к делу, которое они мне шьют. Сегодня после обеда меня опять вызвали в участок и потребовали объяснений, почему в понедельник я сменил твидовое пальто на «Берберри». Они считают, что я пытался убить Кэролин. Может, ты тоже внесешь свою лепту? Поможешь потуже затянуть петлю у меня на шее?

Памела решила не дать себя втянуть в нелепый разговор.

— Джастин, это какая-то бессмыслица. Скажи мне лучше, как дела у Кэролин. Есть улучшение?

— Мне дали взглянуть на нее, но только в присутствии медсестры. Откуда мне знать, может, завтра меня обвинят в попытке отключить аппаратуру. — Он закрыл лицо руками и покачал головой. — Господи, поверить не могу!

В дверях комнаты ожидания появилась медсестра.

— Звонит доктор Сьюзен Чандлер. Она хочет поговорить с вами, мистер Уэллс. Можете взять трубку здесь, — она указала на отводной аппарат в комнате ожидания.

— А я не желаю с ней разговаривать, — отрезал Джастин. — Весь этот кошмар начался с того, что Кэролин позвонила ей.

• Предыдущая
• 47/73
• Следующая