Диверсант - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 20

• Предыдущая
• 20/63
• Следующая

— Рядовой Федотов.

— Почему без оружия?

— Неудобно в строю с противотанковым ружьём стоять, — степенно ответил боец.

«Ага, — мгновенно сообразил Саша, — во взводе ПТР есть, — это хорошо». Он оглядел бойцов.

— Красивых слов говорить не буду. Надо держать позиции столько, сколько прикажут. Вопросы есть?

— Есть, — подал голос совсем молоденький боец.

— Представляться надо.

— Виноват, красноармеец Безменко.

— Слушаю вас, красноармеец Безменко.

— Почему у вас одежда гражданская, а автомат немецкий?

— Вопрос не по существу. Но коли всем интересно, скажу. Из окружения выходил. Форма обгорела при бомбёжке, а оружие я у немца забрал.

— Так вы и немцев видели? — Глаза бойца округлились. В строю хихикнули.

— А ты думаешь, немец мне свой автомат подарил? Убил я его, а оружие забрал. Всё, разговоры окончены, занять свои места.

Бойцы разбежались по окопам. Вырыты они были неправильной дугой, обращённой к Днепру. Но немцы не дураки форсировать Днепр. Скорее всего, они прорвутся по шоссе севернее и попрут вдоль дорог. А сюда если и ударят — так справа, со стороны шоссе.

Саша обошёл позиции и спрыгнул в окоп к бронебойщику. У него единственного окоп был отрыт в полный рост.

— Это ты молодец, Федотов, что окоп полного профиля вырыл.

— Финскую прошёл, знаю. Это молодняку лень лопатой поработать. Так после первого боя ума добавится.

— Думаю, окопы надо снова рыть. Немцы через Днепр не полезут, они с севера придут. Там шоссе, там они и прорываться будут. У них — танки, бронетранспортёры, грузовики. Здесь же понтонную переправу наводить надо, чтобы технику переправить. Как полагаешь?

— Точно так же.

— Тогда бруствер с северной стороны насыпь. Место для окопа сам подобрал?

— Сам.

— Молодец, удачное местечко.

Саша показал бойцам, где надо рыть окопы. Бойцы были недовольны, но перечить не посмели, взялись за лопаты.

Далеко на севере были слышны глухие раскаты, напоминающие раскаты грома. Один из солдат оглядел небо.

— Странно… Туч нет, дождя не предвидится — а громыхает.

— Это пушки бьют, там сейчас сражение идёт. Немцы если прорвутся — с той стороны покажутся.

Едва бойцы успели открыть окопчики по колено, как в небе показались чёрные точки. Они быстро увеличивались в размерах и превратились в самолёты.

— Воздух! — закричал Саша. — Ложись!

Все попадали в незаконченные окопы, смотрели вверх. Саша спрыгнул в пустой окоп недалеко от бронебойщика.

Самолёты оказались пикировщиками, «Юнкерсами-87» — с неубирающимися шасси. Один за другим они сваливались в пике, сбрасывали бомбы и с разворотом набирали высоту.

Саша попал под бомбёжку в первый раз. Нарастающий вой бомб, потом разрывы, мучительное содрогание земли… Пыль, запах тола, бьющие по голове и телу комья земли.

Сделав два захода, пикировщики сместились дальше и стали бомбить другую цель, за лесом.

Саша поднялся из окопа, стряхнул землю с одежды, руками стёр, скорее — размазал по лицу пыль, крикнул:

— Эй, все живы?

Из окопов поднимались бойцы. Один, второй — все восемь.

— Продолжаем рыть окопы! — распорядился Александр.

Только что пережившие бомбардировку бойцы стали остервенело копать землю. Ещё несколько минут назад над их головами свистели осколки, и только окопчики помогли выжить. Бойцы на своей шкуре поняли, что окоп — это сохранённая жизнь.

Около шестнадцати часов дня на позицию пришли подносчики, доставившие бойцам термосы. Один — с пустой перловой кашей, другой — с жидким чаем. В вещмешке принесли хлеб и две бутылки водки.

Бойцы сели обедать.

— А супчика не будет? — спросил Безменко.

— Не будет, — хмуро ответил подносчик, — осколками одну кухню начисто разбило. Только котёл с кашей и остался.

Они съели всё, что было, выпили по сто граммов водки.

Издалека донёсся едва уловимый пока звук моторов.

— По местам! Приготовиться к бою! — скомандовал Саша. Пробежав вдоль линии окопов, он предупредил: — Патроны экономить, стрелять только по моей команде!

Ждать немцев пришлось больше часа. Сначала появились несколько мотоциклов, за ними двигались полугусеничные бронетранспортёры — спереди колёса, под бронированным кузовом, больше похожим на гроб, — гусеницы.

Немцы рассыпались в боевой порядок. Пехота, покинув бронетранспортёры, бежала цепью. «Эх, сейчас бы пулемёт сюда — хотя бы ДП или „максим“!» — подосадовал Саша.

Когда до немцев осталось метров триста, он крикнул бронебойщику:

— Федотов, по броникам — огонь!

Почти тут же по ушам ударил выстрел. Длинноствольное ружьецо стреляло просто оглушительно. На фронте его потом прозвали «ствол длинный — жизнь короткая».

Шедший в центре бронетранспортёр остановился. Чего же он не горит? Может, пуля в двигатель попала?

Федотов зарядил ПТР, снова прицелился и снова выстрелил. На этот раз получилось удачнее — бронетранспортёр сразу вспыхнул. Но и бронебойщика засекли по пламени и вздымаемой пыли.

Для уменьшения чудовищной отдачи на конце ствола стоял дульный тормоз. Отдачу он гасил, но пороховые газы шли в стороны и вниз, поднимая пыль и демаскируя стрелка.

Александр увидел, что из двух оставшихся бронетранспортёров открыли огонь пулемётчики. И бить они старались по позиции бронебойщика.

— Огонь! — крикнул Саша.

По пехотинцам открыли огонь из винтовок бойцы взвода. Немцы не прицельно, от живота поливали окопы советских бойцов огнём из автоматов.

Но автомат хорош в ближнем бою, уличном бою, когда стрельба идёт почти в упор, когда просто незаменимы высокий темп стрельбы и компактность. А вот на дистанции больше двухсот метров автомат — просто хлопушка. Как говорится, много шума из ничего. Для автоматов, или, если правильно — пистолетов-пулемётов, используют пистолетные патроны. Для советских ППД, ППШ или Судаева — от пистолета ТТ, для немецких МП-40 — от пистолета «Парабеллум». Эффективны они метров на семьдесят-сто.

Винтовка же скорострельностью не обладает, в траншее с ней не развернёшься, зато на расстоянии в триста метров в цель попасть, если стрелок имеет навык, вполне реально.

Звонко хлопали выстрелы трёхлинеек, и немцы стали нести потери. Солидно громыхнул выстрел из ПТР — это Федотов улучил момент. Ещё один бронетранспортёр получил повреждение и встал. Но машина не загорелась, и этим воспользовался её пулемётчик — он продолжал стрелять. Пользуясь огневой поддержкой, немецкая пехота упрямо шла вперёд.

Саша откинул складной приклад и короткими — на два-три патрона — очередями стал стрелять по набегающим фигурам. Он отчётливо понимал, что если так и дальше пойдёт — сомнут их немцы.

— Федотов, по транспортёру бей! — крикнул Саша бронебойщику.

В треске выстрелов услышал его бронебойщик или сам догадался, но он прицелился и выстрелил в пулемётчика. Даже издалека было видно, как крупнокалиберная пуля снесла немцу голову.

Это момент стал переломным для боя. У немцев оставался ещё один транспортёр, но, видимо, водитель его испугался — дал задний ход. Пулемётный огонь стих, и наступающие оказались без огневой поддержки.

Саша расстреливал немцев, пока не услышал, как клацнул вхолостую затвор. Патроны закончились, мать их так!

Саша присоединил другой магазин, последний. Надо патроны экономить. Неплохая машинка, однако патронов взять негде. Он перевёл переводчик огня на одиночные выстрелы. Один выстрел, второй, третий… И каждый выстрел сопровождался попаданием. Убит противник или ранен — не столь важно, главное — выведен из строя.

Немцы дрогнули, побежали назад.

— Прекратить огонь! — закричал Саша, высунувшись до половины из окопа. Патроны следовало экономить. Немцы — народ упорный, полезут в атаку снова.

Саша выбрался из окопа и переполз к бронебойщику.

— Как ты, Федотов?

— Жив! — радостно ухмыльнулся тот.

— Молодец! Кабы не ты — смяли бы нас.

— Пусть утрутся. У меня патроны ещё есть.

• Предыдущая
• 20/63
• Следующая