Лисий хвост, или По наглой рыжей моське - Жданова Светлана "Лисавета" - Страница 92
- Предыдущая
- 92/108
- Следующая
Обезумев от страха, я кинулась чуть вперед, смыкая челюсть на горле того, кто в данный момент трепал мое крыло. На зубах скрипел песок, но острые клыки легко прокусили шкуру, погружаясь в тугую плоть. Шавка завизжала и дернулась, оставляя у меня в пасти приличный клок. Жаль, что ей подобные не стали ждать окончания наших разборок. Я едва успела освободить крыло, как в него вцепились сразу две шавки. Третья больно ухватилась за заднюю лапу.
А я вдруг поняла, что совершенно бессильна против них. Неповоротливая, с повисшим крылом, с мелкими зубками — что я могла противопоставить этим монстрам? Разве только в глаз плюнуть, да и то в лисьем обличье не получится.
Боль в крыле резко прекратилась. Обернувшись еще раз, я увидела, как сильные челюсти сжимаются на узкой вытянутой голове шакала, а его напарник безвольным комком шерсти лежит под лапой у оборотня. Послышался противный хруст… Я не стала смотреть. Вместо этого быстро развернулась, изгибаясь просто удивительным для меня образом, и цапнула за щеку сволочь, грызущую ляжку. Та, видно, поняла, что дела ее плохи, с визгом раззявила пасть и, поджав хвост, бросилась прочь.
Но не успела я обрадоваться, как меня снова смели в сторону. У страха глаза велики, и я не сразу поняла, что это Рейвар подгреб меня под себя, нависая горячим животом над самой спиной. Одна из шавок еще попробовала утянуть меня в сторону за израненное крыло, но оборотень это дело быстро пресек, откусив твари ухо.
Так что крыло срочно пришлось подбирать, чтобы хоть как-то сложить на спине. Оно болело и сопротивлялось, кажется, где-то хрустнула кость. Но путем неимоверных усилий удалось его сложить так, чтобы только длинные маховые перья касались земли.
Меж тем пустынные шакалы начали новый танец по кругу. Но теперь их количество заметно уменьшилось, да и те, что остались, оказались вымазаны в крови. К сожалению, сам Рейвар тоже не избежал увечий и теперь чуть припадал на переднюю левую лапу. По шоколадно-черной шкуре медленно стекали капли крови.
Это так меня взбесило! Кусать Вареника имею право только я.
Так что когда какая-то шавка наметила себе его бочок, то получила уже от меня. Пока она пыталась прорваться сквозь густую звериную шерсть, я извернулась и вцепилась ей в шею, как раз под челюстью. Правда, Рейвар, заметив эти действия, рыкнул и чуть придавил мое тельце, но я ведь ради него старалась!
Не знаю, сколько бы мы еще изображали из себя матрешку, но тут твари заволновались, заскулили и начали мести хвостами, поглядывая в сторону. Рейвар же весь напрягся, ощериваясь еще больше. Понятно — плохо дело. Не иначе, змеюки изъявили желание глянуть, кого же их верные песики загнали.
Прижавшись головой к сильно вздымающейся груди Рейвара, я пыталась хоть немного прийти в себя, освобождаясь от звериного страха. Должен же быть выход из этой ситуации, надо его найти. Иначе плохо придется не только мне, но и Рейвару, который связался с этими змеюками, только чтобы спасти мою рыжую шкурку.
От этой мысли в груди потеплело и заболело. Ну не зря же он это сделал. Ведь так?
Я, мелкая и бессильная, ничего не могу противопоставить этим пустынным гончим. Магия мне недоступна, осталось только священное право на оборот. И что я могу сделать в виде голой девицы? Взять дубину побольше?
А ведь это идея! Осталось найти дубину.
Стоило об этом подумать, как с неба упал, окруженный легкой поземкой, немаленький такой топорик, оттяпавший по ходу лета хвост зазевавшемуся шакалу.
— Кай, скотина, а самому спуститься слабо?
Пока шавки удивленно обнюхивали ледяную железку и своего собрата-неудачника, у которого отказали задние лапы, я дернулась вперед, вылезая из-под такой уютной защиты своего оборотня. Тот быстро понял мою задумку, совсем не оценил и сильно вцепился в длинный лисий хвост. Но хвост — не крыло, в обеих ипостасях неизменен и, как оказалось, на оборот совсем не влияет — через секунду я стояла на четвереньках голой девицей. Прокушенная ляжка продолжала кровоточить, там, где до этого было крыло, сильно болела лопатка, но в остальном я чувствовала себя уверенней.
То-то у песиков глазки округлились.
И пока они не очухались, я схватила за рукоять свой боевой топорик, уже опробованный в битве с грифонами, и наотмашь ударила по ближайшей черепушке. Та чавкнула, а на руку мне упали ошметки чего-то белого и замерзающего. Хорошо, до меня не сразу дошло, что именно это было, и я успела выдернуть руку с топором, а то тут такой визг поднялся — могла и забыть ценный экспонат птеродактилевой коллекции.
— Какая гадость!
Сзади меня ощутимо дернули за хвост, намекая, что вести долгие беседы с желудком нет времени. Пришлось брать себя в руки и махать топором куда более осмысленно, стараясь прикрывать глаза в ответственный момент. Но скоро и это не понадобилось — едва проникая в плоть шавок, металл холодел настолько, что вырывать его приходилось уже из куска льда.
Удивительно, но в человеческом обличье я оказалась куда менее беззащитна перед этими гибридами собаки и верблюда. Правда, несколько наглых тварей умудрились вцепиться мне в ногу, а одна повисла на хвосте. Но Рейвар с пылом бросался на каждую шавку, которая пыталась меня покусать.
Признаться, в то время, пока я по большей части бестолково размахивала ледяным топором, оборотень здорово проредил ряды шакалов. Тяжеловесный волк мог просто сшибить мелкого пса ударом головы или лапы, а затем, нависнув, вцепиться в шею или живот, что было куда мучительней. Шавки визжали и очень скоро, поджав хвосты, потрусили к приближающимся змеюкам.
Увидев, наконец, погоню, я едва не потеряла дар речи… во всяком случае, в открытый рот пару мошек залететь успело. Теперь стало понятно, отчего пустынники так пахнут, да и прозвали их змеюками явно не за специфическую внешность. Потому как верхом они ездили… ага, на огромных, толстых, словно расплющенных змеях.
Нет, земноводных тварей я всегда любила и даже мечтала завести себе какого-нибудь ужика. Но это было уже слишком. От одного вида плоской песочно-коричневой морды, украшенной носовыми наростами, мой желудок свернулся в трубочку. Даже не знаю, радоваться ли тому, что он оказался пуст. Противная горечь, разъедавшая горло, смешивалась с запахом змей, отчего мутить начало еще сильнее.
Рядом зарычали, лобастая голова ощутимо ударила между лопатками, побуждая встать и поторопиться унести отсюда ноги.
Как мы добежали до леса, не очень хорошо помню. Немного пришла в себя, только когда обхватила шершавый ствол дерева. В груди жгло, ноги дрожали, да и вообще хотелось сесть и немедленно умереть. Но как только за спиной послышался глухой вой шакалов, это желание пропало, сменившись здоровым жизнелюбием. Отлипнув от ствола, я нашла глазами своего оборотня.
— Мне перекинуться?
Он чуть склонил голову набок, сощурил красноватые глаза и… чихнул.
— Понятно, не буду, — улыбнулась я, рассматривая недовольную морду. Странно, как я его сразу не узнала. Сейчас схожесть с привычным полукровкой просто очевидна.
Снова недовольно рыкнув, он в последний раз кинул взгляд на иссохшую равнину и развернулся к лесу.
Лес тоже был весьма специфичным — голые стволы деревьев, взмывавшие ввысь, редкие рябины да совсем низкие кустарники, названия которых я не знаю. Вот как раз последние и причиняли больше всего неудобств — в их зеленых недрах скрывались шипы, которым позавидовал бы самый злобный розовый куст. А если учесть, что росли они чуть ли не стенами, вытянувшись в ряд, то ноги я себе подрала и поколола знатно. Перекидываться тоже не было смысла — поломанное крыло насобирает еще больше колючек, чем голые ноги. В остальном бежать по ковру из листьев и хвои было неплохо. Жаль, что и ползти тоже приходилось.
Как же я ненавижу бегать!
Ну да… надо было видеть, как ухмылялся, глядя в мою сторону, наглый волчара, у которого явно зубы лишние. А вот мне бегать, придерживая грудь, было не очень весело.
Со временем растительность стала куда разнообразнее, ноги уже утопали в травах, колючие кусты сменились обычным ежевичником, от которого я тоже была не в восторге. Мои предположения подтвердились, только когда кусты разошлись, открывая перед нами русло иссыхающей реки. Широкие берега сейчас подставляли желтый песок под солнечный жар, то тут, то там виднелись пятна ила или корки высохшей тины. Из воды выглядывали сучья, а иногда и целые древесные стволы. Странное и жуткое зрелище. Хотя чему удивляться: земли между двумя пустынями питали тающие горные ледники. По весне речушка наверняка полноводна, а вот ближе к лету едва заметна.
- Предыдущая
- 92/108
- Следующая
