Папина дочка - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 42

• Предыдущая
• 42/53
• Следующая

— Последний раз мне звонили в пятницу вечером около десяти тридцати, — кивнула я. — И этот человек явно опасался за свою жизнь.

— Конечно, не факт, что это именно он. Возможно, Корил просто нарушил условия освобождения и ударился в бега.

— Что думаешь ты?

— Я никогда не верил в совпадения. Особенно такие.

— Я тоже.

Я рассказала Маркусу о встрече с Алфи.

— Остается надеяться, что с Алфи ничего не случится, пока ты не получишь чертеж, — мрачно заметил Маркус. — Твой рассказ меня не удивил. Мы все знали, что дело состряпал Вестерфилд. Понимаю, как тебе тяжело.

— Ты о том, что Роб еще тогда мог оказаться в тюрьме и не встретиться с Андреа? Эта мысль не дает мне покоя.

— Надеюсь, ты понимаешь, что даже с чертежом и с признанием Алфи в прокуратуре Роба тебе не посадить. Алфи сам участвовал в деле, а на плане — вообще подпись какого-то Джима, которого никто никогда не видел.

— Знаю.

— Да и срок давности преступления давно истек для всех них — и для Вестерфилда, и для Алфи, и для этого Джима, кем бы он ни был.

— Не забывай о Гамильтоне. Если я докажу, что он уничтожил доказательство, которое могло смягчить приговор его клиента, но вывело бы на Вестерфилда, комитет по этике встретит Гамильтона с распростертыми объятиями.

Пообещав показать Маркусу чертеж Алфи, я попрощалась и постаралась вернуться к книге. Работа шла медленно. Буквально выдавив из себя пару страниц, я поняла, что уже пора ехать на завтрак к Джоан.

На этот раз я не забыла захватить чемодан и пакет из химчистки с брюками, курткой и свитером.

Еще не доехав до францисканского монастыря, я уже решила туда заглянуть. Всю неделю в моей голове всплывали все новые и новые воспоминания.

После смерти Андреа я заходила туда с матерью. Она позвонила своему знакомому священнику, отцу Эмилю. В тот день он собирался в «Сент-Кристофер Инн», и они договорились встретиться там.

«Сент-Кристофер Инн» располагается на территории монастыря. Это — францисканский приют для бедных — алкоголиков и наркоманов. Я смутно помню, как сидела там с какой-то женщиной — кажется, секретарем, — пока мама заходила к отцу Эмилю в офис. А затем тот отвел нас в часовню. Помню, сбоку в часовне еще лежала книга, в которой можно было писать просьбы к Господу. Мама в ней что-то черкнула, а потом передала ручку мне.

Я хотела побывать там еще раз.

Впустивший меня внутрь монах представился братом Бобом. Он не стал задавать лишних вопросов. Часовня оказалась пустой. Те пару минут, которые я молилась, он постоял у двери. Затем я огляделась и нашла стойку с той самой огромной книгой. Подойдя к ней, я взяла ручку.

И вдруг я вспомнила, что написала здесь тогда: Пожалуйста, верни нам Андреа. На этот раз я не удержалась и заплакала.

— В этой часовне пролито много слез.

Возле меня стоял брат Боб. Мы говорили с ним около часа, и когда я поехала к Джоан, я опять примирилась с Богом.

Понятно, что мы с Джоан так и не сошлись во мнениях о вчерашней выходке Небелза.

— Элли, он напился в стельку. Люди часто начинают трепать языком, когда перепьют. Причем не лгать. Наоборот, в таком состоянии чаще всего они говорят правду.

В этом Джоан права. Я сама проводила расследование, а потом писала о двух убийцах, которых удалось поймать лишь потому, что они перебрали спиртного и излили душу первому встречному. А тот сразу позвонил в полицию.

— И все-таки я с вами не согласна, — объяснила я им с Лео. — По-моему, Уилл Небелз — просто бесхребетный неудачник. Желатин. Решаешь, в какую форму залить — и готово. Уилл был не так уж и пьян. Он помнил, что чинил мне качели и что у моего отца руки отнюдь не золотые.

— Я согласен с Элли, — кивнул Лео. — Небелз не так прост, как кажется. — А потом добавил. — Но это не значит, что Джоан ошибается. Может, Небелз действительно видел, как Пол зашел тем вечером в гараж. А теперь Уилл смекнул, что срок давности за взлом уже истек, и можно спокойно нагреть руки.

— Только «смекнул» он это не без помощи, — хмыкнула я. — К нему пришли. Он согласился выдать нужную им историю, и ему заплатили. — Я отодвинула стул. — Чудесный завтрак. А теперь можно выиграть в шахматы у Сина.

На секунду я замолчала и выглянула в окно. Второй раз я сидела в этой комнате в то же самое время, и второй раз на дворе стояло прекрасное воскресное утро. И снова я залюбовалась восхитительным видом на реку и гору.

В моем мире, далеко не спокойном, такая красота казалась оазисом в пустыне.

Первую партию в шахматы выиграла я. Вторую Син. В «ближайшем будущем» мы решили устроить матч-реванш.

Прежде чем поехать в гостиницу, я позвонила в госпиталь и поговорила с миссис Штройбел. У Пола спала температура, и ему стало намного лучше.

— Он хочет поговорить с тобой, Элли.

Через сорок минут я сидела у его кровати.

— Ты выглядишь намного лучше, чем вчера, — сказала я.

Все еще очень бледный, но уже с ясным взглядом, Пол сидел, опираясь на подушку. Он застенчиво улыбнулся:

— Элли, мама сказала, ты теперь тоже знаешь, что я видел медальон.

— Когда ты его видел, Поли?

— Я работал на заправке. Сначала я там просто мыл отремонтированные машины. Как-то я чистил машину Роба и нашел на переднем сиденье медальон на порванной цепочке.

— В день, когда нашли тело Андреа?

Как-то это не вязалось. Роб ведь специально утром вернулся за медальоном. Как он мог забыть его в машине? Или он настолько глуп? Пол бросил взгляд на мать.

— Мама? — спросил он.

— Все в порядке, Поли, — успокоила его она. — Ты выпил много лекарств, и тебе сложно ничего не упустить. Ты говорил, что видел медальон дважды.

Я пристально посмотрела на миссис Штройбел. Не суфлирует ли она его? Но Пол кивнул.

— Верно, мама. Я нашел его в машине. Цепочка была порвана. Я отдал его Робу, а он вручил мне десять долларов на чай. Я положил их к деньгам, которые копил тебе на подарок к пятидесятилетию.

— Помню, Поли.

— А когда вам исполнилось пятьдесят, миссис Штройбел? — поинтересовалась я.

— Первого мая. За полгода до смерти Андреа.

— За полгода до смерти Андреа?!

Я была поражена. Значит, медальон Вестерфилд не покупал. Какая-то девушка обронила кулон в его машине, а Роб сделал на нем гравировку и подарил Андреа.

— Поли, ты хорошо помнишь медальон? — уточнила я.

— Да. Очень красивый. В форме сердца. Золотой, с синими камушками.

В точности мое описание на суде.

— Поли, ты еще его видел?

— Да. Андреа хорошо относилась ко мне. Она подбежала ко мне и сказала, что я отлично играю в футбол. Что это я выиграл матч для команды. И я решил пригласить ее на танцы. Я подходил к вашему дому и увидел ее. Она шагала к лесу. Я догнал ее у дома миссис Вестерфилд. На Андреа был медальон. Я понял, что Роб отдал ей медальон. Роб плохой. Он дал мне хорошие чаевые, но он плохой. На его машине всегда были вмятины, потому что он быстро ездил.

— Ты видел его в тот день?

— Я сказал Андреа, что хочу с ней поговорить. Она ответила, что не сейчас, потому что спешит. Я ушел в лес. Оттуда я видел, как она зашла в гараж. А через несколько минут туда зашел Роб Вестерфилд.

— Скажи Элли, когда это было.

— За неделю до того, как Андреа погибла в гараже.

За неделю.

— Потом, за несколько дней до ее смерти, я снова говорил с Андреа. Я сказал ей, что Роб плохой человек. Что ей нельзя с ним встречаться в гараже. Что ее отец очень разозлится, если узнает, что она ходит туда с Робом. — Пол посмотрел мне в глаза. — Твой отец всегда был ко мне добр, Элли. Он всегда давал чаевые, когда я заправлял его машину, и разговаривал со мной про футбол. Он очень хороший.

— Ты попросил Андреа пойти с тобой на танцы после этого предупреждения?

— Да. Она согласилась. И попросила меня пообещать ничего не рассказывать ее отцу про Роба.

— И больше медальон ты не видел?

— Нет, Элли.

— И в гараж не ходил?

— Нет, Элли.

• Предыдущая
• 42/53
• Следующая