Песочные часы (СИ) - Романовская Ольга - Страница 46

• Предыдущая
• 46/108
• Следующая

Стоя у дверей кабинета с подносом, я слышала гневные слова норна:

— Значит, семья решила? Значит, вы обещали? Так может, раздери демоны, вы свои обязательства и выполните?

— Сашер — это твой долг, — строгим тоном настаивал его собеседник. — Твой долг перед семьёй — заключить достойный брачный союз. Пойми, племянник, в силу своего положения и происхождения в этом ты не принадлежишь себе. Ты пожил в своё удовольствие, пора и остепениться. Не мне тебе объяснять, что укрепление родовых связей — твоя прямая обязанность. У виконта Тиадея должна быть супруга, должны быть наследники.

— Я понимаю, — вздохнул хозяин. Кивнул мне, велев поставить бутылку на стол и уйти. — Хорошо, я женюсь. В следующем году.

— Есть кто-то на примете?

Норн пожал плечами.

— В таком случае предлагаю Мирабель Калассу альг Ларели. Идеальная супруга для тебя.

— Ты пришёл сюда, уже выбрав за меня невесту? — рассмеялся хозяин. — Что ж, дочь графа Ларели — великолепная партия во всех отношениях.

— Рад, что ты не возражаешь.

— Нет повода. Завидная невеста с многовековой родословной, из семьи, приближённой к королю. Недурна собой. Я видел её на церемонии представления двору.

— Да, в этом году она впервые вышла в свет. Конечно, ещё слишком юна, но в будущем году достигнет брачного возраста. Надеюсь, вы подарите мне много племянников.

— На этой неделе нанесу визит графу Ларели. У вас всё, дядя?

Ответа я не расслышала, побоявшись наказания, отошла от дверей кабинета. Подслушивать — нехорошо, а торхе — ещё и наказуемо.

Вот так и начался тот год, с которого я начала своё повествование.

Помолвка состоялась весной.

Невесту я не видела, только слышала, что она моложе меня, ещё совсем девочка, лет шестнадцати. Хозяина она совсем не интересовала, во всяком случае, он никогда при мне о ней не говорил и не держал на столе или носил у сердца портрет наречённой.

Норн много времени проводил у норины Дорраны. Она часто ночевала у нас.

Один раз я даже нечаянно застала их утром в постели. Было неприятно, хотя ничем таким они не занимались, уже просто разговаривали. Я хотела уйти, но норина, усмехнувшись, заявила, что моё присутствие её ничем не стесняет.

— Поучилась бы, деточка, а то ты, по словам Сашера, холодна, как лёд.

Я покраснела и опустила глаза, а Доррана по-кошачьи потянулась, демонстрируя гибкое тело и то, как хорошо ей было. В ту минуту она была мне омерзительна.

— Что, торха, нравлюсь? — казалось, норина не испытывала никакого стыда. Села и с вызовом уставилась на меня. — Завидуешь?

— Ей не в чем тебе завидовать, Дорра, оставь её в покое! — резко оборвал её хозяин.

Любовница обиженно фыркнула и залезла обратно под одеяло, нарочито прижимаясь к норну.

— Дорогой, — промурлыкала она, водя пальчиком по его ключице, — не прогоняй её. Думаю, ты вполне сможешь осчастливить и эту маленькую кеварийку. А я бы посмотрела, способна ли она быть благодарной.

Не ожидала, что он это сделает — влепит ей пощёчину. Норина, похоже, тоже не ожидала, взвизгнула, как ошпаренная, выскочила из постели и начала торопливо одеваться.

Я же уже стояла по ту сторону двери со стопкой чистого белья в руках, дожидаясь позволения войти и придумывая извинение. Хотя, я же постучалась… Всё равно должна была спросить у конюха, уехала ли норина Доррана.

— Эй, иди сюда, поможешь! — услышала из-за двери я голос хозяйской любовницы, но проигнорировала. Я не её вещь, она не его супруга. И он не приказывал.

Ушла подальше от спальни, в диванную, сложила бельё стопочкой в одном из кресел и продолжила уборку. Тут полно пыли, её нужно тщательно вытереть. Кровать я потом перестелю, через пару часов. Не хочу заходить туда и слушать ругань. А так раздражение хозяина остынет, и он забудет о моём поступке.

— Дрянь!

Из-под моих ног резко выбили скамеечку, и я упала, больно ударившись плечом и спиной о пол. Хорошо, в последний момент успела подставить руку под голову, а то бы последствия были серьёзнее.

— Я тебе что говорила, рабыня? Я предупреждала! — злорадно прошептала норина и в следующий миг нанесла удар. Плетью по лицу. А потом каблуком под рёбра.

Я завизжала, понимая, что молчание дорого будет мне стоить.

— Ты у меня мигом хырой станешь, зарвавшаяся тварь! Я норина, благородная, человек, а ты безродная сука с кличкой. Чувствуешь разницу?

Удары градом сыпались на меня, в них она вкладывала всю свою злость, всю свою ярость. Не прошла данная хозяином пощёчина для меня зря, его любовница жестоко мне мстила, стремясь изуродовать.

Понимая, что дело серьёзное, а останавливаться она не собирается, уже в кровь рассекла в нескольких местах кожу, я заверещала в полный голос. Закрыла лицо руками, подогнула под себя ноги, защищая живот. Жаль, что я не могла встать, даже отползти, дотянуться хотя бы до тряпки, чтобы швырнуть её в эту бестию.

И тут всё разом прекратилось. Завизжала норина. Потом послышался треск и приглушённый удар, будто упало что-то мягкое.

Осторожно отняв руки от лица, я обернулась через плечо и увидела Доррану. Она полулежала на полу, прижимая ладонь к щеке. Остатки сломанной плети валялись на полу.

— Вон из моего дома. Даю тебе пять минут. И чтобы к ней ближе, чем на пять ярдов, не приближалась! На обед завтра можешь не ждать.

Хозяин был в бешенстве, но, видимо, норина этого не понимала, потому что обиженно заявила, что он ставит на одну доску дворняжку и любимую женщину.

— Я никогда не говорил, что люблю тебя, Дорра. А все, кто посмеет тронуть эту, по твоим словам, дворняжку, об этом пожалеют.

— Сашер, ты совсем сдурел?! Ты меня ударил!

Вместо ответа он подошёл, схватил её за шиворот и буквально вышвырнул за дверь, крикнув: 'Проводите норину Атальвин и никогда больше не пускайте без доклада'. Потом вернулся ко мне, опустился на корточки, достал носовой платок и вытер кровь с моего лица и рук.

— Бешенная стерва, ей это с рук не сойдёт! — он осторожно приподнял меня, проверяя целостность костей, и перенёс на диван.

— По лицу специально била, ревнивая сукина дочь, но своего не добьётся, — сжав кулаки, пробормотал хозяин и ласково провёл рукой по моим спутанным волосам. — Не бойся, Лей, она никогда больше не переступит порог этого дома. Где болит? Она сильно тебя била?

Я рассказала всё, как есть, и позволила (смешно звучит для торхи!) себя осмотреть. Кажется, на теле были множественные ушибы и ссадины.

Спина ныла, ладони в крови, на плече — синяк, я его даже в таком состоянии вижу.

И в рот стекает струйка крови. На лице нежная кожа, а по ней со всей силой ударили плетью… Осознав, что это значит, я подумала, что лучше бы она забила меня на смерть. Уродливых торх не держат.

— Тихо, тихо, не плачь! — хозяин сел, притянул меня к себе и велел позвать врача. — Больно?

Я кивнула, начав бормотать извинения.

— Лей, ты сдурела?! За что ты извиняешься? Ты ничем её не провоцировала, ты не сделала ничего противозаконного.

— Я сама виновата, хозяин, я вам помешала, посмела войти…

Он жестом приказал мне замолчать и устроил у себя на коленях, периодически смахивая платком бисеринки крови.

Потом пришёл врач, осмотрел меня, обработал чем-то ушибы, синяки и прочие повреждения, нанёс густую жёлтую мазь на лицо и руки, тщательно перебинтовал, и прописал постельный режим.

— Не беспокойтесь, мой норн, шрамов не будет. Кожа не успела зарубцеваться. Если что, ваш маг подкорректирует. Только в следующий раз будьте осторожнее.

— Это не моих рук дело, — хмуро возразил норн.

Я пролежала в постели пять дней. Всё это время рядом со мной были либо Карен, либо Фей, которой, в качестве моей прислужницы, было поручено выполнять любые мои поручения. В разумных пределах, разумеется.

По заверениям Карен уродиной я не стала. Лицо зажило, что она наглядно продемонстрировала, принеся зеркальце. Со спиной дела обстояли хуже: она пострадала и от падения, и от острых каблучков норины, и от её плети. Я потом даже носила специальный тканевый корсет, пропитанный каким-то веществом.

• Предыдущая
• 46/108
• Следующая