– Добрый вечер, – Петр Петрович встал и счастливо улыбнулся. С каждым днем она становится все красивее и ближе.
– Добрый вечер, я опоздала совершенно случайно.
– Это неважно, абсолютно неважно!
В папку меню Шурыгин заглядывать не стал. Уютный ресторанчик, увитый плющом, декорированный разноцветными фонариками и маленькими картинами, он посещал давно и всегда заказывал один и тот же салат и одно и то же мясо. Люба автоматически выбрала овощи со свининой, хотя куда больше еды ее интересовал человек, сидевший напротив, и все, что было связано с этим человеком, казалось ей особенно важным.
– Как Катя?
– Слава богу, Егор ее нашел. Она у меня такая маленькая наивная девочка… – Петр Петрович улыбнулся. – Вроде и отругать нужно, но я так рад, что с ней не приключилось беды! Я вас обязательно познакомлю с этой бандой, то есть со всеми моими дочерьми. – Он вновь улыбнулся и, неожиданно осмелев, накрыл ладонью руку Любы. – Я вас очень ждал…
Она сделала маленький глоток вина, поставила бокал на стол и смело взглянула в его глаза. Сердце забилось сильно-сильно, и пальцы сами сплелись с его пальцами. Этот стол, скатерть, тарелки, вилки, ножи – все это лишнее, ненужное. И расстояние в полметра огромное, обидное…
– Вы пригласите меня на танец? Потом?
– Да, конечно, – Петр Петрович кивнул. Он чуть не признался, что сегодня выбрал этот ресторан именно потому, что здесь звучит приятная музыка и посетители танцуют, когда им хочется. Шурыгин мечтал заключить Любу в объятия, мечтал дотронуться до тонкой талии и черных волос. Мечтал поцеловать…
Люба улыбнулась и почувствовала себя свободно и легко. Скорей бы уже принесли выбранные блюда, они бы все съели и пошли танцевать.
– Как ваша бабушка?
– Хорошо, передавала вам привет.
– Вы ей тоже передайте… привет, – выдохнул Петр Петрович, вспоминая старую Раду и ее хитрый взгляд. Вот уж кто точно цыганка, так это она – Рада! И карты раскладывает так, что и не поймешь: гадает или сама судьбу рисует. Особенная женщина, особенная.
К мясу Люба не притронулась, Шурыгин тоже почти не ел. Он дождался медленной песни и решительно встал из-за стола.
– Можно? – спросил он, протягивая руку.
Он сразу прижал Любу к себе, и в ответ она прижалась к нему. Его пальцы коснулись ее талии, спины… Ее пальцы коснулись его плеч, шеи… Секунда – и все надуманное испарилось. Глаза – в глаза, и губы сначала робко, а затем торопливо коснулись губ. Это был короткий поцелуй, но такой долгожданный…
Глава 8
Катюшка вышла из домика и сладко потянулась – замечательное утро: теплое, ласковое, мягкое, доброе. Ее глупое падение почти забыто, голова вообще не болит.
Вчера вечером папочка поговорил с ней даже терпимо, Сергей был мил и не слишком мучил вопросами о Егоре, а Егор… сейчас, наверное, он дрыхнет в своей постели в Москве, и это очень хорошо, просто замечательно! Приехал, убедился, что с ней все в порядке, понял, что она никуда не поедет, – и гуд бай!
Улыбнувшись небу, деревьям, детской площадке, Катюшка пошла к воде. Может, отдых и не получается таким, как ей хотелось бы, но это от неопытности в вопросах быта и любви. Ничего, главное – начать! А дальше будет легче. Да и Сергея до поездки она толком не знала, они еще не притерлись… Так это называется?
Ну, теперь-то они притрутся! Без сомнений!
Катюшка кивнула – и остановилась как вкопанная.
На краю пирса спиной к ней сидел мужчина. Голубая рубашка, рукава закатаны чуть ли не до плеч, спиннинг, сигаретный дым… В его позе было столько уверенности в себе, столько спокойствия и насмешки, что Катюшка на миг потеряла дар речи. Этот человек не мог находиться здесь! Не должен был остаться и так нагло появиться поутру, когда она уже успокоилась. Не имел такого права!
– Ты, – выдохнула она и сжала пальцы в кулаки. – Ты!
Егор лениво обернулся и выдал короткую улыбку:
– Доброе утро, как спалось?
– Ты должен быть в Москве.
– Да ну? – наигранно удивился он и вновь повернулся к воде.
Катя нахмурилась и поджала губы. Это не отдых, не личная жизнь – это какая-то коммунальная квартира! Егор будет шпионить за ней (ясное дело, будет!), а как же Сергей, Вика и Костик? Теперь она превратится в маленькую девочку из песочницы, потому что папа приставил к ней няньку… Позор.
Катюшка быстро вынула из кармана мобильник и побежала на холм. Пусть папа забирает своего Добермана немедленно, пока Сергей не проснулся!
Но на этот раз был недоступен телефон Петра Петровича.
Катюшка попыталась найти способ, как выкрутиться из дурацкой ситуации, ничего не придумала и, помедлив, направилась к Егору. Оказавшись рядом, она кашлянула для привлечения внимания, хотя гораздо больше ей хотелось топнуть ногой и затеять скандал.
– Давай поговорим серьезно, – стараясь сохранять спокойствие, начала она. – Я приехала сюда, чтобы отдохнуть и… – пару секунд она помолчала, – …и чтобы получше… поближе… короче, чтобы пообщаться со своим молодым человеком. Это понятно? – Она наклонила голову набок.
– Вполне, – бросил Егор.
– И ты мне мешаешь.
– Чем?
– Своим присутствием!
– Не может быть, – он повернулся к ней и приподнял брови.
О, за это лживое изумление она бы с радостью столкнула его в воду! Десять раз бы столкнула!
Катюшка скривила губы и, учитывая отчаянное положение, в котором оказалась, умоляюще произнесла:
– Егор, ну пожалуйста, уезжай, ну соври что-нибудь папе, ну пожалуйста…
– Нет.
– Почему? Я же тебя никогда ни о чем не просила.
– Разве?
Егор отбросил сигарету в сторону, неторопливо поднялся, смотал леску, крутанув ручку катушки, положил спиннинг на доски пирса и скрестил руки на груди. И Катя вдруг почувствовала себя беззащитной и маленькой, практически крошкой перед опасным саблезубым тигром.
Как же обидно! Никто ее не понимает! Никто не желает помочь! Она одна, совсем одна… Егор сильный, смелый, умный и всегда на сто шагов впереди. Да, были моменты, когда она обращалась к нему за помощью, но он не очень-то и помогал, вернее, все делал как-то не так, по-своему, возможно, даже шиворот-навыворот. В результате, правда, плохое уходило и оставалось только хорошее.
– Пару раз не считается, – сказала Катюшка. – И это было давным-давно.
Он улыбнулся и стал расстегивать рубашку.
– Пойдем купаться, Катя.
– Ты что? С ума сошел? Вода холодная!
– Ерунда.
Увидев его плечи, грудь, живот, Катюшка замерла. А он расстегнул джинсы, снял их и вслед за рубашкой бросил на доски. Движения были простыми и естественными, точными, без многозначительности, но тем не менее производили какое-то странное гипнотическое действие. Может, от того, что раньше ей не доводилось видеть Егора Кречетова в таком виде.
