Попала! - Кузьмина Надежда М. - Страница 36
- Предыдущая
- 36/100
- Следующая
М-да, судя по столбняку при виде сковороды, почтение к кухонной утвари я в нем уже воспитала. А вот как бы внушить уважение к себе самой? Ну ладно, сейчас я у него в долгу. Так что, наверное, не стоит язвить и ехидничать. Дождалась, пока он усядется. Сама прислонилась спиной к стене, подложив под поясницу подушку и натянув до подбородка одеяло со спрятанной под ним на всякий случай зажатой в кулаке вилкой.
– Арвис, я хотела тебя поблагодарить. Ты сегодня спас меня и Сируса. Я была неосторожна и чуть не поплатилась за это жизнью. Как ты очутился там так вовремя?
Разглядеть выражение его лица в темноте не смогла бы, наверное, и кошка. Только глаза слабо светились голубым.
– Мариэ, я ощущаю примерное направление, в котором ты от меня находишься. Пока ты была где-то в верхней части города, я не волновался. Но сегодня тебя понесло вниз. Когда я это почувствовал – забеспокоился. Одинокой женщине делать в портовом районе нечего. Побежал на зов. И услышал визг – вот его я уж ни с чем не спутаю. Успел вовремя. Вот и все. – Замолчал. А потом поинтересовался нейтральным голосом: – Так ты тут живешь?
Вопрос меня насторожил. Но сейчас я у него в долгу. И почему бы не сказать? Занавески задернуты, понять, где мы, невозможно.
– Да, живу. Но скажи, ты не надорвешься, вот так разговаривая со мной? И ты сказал, что чувствуешь, где я? Как это?
– От разговоров? Ой, вряд ли, – в голосе послышался смех. – Но спасибо за заботу, – вздохнул. – А чувствую… ну, ты же два раза пробовала мою кровь. Этого хватило. Хорошо, что ты меня позвала. Я хотел поговорить, но не знал, как это сделать, не нарушив клятвы.
– О чем?
– О том, что случилось тогда, когда ты завизжала в первый раз. У меня до сих пор ощущение, что я не понимаю чего-то крайне важного.
– Не надо об этом. Пожалуйста.
Вот чего, спрашивается, малопонятного, когда тебе говорят «нет», а ты гнешь свое?
– Мариэ, я прошу. Расскажи. Как я пойму тебя, если ты молчишь?
– Ты напугал меня тогда, оскорбил и обидел. Давай замнем эту тему, хорошо? Я не хочу сейчас снова с тобой ссориться.
– Я не понимаю… ведь тебе же нравилось со мной целоваться?
– Добровольно. Не по принуждению, – почувствовала, как его настойчивость, даже настырность, начинает меня раздражать. – Для меня то, как хотел поступить со мной ты, было ничем не лучше того, что собирались сделать эти портовые бандюги. И тут, и там – насилие.
– Ты ставишь меня и их на одну доску? – Глаза засветились ярче, в голосе зазвучал металл.
А бежать-то мне тут особо некуда… Надо или сбавить обороты, или приготовиться к третьему акту марлезонского балета «те же двое и вилка». Эх, синяки-то всего пару дней назад сошли. И ставить новые? Не хочу. Попробую объяснить.
– Арвис, какие пирожные ты любишь?
– Аа-а?
Удивился. Хорошо. С агрессивного настроя я его вроде бы сбила. Продолжу дальше.
– Так какие?
– С заварным кремом и орехами, – в голосе зазвучала улыбка.
– Так представь себе, что тебе предстоит сделать что-то необыкновенно важное и для этого нужна ясная голова. А ты знаешь, что если наешься – заснешь. Представил? – ну вот что я несу? Какая ясная голова на пустой желудок? Вот бред! Но ничего, слушает… ждет, что я сообщу дальше. – И кто-то приходит к тебе с целой тарелкой любимых пирожных. Поцелуй – это одна штука. И то брать не стоит… но удержаться невозможно. Понимаешь? – угу, кивнул. Да мне в Кашпировские идти! Или это он по принципу «с психами лучше не спорить»?
Перевела дух и продолжила:
– И вот ты не удержался и съел одно. А потом кто-то скрутил тебя по рукам и ногам, развел клещами рот так, что зубы трещат, и стал пихать тебе в рот все блюдо. Будет тебе вкусно? Да еще когда ты знаешь, что сейчас нельзя? А когда ты смог отбиться, отделавшись всего-то вывернутой челюстью, удивляется и спрашивает, чего, мол, ты взбесился – тебе ж они нравились?
Я замолчала. Пусть попробует это вообразить.
– Ты права. Так вкусно совсем не будет.
– Вот и мне не было ни приятно, ни хорошо. – Вдохнула воздух. Ну не хочу я ни вспоминать, ни говорить об этом, не хочу! Вот что пристал? – Арвис, если ты все понял, то давай закроем эту тему? – Так, сейчас бы надо предложить самой, о чем поговорить, чтобы он не сказал «нет». – Я еще раз благодарю тебя за помощь сегодня днем. Ведь если бы я вот так, по глупости, погибла, это отразилось бы на твоем брате, да?
– Спасибо, что беспокоишься. Нет, с ним бы ничего страшного не случилось. Вы еще связаны, но очень слабо. Уже дней десять, как это перестало быть критичным.
Как интересно! То есть связь слабеет со временем. Но важно не только это. Получалось, что, хотя его брат уже перестал зависеть от моего благополучия, Арвис продолжал за мной присматривать и, когда потребовалось, немедленно помчался на помощь. Но значит ли это, что теперь он может отвечать на мои вопросы? Как бы спросить? Но спросил он.
– Но я все равно не понял – а почему тебе так не хотелось? Тебе не нравлюсь я?
Нет, если сейчас он опять повторит, что я охотно целовалась, клацну зубами и укушу. И больше никогда в жизни…
– Арвис, я не знаю, надолго ли я в этом мире. Может быть, это знаешь ты, но не я. Как я могу позволить себе в кого-то влюбиться, если завтра меня снова может унести? Как я могу захотеть ребенка, если потом мы с ним окажемся в разных мирах? Мне нужен сейчас не возлюбленный, а друг – понимаешь? Ну и, если это тебя утешит, скажу: никто другой мне тоже не нравится и не нравился настолько, чтобы я захотела дойти до конца.
Стиснула зубы и замолчала. Зря он опять на эту тему съехал. Невольно вспомнились и боль, и мое отчаянье, когда казалось, что отвертеться не удастся. Вот видела я где-то статистику, что две трети изнасилований совершается теми, кто уже был раньше хорошо знаком с жертвой. Но когда с тобой вот так, то все равно, кто тот зверь рядом – принц или маньяк из Битцевского лесопарка. Ненавидишь одинаково. Может быть, принца даже сильнее.
Я не мазохистка ни разу. У меня в жизни не возникало желания покориться, подчиниться, распластаться и размазаться. И вообще, пора заканчивать эту полуночную беседу. А впредь постараюсь не думать о нем вообще. Нужной информации он дать не может… так что пусть эта птица высокого полета летит куда подальше.
– Мариэ, я слышу, как часто ты дышишь. Прости, если я расстраиваю тебя вопросами. Но мне важно, даже необходимо, понять тебя. Я прошу – не уходи, пожалуйста, от ответов. – Теперь голос звучал расстроенно.
Ну да, я же для него инопланетянка. А у них тут не пойми что с отношениями полов. Наверное, если попытаемся разобраться, и мне проще жить будет. Попробовать еще раз? Все равно, кроме него, спросить больше не у кого.
– Хорошо, слушай. Причин было четыре. Первую я объяснила – ты пытался взять меня силой. Вторая – я не хочу влюбляться тут ни в кого, потому что завтра твой брат может вернуться, и отдачей меня опять перебросит на Землю. Третья – для себя я не мыслю физической близости без любви, и это возможно только с тем, кого я хорошо знаю, полностью доверяю и, наконец, люблю. А ты для меня – темный лес, незнакомец. И, наконец – то, что… – замялась, вот говорить или нет? Ладно, уж рот открыла, рискну, – …я еще девушка, а от первого раза и так ничего хорошего ждать не приходится… а уж вот так, насильно, у стенки, без прелюдии…
Чувствуя, что краснею, замялась и замолчала. И так сказала больше чем достаточно.
– А что значит – девушка?
Приехали. Нет, мне это точно снится. В природе таких идиотов существовать не может.
– Арвис, ты издеваешься?
– Нет. Я пытаюсь понять. И почему не ждать ничего хорошего? Мариэ, объясни!
Еще через три минуты разговора мы оба лишились дара речи. Потому что в процессе выяснения обстоятельств оказалось, что в этом мире женщины рождаются без того кусочка кожи, вокруг которого в нашем понаверчена тьма-тьмущая ритуалов и устроена чертова уйма плясок с тамтамами. Я не могла ему поверить. А он, по-моему, не верил мне.
- Предыдущая
- 36/100
- Следующая
