Маски Тутанхамона - Мессадье Жеральд - Страница 35
- Предыдущая
- 35/68
- Следующая
Узнав о том, что один из военачальников, причем наиболее известный, Хоремхеб, отныне возглавляет армию и, более того, принимает срочные меры по восстановлению ее могущества, эти командиры были непомерно счастливы. Такому командующему они согласны были оказать всестороннюю поддержку. Армейское братство было выше распрей и соперничества, к тому же военных объединяли общие цели. Хоремхебу удалось вдохнуть новую силу в армию — с севера до юга.
Это стало заметно даже по лицам солдат на улицах; в течение многих месяцев они бродили с видом нищих, выжидающих возможности кого-нибудь ограбить, и вдруг стали ходить, выпятив грудь, и улыбаться девушкам.
Тхуту, которому были поданы на рассмотрения эти решения, испытывал противоречивые чувства: с одной стороны, эти предложения исходили не от него, но, с другой стороны, он не мог их не поддержать. Очевидно, Хоремхеб предоставил ему эти решения только из вежливости, не ожидая от него никаких препятствий. Наконец кто-то со знанием дела ставил перед властью вопросы, которые сам не мог решить. Некоторые правители находили эту власть даже диктаторской.
Первый советник пошел еще дальше.
— Командующий, ты восстановил одну из опор монархии. Остается еще одна, — заявил он ему.
Хоремхеб устремил на него вопрошающий взгляд — другой опорой было духовенство. Итак, ему предлагали взяться за то, что входило в сферу деятельности Советника.
— Я добился их поддержки, насколько это вообще было возможно, — сказал Тхуту. — Надо теперь скрепить этот союз.
Он поднялся и стал шагать взад-вперед по кабинету.
— Мы не можем больше допускать, чтобы трон принадлежал царю-призраку. Каким бы он ни был, его надо будет показать народу.
— Уже была попытка. Ты видел результат, — возразил Хоремхеб.
— Это так. Но если именно царь вернет власть духовенству и займется восстановлением храмов, критика отпадет. Негативное отношение верховных жрецов было также продиктовано их предубежденным отношением к Эхнатону и его семье, а не только физическими недостатками царя. Когда предубеждения будут стерты, им ничего не останется делать, кроме как отмечать достоинства царя.
Поразмыслив, Хоремхеб заулыбался.
— Мы собираемся начать с воздвижения стелы в знак восстановления забытых дедовских культов. Она будет торжественно открыта царем.
Хоремхеб покачал головой.
— И я прошу тебя составить воззвание, командующий.
— Меня?
— Ты можешь взять в помощь одного из писцов Дома Жизни в Карнаке.
— Хорошо, Советник, — сказал Хоремхеб.
Он спросил Тхуту взглядом: «Ты готовишь свой уход?»
— Нет, — ответил Тхуту, вновь садясь на свое место. — Я еще могу быть полезным.
Но его взгляд говорил о многом.
— Ты мне полностью доверяешь? — спросил Хоремхеб.
Тхуту покачал головой.
— Тогда не хочешь ли ты поговорить о царе?
«У этого военного, решительно, тонкий ум», — подумал Тхуту.
— С тех пор как я увидел его в Ахетатоне, — произнес он наконец, — я не прекращаю думать о выражении его лица. Не лицо, а маска. Странно застывшее лицо.
— Ты опасаешься, что он стал бесчувственным?
— Я опасаюсь, чтобы он не оказался малокровным, как его братья, — прошептал Тхуту чуть слышно.
22
СТЕЛА И СУМАСШЕСТВИЕ
На девятнадцатый день четвертого месяца Ахета, с которого начинался сезон Паводка, необычная и многочисленная толпа собралась у храма Карнака, на противоположном Фивам берегу. Там было порядка трех тысяч человек — военные и гражданские чины, высокопоставленные лица двора и царства, верховные жрецы и жрецы рангом ниже, знать вместе со своими женами.
Более сотни кораблей, великолепных и более скромных, зафрахтованных для этого случая, были пришвартованы перед храмом.
Все не могли поместиться в большом зале с колоннами. Предусмотрев эту ситуацию, Хоремхеб отправил триста конников с заданием сдерживать толпу и создать барьер на проходе между пристанью и храмом.
Царь находился в зале перед большой стелой. Хумос, Ай и царица держались позади него, за ними — Хоремхеб и Тхуту. Затем стояли вторые и третьи жрецы, многочисленные писцы, чиновники, знатные особы. Среди женщин Анкесенамон заметила свою тетю Мутнехмет и супругу Тхуту, нарядившихся так, что стали похожи на статуи Исис.
Жертва уже была принесена на алтаре перед изображением Амона.
Царь потянул за шнурок, который удерживал большой кусок желтого льна.
Появилась стела.
Она находилась под полумесяцем арки, а слева и справа стояли цветы и другие подношения богу Амону и богине Мут.
Верховный жрец приблизился к стеле и начал торжественную речь:
Год первый, четвертый месяц Ахета, девятнадцатый день, во времена его величества Хоруса, Мощного Быка, радуясь рождению двух Богинь, Исполнитель Закона, который господствует в Двух Землях, Хорус золотой, в приятном виде и радует богов.
Сын Ра, любимец Амона, Тутанхамон, правитель Гелиополиса Юга…
Последовало перечисление всех титулов царя, который слушал с застывшим лицом, более бесстрастным, чем когда-либо. Его величали «хорошим сыном, сыном Амона, сыном Камутеф», что означало «Бык своей Матери», называли Хорусом и определили как «святое яйцо, созданное Амоном, отец Двух Земель» и другими божественными званиями.
Он настоящий царь, который сделал то, что хорошо для его отца и всех богов. Он восстановил все то, что было превращено в руины, и это станет памятником ему навсегда и навечно. Он победил хаос на всей земле и вернул Мут на достойное место. Он объявил ложь преступлением, и вся страна стала такой, какой была в день создания…
Анкесенамон слушала этот странный текст, впав в оцепенение: сочинитель говорил, что царь сразу после прихода к власти с радостью начал осуществлять задуманное, собираясь отменить зло во всей стране и «заставить снова зацвести руины», превращая их в памятники вечности.
«Он?» — спросила она себя недоверчиво и встряхнула головой, чтобы вырваться из умственного оцепенения.
Когда его величество стал коронованным царем, храмы и земли богов и богинь от Элефантина до болот Нижней Земли были в руинах.
Их алтари были разрушены, превратились в развалины и поросли травой…
«И как он об этом узнал?» — подумала она. Вне Ахетатона он был только в Фивах! Кроме того, она не находила, что храмы Карнака были похожи на развалины.
…Их святилища, казалось, не существовали никогда, через их храмы проложили дороги. Народ был неуправляем, и боги повернулись спиной к этой стране…
Зачем же все так преувеличивать! Почему же боги снова обратили на них свои взоры? И в ночь кобр — это тоже была благосклонность богов? Она посмотрела на Ая и заметила его стеклянный взгляд. Может, вокруг нее были одни мумии?
Если бы армия была послана в Джаху [11]чтобы расширить границы страны, ей бы не сопутствовал успех. Если бы вы спросили совета у бога, он бы вам не ответил, и если бы вы обратились к богине, она бы тоже не ответила. Сердца слабели в телах, потому что все то, что существовало, было разрушено. По прошествии нескольких дней после этого его величество поднялся на трон своего отца и стал управлять обоими берегами Хоруса, [12]Черная земля и Красная земля оказались в его власти, и вся страна склонилась перед его могуществом…
Она удержалась от возгласа. Услышала легкое покашливание сзади и повернулась: Тхуту строго смотрел на нее.
Его величество был в своем дворце, который находится в Аахеперкаре, [13]подобно солнцу на небе, и его величество выполнял все то, чего Две Земли требовали каждый день. Затем его величество спросил свое сердце и разыскал то, что было бы полезно для его отца Амона…
- Предыдущая
- 35/68
- Следующая
