Мы еще встретимся с тобой - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 34

• Предыдущая
• 34/70
• Следующая

Доктор Дэниелс. Нужно поговорить с ним, решила Молли. Он обязательно поможет.

Пять часов. Интересно, он еще у себя в кабинете? Забавно, она наизусть помнила номер его телефона, хотя прошло шесть лет.

* * *

Когда зазвонил телефон, Рути Ройтенберг как раз запирала свой стол, а доктор Дэниелс собирался надеть пальто. Они переглянулись.

– Может быть, дать поработать другим? – предложила Рути. – Сейчас дежурство доктора Маклина.

Джон Дэниелс устал. У него была трудная беседа с одним из самых беспокойных его пациентов, и чувствовал он себя на все свои семьдесят пять. Ему не терпелось вернуться домой, благодаря небеса за то, что ужин, на который пригласили их с женой, отменили.

Но инстинкт подсказал доктору, что он должен ответить на этот звонок.

– Рути, выясни по крайней мере, кто это, – попросил он.

Дэниелс увидел выражение ужаса в ее глазах, когда она посмотрела на него и произнесла одними губами:

– Молли Лэш.

Мгновение он колебался и так и стоял с пальто в руках, пока Рути произносила привычную фразу:

– К сожалению, доктор только что ушел, миссис Лэш. Он, наверное, уже у лифта. Подождите, я посмотрю, может быть, сумею его догнать.

Молли Лэш. Джон Дэниелс подумал, потом подошел к столу и взял трубку из рук Рути.

– Я слышал о том, что случилось с Анна-Марией Скалли. Чем я могу вам помочь, Молли?

Он выслушал ее ответ, и через полчаса она уже сидела у него в кабинете.

– Простите, что так долго, доктор. Я хотела взять мою машину, но полиция не позволила. Пришлось вызвать такси.

По голосу Молли чувствовалось, что она сама не верит в то, что говорит. Выражение ее глаз заставило Дэниелса вспомнить распространенное выражение: глаза оленя, ослепленного светом фар. Хотя Молли Лэщ была напугана куда больше. Нет, она выглядела почти загнанной. Дэниелс сразу понял, что молодой женщине грозит погружение в то же заторможенное, почти сонное состояние, в котором она пребывала после смерти мужа.

– Прилягте на кушетку, Молли, пока мы будем разговаривать, – предложил Дэниелс. Она сидела в кресле у его стола. Когда Молли не ответила, он подошел и взял ее под локоть. Старый доктор почувствовал, как напряжено ее тело.

– Идемте, Молли. – Он заставил ее подняться. Молли позволила помочь ей.

– Я понимаю, что уже очень поздно. Вы очень добры, доктор, что согласились меня принять.

Дэниелс сразу вспомнил хорошо воспитанную девочку, которую он когда-то видел в загородном клубе. Золотой ребенок, подумал он тогда, великолепное сочетание породы и давно обретенного благосостояния. Кто мог подумать, что ее будут подозревать в совершении преступления – второго преступления – и полиция примется обыскивать ее дом в поисках веских улик. Джон Дэниелс удрученно покачал головой.

– Так что же случилось, Молли? Расскажите мне.

В течение следующего часа Молли попыталась объяснить вслух, не столько врачу, сколько себе самой, почему ей так необходимо было поговорить с Анна-Марией.

– Дело в том, что теперь я понимаю, почему тогда сбежала на мыс Код. Я разозлилась. Но разозлилась я не из-за того, что узнала о романе Гэри с Анна-Марией. Поверьте мне, доктор, меня совершенно не волновало, что муж мне изменяет. Я злилась из-за того, что я потеряла ребенка, а Анна-Мария беременна. Я должна была родить мужу ребенка, а не она.

У Джона Дэниелса упало сердце, но он молча слушал Молли.

– Доктор, я хотела встретиться с Анна-Марией, потому что подумала: если я не убивала Гэри, так, может, она его убила? Никто не мог сказать, где она была в тот вечер. А я-то знала, что она была в ярости, я поняла это по голосу, когда услышала их разговор по телефону.

– Вы спросили Анна-Марию об этом, когда встретились с ней вчера вечером?

– Да. И когда она мне сказала, что не убивала его, я ей поверила. Но Анна-Мария сказала мне, что Гэри обрадовался, когда я потеряла ребенка, что он собирался просить меня дать ему развод, а ребенок только бы все усложнил.

– Мужчины часто говорят любовницам, что намерены развестись. Как правило, это неправда.

– Я знаю об этохм, и вполне вероятно, Гэри обманывал Анна-Марию. Но он не лгал, когда говорил, что рад моему выкидышу.

– Анна-Мария сказала вам об этом?

– Да.

– И что вы почувствовали?

– Это меня пугает больше всего, доктор. Мне кажется, что в эту минуту я ненавидела ее всей душой только за то, что она произнесла эти слова.

«Ненавидела ее всей душой», – повторил про себя Дэниелс.

Молли вдруг заговорила очень быстро:

– Вы знаете, что мне тогда пришло в голову, доктор? Я вспомнила строчку из Библии: «Рахиль горевала о своих нерожденных детях, и никто не мог утешить ее». Я подумала о том, как я горевала о своем ребенке. Только в моем теле зародилась новая жизнь, и я ее потеряла. И в этот момент я стала Рахилью, гнев ушел, я погрузилась в горе.

Молли вздохнула, а потом продолжала тусклым, безжизненным голосом, из которого исчезли все эмоции.

– Анна-Мария ушла раньше меня. Когда я вышла на стоянку, ее уже не было. Я совершенно ясно помню, что вернулась домой и рано легла спать.

– Совершенно ясно, Молли?

– Доктор, полицейские обыскивают мой дом. Сегодня утром со мной пытались поговорить детективы. Филип приказал мне не говорить никому, даже Джен, что мне сказала Анна-Мария.

Ее голос снова ожил:

– Неужели все повторяется? Возможно ли, чтобы я совершила нечто ужасное и мой мозг заблокировал воспоминания об этом? Если это так и полиция сумеет это доказать, я не позволю им снова упрятать меня в тюрьму. Я лучше умру.

«Она снова заговорила о самоубийстве», – подумал доктор Дэниелс.

– Молли, с тех пор, как вы вернулись домой, вы вспоминали о том, что кто-то еще был в доме в вечер убийства Гэри?

Он смотрел, как расслабляется ее тело, как уходит напряжение, как в глазах зажигается лучик надежды.

– В доме на самом деле кто-то был в тот вечер, – ответила Молли. – Я почти уверена в этом.

«А вот я как раз почти уверен, что там никого не было». – Эта мысль опечалила Дэниелса, и он вздохнул.

Вскоре он отвез Молли домой. Дом стоял темный, свет нигде не горел. Молли указала ему на то, что рядом не были припаркованы полицейские машины. Но Дэниелс не уехал, пока Молли не вошла в дом и не зажгла свет в прихожей.

– Не забудьте принять таблетку, которую я дал вам, – напомнил он. – Завтра мы поговорим снова.

Старый врач дождался, пока щелкнула задвижка изнутри, и только потом медленно вернулся к своей машине. Он не считал, что Молли достигла того предела, когда может причинить себе вред. Но если полиция найдет улики, подтверждающие виновность Молли в смерти Анна-Марии Скалли, то его пациентка наверняка попытается найти другой способ уйти от реальности. На этот раз это будет не диссоциативная амнезия, а смерть.

Доктор Дэниелс, печальный, расстроенный, отправился домой, где его ждал очень поздний ужин.

Когда Фрэн появилась в офисе во вторник утром, она нашла на своем столе сообщение о звонке Билли Галло с пометкой «срочно». Он назвался другом Тима Мейсона и просил ее позвонить по очень важному делу.

Фрэн набрала указанный номер, Билли Галло снял трубку после первого же звонка и сразу заговорил о том, что его тревожило.

– Мисс Симмонс, вчера похоронили мою мать. Она умерла от обширного инфаркта, который можно было и следовало предотвратить. Я слышал, что вы готовите передачу об убийстве доктора Гэри Лэша, и я хотел попросить вас заняться еще и положением дел в больнице. Особенно меня беспокоит тот план медицинского страхования, который придумал Гэри Лэш.

– Тим говорил мне о вашей матери, и я искренне соболезную вашему горю, – сказала Фрэн. – Но я уверена, что существует процедура, следуя которой вы можете зарегистрировать жалобу на недобросовестное лечение.

– Вы же знаете, что в этом случае жалобщика просто пускают по кругу, мисс Симмонс, – возразил Билли Галло. – Видите ли, я музыкант и не могу позволить себе потерять работу. Сложилось так, что мой оркестр сейчас в Детройте. Но я скоро вернусь. Я говорил с Роем Кирквудом, маминым терапевтом, и он сказал, что настаивал на проведении дальнейшего обследования. Но его просьбу отклонили. Доктор Кирквуд не сомневается, что можно было попробовать спасти мою мать, но ему даже не позволили попытаться. Прошу вас, поговорите с ним, мисс Симмонс. Я пришел к нему, готовый проломить ему голову, а вышел, искренне его жалея. Доктору Кирквуду едва за шестьдесят, но он сообщил мне, что закрывает свою практику и уходит на пенсию. До такой степени ему опротивело все, что происходит в ХМО «Ремингтон».

• Предыдущая
• 34/70
• Следующая