Свет погас - Киплинг Редьярд Джозеф - Страница 46

• Предыдущая
• 46/54
• Следующая

Наконец пришёл мистер Битон и предложил ему прогуляться.

— Нынче на рынок идти не надо, стало быть, ежели угодно, могу сводить вас в Парк.

— Нет уж, черт бы его взял, — промолвил Дик. — Пройдёмся по улицам. Я люблю слышать голоса прохожих.

Сказав так, он покривил душой. Слепые, недавно поражённые своим тяжким увечьем, терпеть не могут зрячих, которые беспечно разгуливают на воле, вместо того, чтоб брести ощупью, с вытянутыми руками, — но у Дика не было ни малейшего желания идти в Парк. С тех пор как Мейзи захлопнула за собой дверь, он побывал там один-единственный раз вместе с Алфом. Но Алф вскоре забыл о нем и убежал к друзьям ловить пескарей в Серпантиновом пруду. Дик дожидался его целых полчаса, после чего, чуть не плача от злости и негодования, обратился к первому встречному, который помог ему добрести до полисмена, а тот охотно оказал любезность и проводил его до извозчичьей стоянки напротив Алберт-холла. Дик не пожаловался мистеру Битону на забывчивость Алфа, но… совсем не так случалось ему гулять по Парку в былые времена.

— Какие же улицы вам угодны? — сочувственно спросил мистер Битон.

По его понятиям, чтоб отдохнуть, на славу, следует всем семейством, прихватив кульки со всякой снедью, отправиться в Грин Парк и посидеть там на травке в своё удовольствие.

— Ведите к реке, — сказал Дик, и они повернули к реке, причём Дик жадно прислушивался к этому плеску, пока они не свернули от Блэкфрайрского моста на проспект Ватерлоо, где мистер Битон принялся объяснять, какие живописные виды открываются вокруг.

— А по другой стороне, ежели только не ошибаюсь, — сказал он, — идёт та самая молодая женщина, которая приходила к вам на дом, и вы рисовали с неё портрет. У меня отменная память на лица, только вот имена ни в жизнь не могу упомнить, кроме, известное дело, тех жильцов, какие платят в срок!

— Догоните её, — сказал Дик. — Это Бесси Голь. Скажите, что я хочу с ней поговорить. Да поживей, любезнейший!

Мистер Битон перебежал мостовую, едва увёртываясь от омнибусов, и остановил Бесси, шедшую на север. Она сразу узнала сурового человека, который встречал её грозным взглядом, когда она подымалась по лестнице в мастерскую Дика, и первым её побуждением было бежать со всех ног.

— Ведь это вы служили в натурщицах у мистера Хелдара? — сказал мистер Битон, заступая ей дорогу. — Вы самая и есть. Он дожидается на той стороне, хочет с вами поговорить.

— Чего ради? — робко пролепетала Бесси.

Она припомнила — или, вернее сказать, до сих пор не забыла — судьбу, которая некогда постигла едва законченную картину.

— А того ради, что он так просил, ведь сам он слепой, света не видит.

— Стало быть, пьян?

— Нет. Форменно слепой. Напрочь лишился зрения. Вон там дожидается.

Мистер Битон указал на Дика, который стоял, прислонившись к парапету моста, — обросший щетиной, ссутуленный человечек в грязном пальто и торчавшем наружу замусоленном красном шарфе. Такого нечего было бояться. Ежели он даже погонится за мной, подумала Бесси, то вскорости отстанет. Она перешла на другую сторону, и Дик просиял. Ведь он так долго был лишён удовольствия поговорить с женщиной.

— Надеюсь, вы здоровы, мистер Хелдар? — спросила Бесси не без смущения.

Мистер Битон стоял рядом, важный, как дипломатический посланник, и внушительно сопел.

— Я совершенно здоров, и — разрази меня гром! — я очень рад видеть… то бишь слышать тебя, Бесс. А ты, с тех пор как получила деньги, хоть бы разок зашла нас проведать. Но я понимаю, тебе это ни к чему. Ты идёшь куда-нибудь по делу?

— Нет, просто гуляю, — ответила Бесси.

— Неужели опять взялась за старое? — спросил Дик, понизив голос.

— Боже упаси! Я внесла залог, — последнее слово Бесси произнесла с особенной гордостью, — и меня взяли на работу в бар, там я и проживаю, так что теперь я строго себя блюду. Ей-же-ей.

Мистер Битон не имел особых причин верить в возвышенность человеческих чувств. Поэтому он, даже не попросив извинения, бесшумно испарился, чтоб вновь заняться своими газовыми рожками. Бесси смотрела ему вслед с некоторым беспокойством; но Дик, видимо, не знал, какое зло она ему причинила, а если это так…

— Качать пиво вручную ужас как тяжело, — продолжала она, — и вот у нас поставили такую машину, надо только опустить монету в щёлку, и готово, а ежели за день бывает какая недостача… но я не верю, что машина умеет считать. А вы?

— Я видел только, как она действует. Мистер Битон…

— Он ушёл.

— Тогда мне придётся просить, чтоб ты довела меня до дому. Я в долгу не останусь. Сама видишь, что со мной.

Он обратил к ней незрячие глаза, и она все увидела.

— Может, ты занята? — спросил он нерешительно. — Если для тебя это затруднительно, я могу попросить полисмена.

— Нисколечки. Я заступаю в семь и кончаю в четыре. Самое лучшее время.

— Боже правый! А я решительно ничего не делаю. Мне очень хотелось бы иметь хоть какую-нибудь работу. Ну пойдём, Бесс.

Он повернулся и чуть не сбил с ног какого-то прохожего, который отскочил и сердито выругался. Бесси взяла его за руку без единого слова — как некогда без единого слова повиновалась его приказам повернуть лицо к свету. Некоторое время они шли молча, и девушка ловко помогала ему пробираться через толпу.

— А где… где теперь мистер Торпенхау? — осмелилась она спросить наконец.

— Уехал в пустыню.

— Это где ж такое?

Дик указал вправо.

— Сперва надо плыть на восток до устья реки, — ответил он. — Потом на запад, потом на юг и снова на восток, вдоль всей южной оконечности Европы. А потом снова на юг, бог весть в какую даль.

Бесси ровным счётом ничего не поняла из этого объяснения, но воздержалась от дальнейших расспросов и благополучно довела Дика до дома.

— Сейчас мы будем пить чай со сдобными булочками, — оживлённо сказал он. — Ты даже не представляешь себе, Бесси, как я рад, что снова тебя нашёл. Отчего ты вдруг исчезла без следа?

— Решила, что вам нету больше во мне нужды, — ответила она, осмелев, поскольку окончательно убедилась, что он ничего даже не подозревает.

— Собственно, так оно и было… но потом… да что уж там, все одно я рад нашей встрече. Идём наверх, ты ведь помнишь куда.

Бесси отвела его в мастерскую — на лестнице им никто не встретился — и затворила дверь.

— Экий тут у вас беспорядок! — первым делом сказала она. — Видать, не прибирают уже который месяц.

— Нет, Бесс, всего лишь несколько недель. Да что с них взять, ведь им до меня нет дела.

— Не знаю, что, по-вашему, с них можно взять. А только они тоже должны совесть иметь, ежели им деньги плачены. Ну и пылища, просто страсть. Под ней даже мольберта не видно.

— Он мне теперь ни к чему.

— Всюду пылища, и на картинах, и на полу, и на вашей одежде. Вот я сейчас потолкую с прислугой.

— Позвони и вели подать чай.

Дик ощупью добрался до кресла, в котором привык сидеть. Бесси смотрела на него и, насколько это было доступно её душе, в ней шевельнулось сострадание. Но она обрела и неведомое ей дотоле захватывающее чувство своего превосходства, которое явственно слышалось в её голосе.

— И давно вы таким стали? — спросила она сердито, словно и в его слепоте была повинна прислуга.

— Каким таким?

— Да вот как теперь.

— На другой же день, едва ты получила чек и ушла, а я закончил свою картину: больше я её не видел.

— Стало быть с тех самых пор вас и обирают. Уж я-то знаю, как ловко они обделывают делишки.

Женщина может любить одного мужчину и презирать другого, но в силу самой своей природы сделает все, чтобы спасти даже того, кого презирает, от бессовестного обмана. Любимый сумеет сам за себя постоять, а вот такой скудоумный бедняга нуждается в защите.

— Не думаю, чтоб мистер Битон так уж меня обирал, — сказал Дик.

А Бесси бойко сновала по комнате, и он с захватывающим наслаждением прислушивался к шелесту её юбок и к лёгкой, проворной поступи.

• Предыдущая
• 46/54
• Следующая