Двое одиноких - Браун Сандра - Страница 31

• Предыдущая
• 31/59
• Следующая

— Ну да, эта твоя чертова карьера теперь выходит мне боком!

— «Мне, мне, мне»! — вспыхнула девушка. — Ты все время наших скитаний думаешь только о себе!

— Ха-ха! С самого начала у меня были неплохие шансы спастись. Но как же, ты ведь позаботилась о том, чтобы свести их к нулю! Ты оказалась главной помехой!

— Я не виновата в том, что моя нога заболела.

— Ну да, сейчас ты скажешь, что не виновата и в том, что те двое мужиков сходили по тебе с ума.

— Не виновата.

— Нет? — Он продолжал злобно насмехаться. — Конечно, а еще ты не давала мне понять, как страстно хочешь, чтобы я забрался к тебе в трусы.

Позже Расти не могла поверить, что вышла из себя настолько, что просто перестала контролировать свои эмоции. Девушка и не догадывалась, что в ее характере присутствует скрытая испорченность, червоточинка. Ребенком она всегда уступала другим детям, чтобы избежать конфликтов. По своей природе Расти была миролюбива и никогда не проявляла агрессии

Но сейчас, услышав, как Купер нарочно глумится над ней, девушка бросилась на обидчика. Пальцы Расти, вдруг превратившиеся в острые когти, приготовились вонзиться в его самодовольную, ухмыляющуюся физиономию. Но несчастной это не удалось. Сильно ударившись раненой ногой, девушка всем телом рухнула на нее. Теперь, лежа на промерзшей земле, Расти кричала от боли.

Купер мгновенно оказался рядом. Он постарался поднять спутницу, но та отбивалась столь отчаянно, что пришлось применить болевой прием и крепко прижать ее руку.

— Перестань, или я нечаянно тебя ударю.

— Ты бы на самом деле мог это сделать, правда? — с трудом выговорила запыхавшаяся Расти.

— Черт, а ты права. И получил бы от этого несказанное удовольствие.

Девушка перестала вырываться — больше из-за слабости и боли, чем от признания собственной капитуляции. Купер на руках внес ее в хижину и усадил на стул возле камина. Бросив на бедняжку укоризненный взгляд, он опустился на колени перед остывшим очагом и принялся старательно возвращать огонь к жизни.

— Нога еще болит?

Расти мотнула головой. Болело, конечно, адски, но она твердо решила держать язык за зубами. Говорить с Купером, особенно после той его гнусности, явно лживой, не очень-то и хотелось. Этот бойкот мог показаться ребячески

но Расти стояла на своем. Девушка не произнесла ни слова даже тогда, когда он освободил ее ногу от порванной брючины, спустил носок и внимательно оглядел зигзагообразный рубец на голени.

— Не наступай на ногу весь остаток дня. Если будешь передвигаться, возьми костыли. — Он сложил вещи Расти и поднялся. — Я возвращаюсь, нужно забрать еду. Бросил ее где-то, когда понесся к дому. Надеюсь, какой-нибудь медведь еще не отобедал нашей рыбой.

На пороге Купер обернулся:

— И если не возражаешь, я приготовлю ее сам. Судя по всему, рыба хорошая, и мне бы не хотелось, чтобы ты ее испортила.

Дверь за попутчиком с треском захлопнулась.

Рыба действительно оказалась хорошей. Если честно, просто восхитительной. Купер колдовал над сковородкой до тех пор, пока рыба не стала такой нежной, что спокойно отходила от костей. С одной стороны ее покрывала аппетитная корочка, а с другой проглядывала слоистая мякоть. Расти жалела, что отказалась от добавки, но ей не хотелось набрасываться на вторую порцию с такой же голодной жадностью, как на первую, — и все на глазах Купера. А тот лишь теребил раны девушки, с явным удовольствием пожирая еще одну тарелку вкусной еды. Как же Расти сейчас мечтала о том, чтобы Купер подавился костью и ушел в мир иной! Увы, он лишь самодовольно облизал пальцы, громко чавкая, и погладил живот:

— Наконец-то я набил желудок.

Эх, дружок, с каким наслаждением Расти подбросила бы пару язвительных реплик насчет твоего ненасытного брюха! Но, верная своему слову, она не стала нарушать каменное молчание.

— Убери этот беспорядок, — приказал Купер, кивая на грязный стол и печку.

Расти подчинилась команде, но не смиренно, а с ужасным грохотом, эхом отозвавшимся где-то наверху, у балок. Закончив, она бросилась на кровать и замерла, уставившись в потолок. Что больше владело девушкой в тот момент — боль или злость — кто знает?.. Но как бы то ни было, Купер Лэндри вызывал у нее больше эмоций, чем кто-либо другой за всю жизнь. И гамма этих эмоций простиралась от безграничной благодарности до сильнейшего отвращения.

Судьба назначила Расти в попутчики самого неприятного, вульгарного, ужасающе злобного человека из всех, кого девушка имела несчастье встречать. И сейчас она ненавидела Лэндри с такой яростью, что сама себе изумлялась.

Правда, прошлой ночью Расти попросила Купера остаться с ней в одной постели. Но только потому, что так было спокойнее, а совсем не ради секса! Она не имела в виду интимную близость, не стремилась к ней — и компаньон должен был понять это. Но его раздутое, грандиозное эго даже не допускало подобной мысли!

Хорошо, прошлого не изменишь, но одно Расти теперь знала наверняка: с этого момента она будет вести себя скромно, как монахиня. Купер сможет видеть ее лицо, шею, руки, конечно, — но только и всего. Разумеется, это будет нелегко, они ведь живут в одном доме…

Мысли лихорадочно запрыгали в голове Расти, стоило ей вдруг заметить наверху то, что помогло бы блестяще решить проблему. Над кроватью девушка увидела крюки — точно такие же, на которые Купер вешал шторку для «ванны».

Ведомая неожиданным вдохновением, Расти вскочила с кровати и достала еще одно одеяло с полки у стены. Подчеркнуто не замечая Купера, который наверняка краем глаза наблюдал за ней, девушка подтащила к кровати стул и установила его под одним из крюков.

Забравшись на стул, Расти напрягла мышцы икр — значительно сильнее, чем делала этб на занятиях аэробикой, — чтобы достать до крючка. Не без труда, но у нее получилось. Переместив стул под другой крюк, девушка повторила процедуру. Вскоре вокруг кровати образовалось что-то вроде занавеса, дающего приятное ощущение уединения.

Бросив в сторону соседа по хижине самодовольный взгляд, Расти подлезла под одеяло и расправила его по периметру кровати. Вот так! И пусть этот Лэндри попробует теперь сказать, что она умоляла его об «этом».

Девушка содрогнулась, вспомнив те грубости, которыми сыпал сегодня компаньон. Что ж, к набору несносных черт его характера стоит добавить неотесанность. Раздевшись, Расти скользнула в кровать. Из-за той злосчастной дневной дремоты уснуть сразу не получалось. Она слышала, как Купер улегся и, судя по ровному дыханию, крепко уснул, но сама по-прежнему бодрствовала, созерцая бесчисленные мерцающие узоры, которые отсветы огня рисовали на потолке.

Когда раздался волчий вой, Расти сжалась и с головой зарылась в одеяло, стараясь не слушать леденящие кровь завывания. Зажав палец зубами, она крепко закусила его, чтобы, вновь ощутив себя брошенной и одинокой, не попросить Купера обнять ее, как прошлой ночью

Купер сидел неподвижно и тихо, словно охотник, выслеживающий оленя. Он замер на месте, широко расставив ноги, подперев локтями колени и удерживая подбородок руками. Глаза попутчика не мигая смотрели на Расти.

Именно эту картину девушка узрела перед собой, проснувшись на следующее утро. Первой реакций было крайнее удивление, но ей удалось сохранить полное спокойствие, по крайней мере внешне. Тут же выяснилось, что занавес, который Расти так изобретательно соорудила и повесила вокруг кровати, ночью сорвался с крючков. Упавшее одеяло лежало в ее ногах.

Поднявшись на одном локте, девушка сердито откинула волосы с глаз.

— В чем дело?

— Мне нужно с тобой поговорить.

— О чем?

— Ночью шел снег, намело несколько дюймов.

Взгляд Расти на мгновение задержался на бесстрастном лице Купера, и она, вложив в голос все свое раздражение, произнесла:

— Если ты собираешься лепить снеговика, то я не в настроении.

Купер не дрогнул, хотя Расти могла поклясться: напарник из последних сил сдерживается, что-бы не придушить ее на месте.

• Предыдущая
• 31/59
• Следующая