Мое время — ночная пора - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 18

• Предыдущая
• 18/63
• Следующая

Эта мысль неотвязно преследовала Джин всю дорогу к дому Алисы Соммерс.

Картер Стюарт забронировал многокомнатный номер в новом отеле «Гудзонская равнина», около государственного Сторм-Кинг-парка. Построенный на горном склоне, окнами отель выходил на Гудзон, а само здание, с двумя боковыми башнями, напоминало орла с распростертыми крыльями.

Орел — символ жизни, света, могущества и величия.

Рабочее название его новой пьесы — «Орел и Филин».

Филин. Символ тьмы и смерти. Хищная птица. Пирсу Элисону, постановщику, название понравилось. А я не уверен, размышлял Стюарт, притормозив у входа в отель и выбираясь из машины. Не уверен.

Не слишком ли очевидно? Ведь символы рассчитаны на людей мыслящих, их не следует подносить на блюдечке с голубой каемочкой к еженедельному утреннику, в клубе любителей бриджа. Не такого уровня зрители раскупают билеты на его пьесы.

— Мы позаботимся о вашем багаже, сэр.

Картер Стюарт сунул в руку швейцару пятидолларовую банкноту. По крайней мере, он не сказал «добро пожаловать домой», подумал Стюарт.

Через пять минут он стоял у окна в своем номере, потягивая виски. Неугомонный Гудзон задумчиво катил свои воды. Всего лишь октябрьский полдень, а в воздухе ощущается дыханье зимы. Слава богу, что эта встреча выпускников закончилась. Я был даже рад снова увидеть кое-кого из этих людей, подумал Картер, хотя бы потому, что они напомнили мне, чего я достиг, уехав отсюда.

Пирс Элисон считал, что образ Гвендолины в пьесе следует сделать поярче. «Найди настоящую красивую, глупую, взбалмошную блондинку, — посоветовал он. — Ведь ни одна актриса не сумеет сыграть красивую глупую, взбалмошную блондинку».

Картер Стюарт громко хохотнул, подумав о Лауре. А ведь она отвечает всем требованиям, — сказал он вслух. — Выпью за это, хотя в ближайшие сто тысяч лет ей это и не светит".

Робби Брент заметил, что после его выступления на банкете многие бывшие одноклассники решили держаться от него подальше. Некоторые отпускали сомнительные комплименты, что даже если он немного и нахамил бывшим учителям и ректору, все равно комик он замечательный. Также ему передали слова Джин Шеридан: юмор не должен быть жестоким.

Все это польстило Робби Бренту. После банкета математичка Элла Бендер наверняка рыдала в уборной. Наверное, вы забыли, мисс Элла Бендер, как настойчиво втолковывали мне, что у меня нет даже одной десятой части способностей к высшей математике, имеющихся у моих братьев и сестер. Я был у вас мальчиком для битья, мисс Бендер. Самый распоследний и ничтожный из Брентов. А сейчас вы имеете наглость обижаться, что я продемонстрировал ваши жеманные манеры и прискорбную привычку постоянно облизывать губы. Нехорошо.

Он намекнул Джеку Эмерсону, что подумывает вложить деньги в земельную собственность, и после полдника Эмерсон вцепился в него и долго разглагольствовал. Эмерсон, разумеется, тот еще фанфарон, думал Робби, подъезжая к «Глен-Риджу», однако, когда мы беседовали о недвижимости и целесообразности инвестирований, рассуждал он толково.

— Земля, — говорил Эмерсон. — Земля здесь все дорожает. Если не застраивать, то налоги ниже. Просто сидишь на ней и жиреешь, а через двадцать лет — солидное состояние. Робби, скупай землю, пока не поздно. У меня есть несколько каталогов с превосходными участками — все с видом на Гудзон, а некоторые из них — почти у самой воды. Я бы сам их купил, но у меня и так полно. Не вынуждай моего ребенка расти в чрезмерной роскоши. Останься здесь ненадолго, и завтра я тебе все покажу.

«Это земля, Кэти Скарлетт, это земля». Робби осклабился, вспоминая, в какое замешательство он привел Эмерсона, процитировав фразу из «Унесенных ветром». Но потом он все понял, когда Робби объяснил, что имел в виду отец Скарлетт: земля — основа стабильности и благосостояния.

— Надо это запомнить, Робби. Здорово и верно сказано. Земля — это реальные деньги, реальная ценность. Земля никуда не денется.

В следующий раз опробую на нем цитату из Платона, подумал Робби, останавливая машину у входа в «Глен-Ридж». Пожалуй, велю швейцару отогнать ее на стоянку, подумал он. До завтра я уже никуда не поеду, а потом буду ездить с Эмерсоном в его машине.

Знал бы Джек Эмерсон, сколько у меня земельной собственности, думал он. У. К. Филдс[13] обычно оставлял деньги в городских банках по всей стране, где выступал. Я же покупаю незастроенные участки по всей стране и расставляю на них знаки, запрещающие нарушение границ частного владения.

Детство и юность я провел в доме, который мои родители снимали внаем, думал он. Эти интеллектуалы не смогли наскрести денег даже на то, чтобы купить дом в кредит. Сейчас, если не считать моей резиденции в Вегасе, стоит мне захотеть, и я построю дом в Санта-Барбаре, Миннеаполисе, Атланте или Бостоне, на любом своем хэмптонском или новоорлеанском земельном участке. Или на Палм-Бич, или в Аспене, я уж не говорю о многих и многих акрах в Вашингтоне. Земля — это моя тайна, самодовольно подумал Робби, когда вошел в вестибюль «Глен-Риджа».

И земля хранит мои тайны.

— Утром я была на кладбище, — сказала Алиса Соммерс. — Видела стоункрофтскую группу на поминальной службе. Могила Карен неподалеку от того места, где похоронена Элисон Кэндал.

— Пришло меньше людей, чем я ожидала, — сказала Джин. — Большая часть класса явилась сразу на полдник.

Они сидели дома у Алисы Соммерс, в самой уютной комнате. Она разожгла камин, и пляшущие язычки пламени не только наполнили комнату теплом, но и подняли настроение. От Джин не укрылось, что Алиса Соммерс долго плакала. Ее глаза опухли и блестели, но лицо было умиротворенным по сравнению с тем, как оно выглядело вчера.

Словно прочитав ее мысли, Алиса сказала:

— Помнишь, вчера я говорила, что дни перед годовщиной наихудшие. Я минуту за минутой вспоминаю тот роковой день, размышляя, что мы могли сделать для безопасности Карен. Конечно, двадцать лет назад не было охранной сигнализации. Это сейчас большинство из нас уснуть не может, не поставив дом на охрану.

Она взяла чайник, снова наполнила чашки.

— Но теперь все будет хорошо, — энергично сказала она. — Я решила, что сидеть на пенсии не так уж интересно. Одна моя подруга держит цветочный салон, ей нужна помощь. Она предложила мне работать у нее два-три дня в неделю, что я и собираюсь сделать.

— Отличная идея, — искренне сказала Джин. — Я помню, каким красивым всегда выглядел ваш сад.

— Майклу нравилось поддразнивать меня. Он говорил, что если бы я проводила на кухне столько же времени, сколько в саду, то стала бы всемирно знаменитым поваром, — улыбнулась Алиса, выглянув в окно. — А вот и Сэм. Как всегда, вовремя.

Прежде чем позвонить в дверь, Сэм Диган тщательно вытер ноги о половик. По пути он навестил могилу Карен, хотел сказать ей, что прекращает поиски ее убийцы, но не смог выдавить из себя ни слова. Он собирался извиниться перед ней, но что-то его удержало. В конце концов он сказал: «Карен, я выхожу в отставку. Так надо. Я поговорю о твоем деле с кем-нибудь из молодых сотрудников. Может, найдется кто-то смышленей меня и сможет поймать злодея».

Алиса открыла дверь раньше, чем он коснулся пальцем звонка. Он ничего не сказал насчет ее припухших глаз, просто взял ее руки в свои.

— Позволь мне убедиться, что не нанесу тебе в дом грязи, — сказал он.

Заходил на кладбище, с благодарностью подумала Алиса. Я знала, что зайдет.

— Проходи, — сказала она. — Не волнуйся из-за нескольких крупинок грязи.

Есть в Сэме нечто крепкое, надежное, подумала она, приняв у него плащ. Правильно я сделала, когда попросила его помочь Джин. Он принес с собой блокнот, и, поприветствовав Джин и взяв предложенную Алисой чашку кофе, приступил к делу.

— Джин, я тут подумал... Мы должны всерьез рассматривать возможность, что пишущий тебе о Лили человек способен причинить ей вред. Они настолько близки, что он сумел завладеть ее расческой. Возможно, это кто-то из удочерившей ее семьи. Он — или она — скорее всего намерен вытянуть из тебя деньги, что, по-твоему, не так уж и страшно. Но при сложившихся обстоятельствах, вымогательство может тянуться годами. Поэтому мы должны разыскать этого человека, и чем быстрее, тем лучше.

• Предыдущая
• 18/63
• Следующая