Песочные часы (СИ) - Романовская Ольга - Страница 61

• Предыдущая
• 61/108
• Следующая

Когда я вошла в спальню хозяина с традиционными принадлежностями для ежевечернего умывания, часы уже пробили одиннадцать. Госпожа заснула, не без помощи успокоительного, но сама, без снотворного. Не знаю, что там сделал Тьёрн, но она больше не рыдала, захлёбываясь слезами, просто пребывала в состоянии апатии и меланхолии.

Норн сидел на постели, уронив голову на руки. Вошла я тихо, поэтому он не сразу услышал, изменил позу.

Значит, я была права, и ему не лучше, чем норине Мирабель.

Стало так жалко его, захотелось сделать что-то приятное, тем более, при условии его отношения ко мне. Но, к сожалению, подарить ему то, чего он так желал, я не могла. Нет, уже не потому, что мысль о ребёнке от этого человека вызывала отвращение, а потому, что я не желала оставаться араргской рабыней, принимать навязываемые мне правила игры и, самое главное, — отдавать младенца в чужие руки. Да и я стойко была убеждена, что рожать можно только либо от любимого человека, либо от мужа и растить свободных детей в полноценной семье.

Как оказалось, приятное я ему сделать могу. Или он мне — тут всё сложно.

Началось всё в ванной, с череды поцелуев и сползшего на пол платья, а продолжилось на кровати, куда он меня перенёс.

Это было какое-то безумие, напоминавшее его поведение после первого военного похода. Хозяин будто хотел вобрать меня в себя и, в то же время, страстно желая, чтобы мне было хорошо. И мне было, приятное тепло растекалось по телу, живо отзывавшемуся на всё, что с ним вытворяли.

Бедная простыня скомкалась и наполовину сползла на пол, где уже сиротливо валялось одеяло, но норну не было до этого никакого дела.

Мысли путались, превратившись в клубок. Забылась норина Мирабель, маг, норина Ангелина, неродившиеся дети виконта, осталось только это сладостное ощущение.

Закончив, он привлёк меня к себе, поцеловал, поднялся и задул свечи — этого я сделать не успела. Значит, ещё не всё, значит, я остаюсь до утра.

Так и случилось, всю ночь я получала то, что должно было достаться госпоже: и ласки, которые не положены рабыне, и поцелуи, такие разные, и удовольствие, которое мне откровенно стремились доставить. Почему я решила, что хозяин этого хотел? Он спрашивал, впервые за все эти годы. Я, разумеется, краснела и отнекивалась от ответов, вызывая усмешки своей стеснительностью и просьбы перестать быть такой скованной, будто мы занимаемся этим впервые. Сами эти комментарии свидетельствовали о том, что близость со мной благотворно сказалась на душевном состоянии хозяина, заставив хотя бы на время забыть о трагедии супруги.

— Если бы ты родила мне ребёнка, сына, змейка… — уже под утро, в полу дрёме, обнимая меня, пробормотал хозяин. — Сын…

— Заведите себе ещё одну торху, хозяин, она родит вам много здоровых детей, — осторожно закинула удочку я.

— Мне вполне хватает одной торхи. Одна жена и одна торха… Ничего, Лей, всё будет хорошо, я уже об этом позаботился.

Когда я проснулась, солнце давно встало, а в доме кипела жизнь. В ужасе сообразив, что проспала, я начала торопливо одеваться, разыскивая разбросанные по всей спальне вещи, привычным движением стащила с постели испачканное постельное бельё и, мельком взглянув на себя в зеркало, поспешила в коридор.

Разумеется, получила выговор от дворецкого, да ещё с похабной ухмылкой: мол, разомлела в хозяйской кровати, позволила себе нежиться, будто любовница, а сам норн-то два часа назад встал, других вместо себя вынудила работать.

Хозяина я застала в спальне госпожи: он расспрашивал её о здоровье и выяснял, не нужно ли ей чего-нибудь в городе. Заметив меня, велел ждать его в холле.

Недоумевая, что он хочет мне поручить, я переобулась и спустилась вниз. От слуг узнала, что норн куда-то едет: велел заседлать коня.

— Ну, что стоишь, выходи, — на ходу надевая перчатки, бросил мне с нижнего пролёта лестницы хозяин. — Поторопись, тебе на час дня назначено.

Мне? Назначено? Сердце ёкнуло и забилось часто-часто. От липкого страха засосало под ложечкой, даже вспотели ладони.

— Вы везёте меня к врачу? — упавшим голосом поинтересовалась я, пятясь в лакейскую.

— Да. Врач хороший, больших денег стоит, но мне для тебя не жалко. Специализируется на бесплодии. Не бойся, ничего плохого он тебе не сделает, сначала просто посмотрит, пропишет какое-то лечение. У него магическое образование, так что корень проблемы сразу почувствует. Это не больно, — он по-своему истолковал мой испуг.

Ноги подкосились, и я едва не упала, судорожно вцепившись руками в столик для писем.

Капли, я же постоянно пила капли, а они наверняка оставляют след в организме. Я ведь и могла быть беременна в своё время, день или два, не больше, а они убивали ребёнка в зародыше. Вдруг этот врач умеет определять даже такое?

Не поехать, отказаться? Но по какой причине?

Рассказать хозяину правду? Но он убьёт меня, начнёт сам, а закончит квит.

Оставалось надеяться, что капли не оставляли последствий. Ведь могу же я быть здорова, норн тоже здоров, просто какая-то несовместимость? Или ещё что-нибудь. Шоан, лишь бы это таинственное нечто существовало!

— Какая-то ты бледная, — качая головой, произнёс хозяин, беря меня за руку. — Наверное, истощение сил. Хотя бы поела с утра?

Я сглотнула и кивнула. Страх душил меня.

— Лей, пойдём, не отнимай чужое время. Мне было нелегко уговорить его выкроить для нас часик. Что ты как маленькая!

Я осторожно высвободила руку, опасливо отступила на пару шагов, ближе к кухне, и, опустив глаза, пробормотала:

— Не нужно к врачу. Я должна вам кое-что сказать.

Он отмахнулся, сказал, что потом, а мы и так опаздываем. Я пыталась возражать, говорила, что это важно, но хозяин не слушал. А я ведь хотела признаться, не желала его опозорить.

По дороге хотелось спрыгнуть с коня и сбежать, только я знала, что это бесполезно. Можно, конечно, выпалить ему в лицо, что я пять лет обманывала его, лгала, лишала того, чего он жаждал больше всего на свете, но тогда бы я навсегда осталась лежать на мостовой. Копыта лошади намного хуже плети, а камни болью отзовутся во всём моём теле. Я буду как тот маг из борделя, у которого был раздроблен череп, и меня отдадут на корм собакам или отвезут на свалку. А, может, мой обезображенный труп и вовсе повесят и станут показывать на площади Слёз?

Я не знала, каково наказание за моё преступление, но догадывалась, что парой ударов я не отделаюсь. Даже двадцатью. Двадцать за ложь, ещё столько же за поступок. Или мне полагалась не плеть? Шоан, пожалуй, лучше бы он в минутном порыве убил меня!

Врач жил в респектабельном квартале, застроенном особняками богатых и уважаемых представителей второго сословия и незнатных дворян. К слову, норина Доррана дом здесь себе позволить не могла. Среди жителей преобладали маги и придворные.

В приёмную меня втолкнули почти в бессознательном состоянии, в отчаянье цепляющуюся за все попадавшиеся под руки предметы. Когда хозяин усадил меня на диван в богатой приёмной доктора, я не выдержала и, крепко сжав его запястье, прильнула к нему губами. Если бы могла, на колени бы встала, но удерживала слабая надежда, что всё обойдётся.

— Лей, что происходит? — хозяин встревожено заглянул в мои глаза. — Ты же никогда врачей не боялась. Да ты вся трясёшься! Вспомнила о госпоже?

Я промолчала и отвернулась.

Нет, не могу!

Через пару минут помощница доктора попросила меня войти. Норн остался ждать в приёмной.

Врач велел мне раздеться до нижнего белья и лечь на кушетку. Сначала просто визуально осмотрел, ощупал, уделяя особое внимание низу живота, спросил, не больно ли и вообще, не мучают ли меня какие-либо неприятные ощущения. Потом послушал сердце и задал ряд откровенных вопросов, от которых у меня покраснели уши. Я не могла рассказывать о таком мужчине, но пришлось. А он всё записывал, особенно интересуюсь регулярностью и характером моих отношений с хозяином.

— Странно, девочка, видимых физических отклонений нет, на нужные фазы цикла вы попадаете, сам процесс, скажем так, правильный и тебе приятный, а результата нет. Что ж, давай смотреть, может, ты от рождения такая.

• Предыдущая
• 61/108
• Следующая