Негодяй в моих мечтах - Брэдли Селеста - Страница 26

Как мог он притворяться, что не замечал ее? Как он мог ухаживать за пустоголовой Амариллис и не застолбить это сокровище?

Но нет, он все-таки предъявил на нее права. Он узнал, что это Лорел, едва коснулся ее, попробовал на вкус, погрузился в нее… но такова была сила самообмана, что он ушел прочь, думая, что жизнь кончена, потому что его не захотела ее сестрина.

Лорел спала с распущенными волосами, и их тяжелая волнистая масса разметалась по простыням и стекала на ее почти обнаженное плечо.

Обнаженное? Да, ее плечо было прикрыто лишь крохотным муслиновым крылышком. А где же ее платье? A-а, висит на стене на крючке. Джек снял эту жуткую тряпку. Лорел не должна носить черное. Как и у Амариллис, ее кожа была белоснежной, словно алебастр. Ей нужны сочные цвета, чтобы оттенить темные волосы и подрумянить лицо. И вообще, черное – цвет смерти и траура!…

«Я грустила по моей дочери! Но никогда не стану грустить по моим родителям. Никогда!»

Джек задумчиво помял в пальцах скучную черную одежду. Нет, ей больше не нужен траур. Лорел должна одеваться в весенние цвета, носить их за все те весны, которые пропустила, оплакивая дочь.

За все те весны, которые заставил ее пропустить его поступок.

Лорел проснулась от легкого запаха теплого воска. Этого не может быть, ведь Джек не оставил ей свечей. В комнате было темно, как в склепе ночью.

С вытянутыми вперед руками она пересекла комнату, чтобы на ощупь найти платье. Но его на стене не было.

Она в отчаянии продолжала поиски. Нашла пустой крючок, потрогала остальные… на них тоже ничего не висело.

Босой ногой она пнула чемодан, Может быть, она по ошибке упаковала платье? Присев на корточки, она ощущала застежки. Чемодан был открыт и почти пуст!

Одежда исчезла.

Ее бросило в дрожь. Казалось, что в темноте стены тюрьмы смыкаются вокруг нее. Откуда он узнал о ее намерениях? Неужели Мелоди по простоте душевной рассказала ему о ключе? Ключ?! Он все еще висел на ленте вокруг ее шеи. Теплый от тепла ее тела, он постукивал о грудь. Она обхватила его пальцами и яростно сжала.

– Провались ты в ад, лорд Джек Редгрейв! – свирепо пробормотала она. – Если понадобится, я убегу голой!

Полночная тишина была такой полной, что Лорел слышала в ушах стук своего сердца. Она на ощупь спустилась с чердака. Оказавшись у подножия чердачной лестницы, она подождала, прижавшись ухом к двери. Но прошло несколько минут… потом еще столько же… и, не услышав ни звука, она отодвинула задвижку и вышла в коридор. В двух настенных светильниках догорали свечи, бросавшие вокруг слабый тусклый свет. Впрочем, ее глазам он показался достаточно ярким.

Комната слева была именно той, из которой в первый раз до нее донесся голосок Мелоди. Прежде чем к ней приблизиться, Лорел потратила минуту на то, чтобы снять co светильника стекло и украсть огарок. Теперь, вооруженная светом, она сглотнула слюну и приблизилась к двери. В комнате мог оказаться Джек. Она не позволит себе отвлечься от своей миссии и не позволит, кому бы то ни было, даже Джеку, остановить себя. Она украдет какие-нибудь его вещи, чтобы можно было выйти на улицу, а когда откроются лавки, она купит себе одежду. Ей вовсе не хотелось тратить деньги, но вряд ли платье можно было назвать излишеством или роскошью.

«Прекрати бормотать себе под нос и открой эту проклятую дверь».

Глубоко вздохнув, она медленно толкнула дверь. К счастью, петли не скрипнули, и она смогла обвести комнату свечой, чтобы толком оглядеться.

Это оказалась гостиная, уютная и переполненная мебелью. Казалось, здесь были собраны вещи, которым не полагалось тут находиться. К стене был придвинут гардероб, а вокруг громоздились кучи шляпных картонок.

Дамские шляпки!… Лорел с любопытством нагнулась и поднесла свечку поближе к одной их них. На крышке было выведено вычурное «Л», оно украшало картонку, как марка знаменитости. Поскольку Лорел была женщиной и всю жизнь провела в Англии, она прекрасно знала, что эта марка означает, и ее брови невольно полезли вверх.

Лементье! Коробка за коробкой здесь были свалены его последние модели.

В другое время она не сдержалась бы и заглянула в коробки. Однако теперь она лишь подумала, что-либо Джек сильно переменился с той поры, когда она его знала, либо в этих комнатах с ним жила женщина. С каждым днем образ жизни достопочтенных джентльменов клуба «Браунс» становился все более вольным! Что ж, по крайней мере, ей не придется идти на улицу в брюках.

Прикрывая одной рукой пламя свечи, второй она нажала на задвижку дальней двери и позволила ей открыться.

В полумраке она разглядела широкую постель, и снова обстановка была какой-то собранной с бору по сосенки. И вообще, мебель как будто специально расставляли в беспорядке. Около двери валялись рулоны чего-то. Обоев?

Подойдя поближе, она, затаив дыхание, стала всматриваться в постель. Там лежали мужчина и женщина. Женщина была миниатюрной и очень красивой, с длинными и густыми темными волосами, заплетенными в косу, спускавшуюся на голое плечо. Мужчина был тоже темноволосым, но шире в плечах, чем Джек, и не такой худой. Пожалуй, даже приятно мускулистым.

Да, комнаты Джека располагались этажом ниже. Он сказал ей об этом, но Лорел тогда была слишком зла, чтобы вслушиваться.

Так что эта чета не имела ничего общего с ее дочерью.

Наверное, Лорел ошиблась, решив, что голос Мелоди доносился отсюда. Она начала пятиться, чтобы тихо удалиться из комнаты, как вдруг заметила в углу еще одну дверь. Одновременно она наступила на что-то мягкое и, нагнувшись, нащупала на полу какую-то завязанную в узлы тряпицу.

Глаза Лорел налились слезами. Она схватила тряпичную куклу и прижала к себе. Двигаясь быстро и бесшумно, она приблизилась к той дальней двери и дрожащей рукой нажала на щеколду.

В следующей комнате она обнаружила детскую из сказки. Просторная комната была наполнена цветом и радостью. Все в ней должно было доставить ребенку удовольствие. Забыв о необходимости соблюдать тайну, Лорел потрясенно замерла и, подняв свечу повыше, старалась побольше рассмотреть.

А затем она увидела кровать. Деревянное изголовье было сделано в форме двух плывущих навстречу друг другу лебедей. Их изогнутые шеи смыкались, образуя сердечко. А под ними на подушке она увидела темную кудрявую головку.

«Моя дочь!»

Теперь Лорел навсегда будет с ней. Только они вдвоем.

Несколько минут она не могла отвести глаз от дочки. А затем стала внимательно осматриваться.

Все, что она видела, было либо очаровательным, либо уютным, каждая материя – яркой и мягкой, каждая игрушка – особой и забавной.

Эта комната была идеально обставлена… продумана во всех деталях. В отличие от остальных помещений, пребывающих в беспорядке. Эти люди, кто бы они ни были, явно ставили заботу о счастье Мелоди выше собственных интересов.

Лорел поставила свечку на изящный ночной столик и уселась на пол, подобрав под себя ноги. Она неотрывно смотрела на раскрасневшиеся ото сна округлые щечки своего ребенка, на ее кудри, которые были заплетены на ночь в маленькие косички…

Мелоди здесь любили. Эта комната являла собой воплощение всех детских фантазий, игрушки были выбраны с любовью, а угловатые рисунки, сделанные в мальчишеской торопливой манере, были подписаны «Эван»… Как это было не похоже на тот чердак, где ее держал в плену человек, так невыносимо предавший. А эти люди, так любившие Мелоди, кто они? Какой-то мальчик по имени Эван, ярый поклонник шахмат, надеявшийся привить ей свою любовь к этой игре… красивый мужчина и красивая женщина в огромной постели, окруженной роскошными коробками и ящиками… Какое отношение они имели к Джеку?

Лорел столько всего не знала!

Однако в одном она была уверена твердо. Она никогда не сможет предоставить своей дочери такое божественное убежище. Все, что она сумеет ей дать, – это жизнь беглянки, скромнейший доход и вечное бегство от длинной руки маркиза Стрикленда.