«Белая чайка» или «Красный скорпион» - Кирицэ Константин - Страница 18

• Предыдущая
• 18/64
• Следующая

Он осекся и успокоился.

— Кто же тогда, черт побери, у меня его увел? Вчера утром еще был в шкафу. Дай бог, чтобы это была шутка, а то, боюсь, не приделал ли ему ноги кто-нибудь из вчерашних посетителей…

Но, увидев Сильвию, он тут же забыл про костюм. Каналья, тоже сдержал слово! Ноль внимания на архитектора. Разглагольствовал перед королевой, как посол победоносной державы. А она улыбалась и внимала ему, ни разу не взглянув на меня. Подумать только — двенадцать часов назад мне казалось, что я заполучил ключ к обители вечного блаженства!

Потом появилось солнце. Необычное солнце, как застывший взрыв. Меня вдруг охватил страх, непонятный, абсурдный страх… В гостиной уже никого не было. И я тоже вышел на солнце… [11]

Понедельник, 7 июля 17.00

Ион Роман, облюбовав себе кресло в самом центре холла, весело, а иногда с удивлением наблюдал за происходящим. Жизнь постояльцев отеля протекала сейчас под знаком двух событий — неожиданного отъезда господина Винченцо Петрини и столь же неожиданного появления солнца. Возбужденный и говорливый сицилиец обстоятельно прощался с каждым. Всем своим видом он показывал, как глубоко опечален тем, что расстается с таким щедрым солнцем и такими милыми друзьями. Как бы оправдываясь, он приглашал всех на свою виллу в Палермо, под лучи доброго и вечного солнца Италии. Даже профессор Марино выдавил из себя подобие улыбки, когда Винченцо Петрини обратился к нему с прощальной речью. Ион Роман с любопытством отметил про себя не только это подобие улыбки, столь необычное на лице Марино, но и маленький толстый конверт, который был украдкой сунут итальянцу и под многочисленные кивки перекочевал во внутренний карман его пиджака. При этом Марино церемонно благодарил отъезжавшего, вычурно поднимая плечи, а затем направился прочь через дверь, ведущую в рощицу. Через ту же дверь, привлеченные солнцем и пляжем, вышли остальные — Жильберт Паскал и Елена, Эмиль Санду, архитектор Дориан почти одновременно с Сильвией Костин и задумчивый, нерешительный, погруженный в свои мысли журналист Владимир Энеску.

— Arrivederci, caro amico! [12] — весело прозвучал голос Петрини. — Я с наслаждением…

— И я с громадным удовольствием… — ответил Ион Роман на комплимент сицилийца. — Искренне сожалею о вашем отъезде.

— Chi lo sa?! [13] Палермо — это рай для всех и каждого. Si! Si! [14] А черная бухгалтерия у нас в страшном почете, и такой эксперт, как вы, за каких-нибудь три года может стать знаменитым и богатым. Si! Si!.. E per adio, una sincera parola: la mia casa e vostra casa [15].

Ион Роман немного путано его поблагодарил и проводил взглядом, медленно привстав с кресла. Сицилиец покидал гостиницу с одним лишь саквояжиком в руке. Портье нес остальной багаж — сущую ерунду: чемодан, чуть-чуть побольше саквояжа, и не слишком раздутое, длинное, кожаное портманто, из тех, что часто используются морскими путешественниками для перевозки своего гардероба. И больше ничего.

«Вещей на три-четыре дня, — определил Ион Роман. — Тогда почему же он так сожалел о своем отъезде?» Вспомнился разговор, который ранним утром состоялся у Винченцо Петрини с Палермо. Непонятный разговор, смысл его можно было толковать по-всякому — семейный, деловой, дружеский, банальный, полезный, важный — как угодно. Сицилиец в разговоре использовал лишь утвердительные и отрицательные междометия, вопросы и восклицания.

Ион Роман миновал двери отеля в тот момент, когда сицилиец садился в такси, точнее, собирался садиться, потому что был вынужден ненадолго задержаться. С противоположной стороны дороги раздался голос преподавателя физкультуры Дана Ионеску:

— Подождите минуточку, дон Петрини! Я с вами, если вы, конечно, не против!..

Вслед за этим спортсмен показался в окне и спрыгнул оттуда прямо на середину шоссе, слегка напугав сицилийца. Одет он был по-спортивному — белая майка с короткими рукавами, серые фланелевые брюки, белые кожаные тапочки.

Дон Петрини еще несколько раз помахал рукой, после чего машина тронулась и быстро исчезла за поворотом.

Ион Роман стоял перед дилеммой, вернее, был перед ней поставлен. До отъезда сицилийца у него еще был выбор — порт или пляж — вариант номер один или вариант номер два. Отъезд, хотя и ожидался с утра, с тех пор как сицилиец попросил в бюро обслуживания выписать ему счет, заставлял сыщика двигаться в одном определенном направлении. Беспокоило именно то, что он был вынужден идти по этому пути, а не сам его избрал. То есть подчинялся обстоятельствам, вместо того чтобы влиять на них, как надлежало бы… Он снова вспомнил о багаже Винченцо Петрини. Самое большее — пара костюмов в кожаном портманто, маленький чемодан, саквояж… Маловато для престижного курортника, на роль которого тот претендовал, подтверждая это своими выходками, легкостью, с которой тратил деньги, слабостью к дорогому и изысканному… Гм! Коньяк «Наполеон»!.. Значит, он всего на несколько дней приехал на побережье? Гостиница для него была просто перевалочным пунктом? А что, если на самом деле он направлялся в Бухарест и поездка на море была лишь развлечением или отвлекающим маневром?.. Или вместо того, чтобы ехать в порт, сицилиец отправился на вокзал?.. Пароход на Константинополь отходит в семь вечера, но в семь вечера отходит и скорый поезд на Бухарест! Что предпринять? Он посмотрел по сторонам. Ни одной машины, ни одного такси… Но вот невдалеке послышалась пулеметная очередь мотоциклетного мотора. Пауль Соран как метеор мчался со стороны леса. Он затормозил так резко, что прямо слетел с мотоцикла.

— Могу поспорить, — весело сказал актер, — что, если бы я не дал крюка у пляжа, я бы еще застал дона Петрини. Хорошо, что я с ним попрощался утром, прежде чем ехать в театр. Удивляюсь, как вы устояли перед соблазном отправиться вместе со всеми в Теплую бухту.

Ион Роман решил форсировать события:

— И я готов поспорить, что тебе придется еще раз попрощаться с доном Петрини. Смотри, что я нашел в кресле после его отъезда…

Ион Роман протянул брелок-компас, на котором болталось несколько ключей к американским цилиндрическим замкам.

— Минуточку… — ответил актер, бегло осмотрев связку. — Бензин есть… А голод еще терпим… Вы тоже поедете?

Ион Роман развел руками: мол, раз он нашел ключи, то ему и возвращать их владельцу.

— Тогда — по коням! — скомандовал Пауль Соран. — Это будет настоящая погоня. Надеюсь, сердце у вас в порядке.

К счастью, Ион Роман был здоров как бык. Будь у него хоть малейшее кардиологическое отклонение, неизвестно, чем бы завершилась эта безумная гонка. В момент старта он взглянул на часы — 17.25. Через 25 минут они были в порту.

В зале для отбывающих пассажиров собралось всего несколько человек. Среди них был и Винченцо Петрини. Он одиноко сидел в баре со стаканом виски. Услышав свое имя, он вздрогнул и застыл с открытым ртом и выпученными глазами. Но увидев улыбку Пауля и слегка мрачноватую физиономию Иона Романа, резко вскочил со стула:

— Примчался еще раз со мной попрощаться! — обратился он к Паулю Сорану. — Какой сюрприз! Виски? Коньяк?

Отказались оба, ибо приглашение предназначалось обоим. Пауль Соран объяснил сицилийцу причину приезда, а Ион Роман, нервно сглотнув, протянул ему связку ключей.

— Ищите другого пострадавшего, — сказал тот. — Это румынские ключи от конторских сейфов. Они могут принадлежать либо господину Дориану, либо адвокату Паскалу… А может, это ваши ключи, и вам просто захотелось еще раз со мной попрощаться?

Ион Роман попытался как можно убедительнее улыбнуться, застигнутый врасплох вопросом сицилийца.

• Предыдущая
• 18/64
• Следующая