Попала! - Кузьмина Надежда М. - Страница 61

• Предыдущая
• 61/100
• Следующая

Ну, звучит хорошо. Вот только как такое можно сделать?

– Правильный вопрос, – продолжил Арвис. – Как можно воплотить такое желание? Итогом стало то, что только те двое, кто подходят друг другу, могут зачать ребенка. То есть дитя в принципе не может родиться в результате изнасилования, или брака по расчету, или случайной связи не с тем человеком. И это хорошо. У нас молодежь живет достаточно свободно. Правда, принято, чтобы в любой данный момент каждый имел лишь одного партнера – это важно для установления отцовства. Но когда девушка беременеет, пара понимает, что они встретили свою судьбу, съезжаются и спокойно живут вместе. Разводов, как у вас, у нас не бывает. Если у двоих есть малыш, в глазах всех окружающих они – пара. Поняла?

Я, как сова, захлопала глазами, пытаясь осознать сказанное. Вот и вся тайна: залетели, значит, женаты. Но неужели не бывает осечек? Например, чтобы один парень обрюхатил двух девиц?

– Не бывает. Мы живем так уже несколько сотен лет, и пока проколов не случалось. Но, – я почувствовала грусть Арвиса, – есть оборотная сторона. Рождаемость у нас заметно ниже, чем в той же Талисии.

– А как же приезжие? – удивилась я. В хорошо живущую страну всегда кто-то пытается переселиться. Экономическая эмиграция, так сказать.

– Все, рожденные в наших границах, кем бы ни были их родители, живут так.

Ага. То есть если я останусь тут, моих детей это тоже коснется.

– А подходящая пара… они как, сразу? Ведь бывает, что ребенка нет год или два… А если юноша и девушка расстанутся за это время?

– Если им хорошо вместе – то зачем расставаться? – удивился Арвис. – Ну, и обычно это вопрос трех-четырех месяцев, не больше.

Упс! Выходит, если я подхожу Арвису, то к весне точно окажусь беременной?!

– А ты не хочешь ребенка от меня?

Я приподнялась на локте, разглядывая в полутьме его лицо. Думать надо серьезно. Ну, если по порядку, то так. Хочу ли я в принципе детей? Да, хочу! Хотела ли бы я, чтобы их отцом стал он? Дурацкий вопрос. На лицо наползла улыбка от уха да уха, а в животе проснулась моя саламандра. Именно он. Хочу!

Плечо маэллта подо мной расслабилось, он с облегченьем вздохнул.

– Не спеши радоваться! – сообщила ему я. – Я пока не рвусь рожать. Рано! Хочу сначала доучиться! И еще – если будет война, подумай, каково мне будет с животом или грудничком на руках? И какая судьба может ждать этого ребенка?

Плечо снова закаменело.

– Значит, мой ответ такой. Детей от тебя я хочу, но лучше бы, чтобы это было, когда я доучусь, а тучи на горизонте рассеются. Хотя бы немного. Подумай сам – мне предстоит по мере сил помогать вам с братом. А какой от меня прок, если я растеряю последние мозги и стану лезть на стенку от гормональных перепадов? И меня будет без конца тошнить? – вспомнила я рассказы подруг о главном ужасе первых месяцев беременности – токсикозе.

Мысли невольно соскользнули еще на одну причину, по которой я не хотела спешить с детьми. Рядом со мной лежала живая мечта о разделенной любви. И я хотела долго, очень долго, без помех каждую ночь быть с ним. Быть его. А чтобы он был моим. Ребенок от любимого – это здорово. Но не сразу же?

– Ну, тут я могу помочь. У маэллтов есть своя магия, обратная сторона целительства – понимаешь? – кажется, Арвиса ход моих мыслей устроил. – Другой вопрос, что с ребенком было бы безопасней. Тогда я был бы железно уверен, что ты останешься здесь, со мной.

Эх-х… значит, все же есть вероятность, что меня унесет назад… Не хочу даже думать о таком!

– Арвис, а расскажи мне про чтение мыслей. Это так у всех целителей и их пациентов?

– Нет, такие особенности строго индивидуальны. Это – только мое. И об этом не знает никто, кроме брата и теперь тебя. Даже мама не в курсе.

М-да. Ответственность, однако. Попаду еще раз в плен – придется и впрямь язык откусывать. Потому что выдавать такое нельзя. Все, проехали, и об этом больше думать тоже не хочу!

– А эриналэ? Что это? Это такое название для тех, у кого есть малыш? Вроде как подходящие друг другу половинки?

– Ну, у простых жителей Аризенты этого нет. Но и это тоже. Если ты – моя эриналэ, то у нас точно могут быть дети. Но тут больше. Ведь ты еще не беременна, мы даже не были вместе, а я твердо уверен в том, что мне нужна именно ты. И никто другой.

Никто другой? Ой! Значит ли это…

– Правильно понимаешь. Я не был ни с кем с того самого дня, как ты цапнула меня за губу, а потом ткнула своей жуткой вилкой. Поверь, для меня это не очень легко, – в голосе звучал смех. – И еще… – смеха уже не было, – я не знал, как для тебя важны такие признания, но теперь понял и готов повторять каждый день: Мариэ, я тебя люблю. Очень люблю. Больше жизни.

Я почувствовала, как таю от счастья. Но потом все-таки спросила:

– А мысленно врать можно?

– Мариэ! – В голосе прозвучала обида. Замолк. Потом продолжил нейтральным тоном: – Практически нет. Надо самому верить в свою ложь. Иначе это будет слышно.

– Вот и хорошо, – ткнулась в него носом. – Тогда я тоже скажу, и ты будешь знать точно, что это – правда! Я тоже люблю тебя, Арвис. Очень-очень!

Зевнула, закинула ему на бедро колено и поняла, что сейчас меня не разбудит не только сажание в муравейник, но и налет космического флота Дарта Вейдера.

Еще успела расслышать вопрос «А кто такой Дарт Вейдер?», вызвать из памяти жуткого типа в черном плаще и страшной маске, уловить смятение Арвиса… и провалилась в сон.

Утром Арвис растолкал меня, заставил лечь на спину и, не обращая внимания на то, что я не одета, стал тыкать пальцами в живот и водить по телу ладонями. В основном по бокам и в районе пупка. Ругнулся сквозь зубы, положив ладони одна на другую недалеко от берцовых костей. Что-то с придатками? Может, я уже и в эриналэ не гожусь?

– Годишься. И что ж ты все время сомневаешься? То в себе, то во мне… Тебе что, ногой сюда въехали?

Да откуда я знаю чем? Я же тогда без сознания была. Так что у меня там? Фаллопиева труба в морской узел завязалась? Ну, пусть развяжет. И, кстати, по поводу труб. Я так и не выяснила, где в том актовом зале, именовавшемся спальней, расположен туалет. И ванна. А надо бы. Потому что сегодня Борадис поедет с ними смотреть, как это все можно привести к евростандартам по-аризентски.

– Гематома у тебя, где не надо. Сейчас помогу рассосаться. С бардаком в голове помочь не в силах – похоже, это врожденное. А дверь в туалет за панелью у платяного шкафа.

И все это совершенно ровным тоном. А сам тоже раздет, только бедра одеялом прикрыты. Посмотрел, куда я уставилась, усмехнулся, поправил одеяло и сдвинул руки вправо. От горячих ладоней по животу разливалось приятное тепло… и возбуждение. Я заерзала, глядя снизу вверх на склонившегося ко мне длинноволосого голубоглазого лекаря. Картинки в уме рисовались такие, что компьютерная мышь покраснела бы. И, самое ужасное, я понимала, что он знает, о чем я думаю. А не думать не получалось.

– Не сердись на себя, – парень лукаво улыбнулся. – Мне нравится ход твоих мыслей. Хотя последнего способа я не знал. Должно быть, интересно побродить по вашему Интернету. И жаль, сейчас мне надо пойти, вымыть руки под проточной водой… а то бы…

Он не договорил. Впрочем, объяснений не требовалось.

Взялся за угол одеяла и подмигнул:

– Хочешь посмотреть или отвернешься?

Возмущенно фыркнув, зажмурилась. И почти сразу открыла глаза снова, сообразив, что он-то меня уже видел! Несправедливо! Но узрела только спину моего эриналэ, закрывающего за собой дверь. Ну и не надо!

Встав, начала одеваться, соображая по ходу, что нужно сделать. Очевидное – наесться впрок сейчас и взять фляжку с чаем и бутерброды с собой. Вчера нас никто не кормил, и сегодня вряд ли станут. А снова сидеть голодной целый день решительно не улыбалось.

• Предыдущая
• 61/100
• Следующая