Игра на изумруд - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 35

• Предыдущая
• 35/58
• Следующая

С платформы по ту сторону вокзала послышался звук станционного колокола, предупреждающего о прибытии состава.

– Ну что? Идем на перрон? – спросил Петя, я молча кивнула и взяла его под руку. Правда, держать под руку кавалера с гимназическим ранцем за плечами было чуть-чуть комично, но я решила не обращать на это внимания.

Пока мы огибали вокзал, издалека уже стал слышен нарастающий стук колес, а вскоре локомотив издал приветственный гудок и медленно втащил весь свой состав из восьми вагонов на территорию станции. Запахло машинным маслом, углем и сажей. Перед тем как замереть окончательно, паровоз выпустил громко шипящую струю пара, окутавшую на морозном воздухе всю пассажирскую платформу плотным облаком тумана. Взвизгнули дамы и барышни, засмеялись мужчины. Если рассуждать логически, то сбрасывать давление в котле, выпуская излишек пара, – необходимость. Но почему машинисты приберегают этот процесс на последнюю минуту? Может, оттого, что им самим нравится впечатление, производимое на пассажиров и встречающих?

Ветер еще не до конца рассеял туман, а проводники уже успели открыть двери, опустить лестницы вагонов, протереть поручни и были готовы распрощаться со своими пассажирами.

Нам с Петей повезло в том смысле, что двери, через которые выходили пассажиры обоих вагонов второго класса, оказались рядом, нам даже не пришлось разделяться. Сергея я узнала сразу, не понадобилось даже вспоминать, как его описала Лариса. Мужчина с густыми темно-русыми волосами шагнул на подножку вагона, на ходу надевая фуражку на манер английского кепи, но с меховым подкладом. А узнала я его по сильной бледности, какая только и может быть вызвана долгой болезнью, да еще по жадному ищущему взгляду, которым он окинул перрон. Сергей сделал шаг со ступенек на платформу, пробегающий мимо человек чуть задел его плечом, заставив болезненно поморщиться.

Я шагнула вперед:

– Сергей Николаевич?

– Да. Чем могу…

– Лариса Ивановна просила встретить вас, – не дала я ему договорить. – Вы не волнуйтесь, с ней все в порядке. А об обстоятельствах, из-за которых она сама не смогла прийти, мы расскажем вам по дороге в город.

Сергей Николаевич кивнул, еще раз оглядел перрон и крикнул:

– Носильщик!

Но ни одного свободного носильщика поблизости не было.

– Прошу простить меня, но я, к сожалению, не смогу обойтись без носильщика. Придется нам чуть обождать, – виновато произнес Сергей и улыбнулся.

Вот эта улыбка и объяснила мне, что же привлекло такую красавицу, как Лариса, в этом не слишком красивом мужчине совершенно не романтической внешности. От этой простодушной улыбки его бледное лицо стало невероятно привлекательным, даже несмотря на теперешнюю болезненную бледность, и попросту не могло не вызвать симпатию.

– Так давайте я понесу ваш багаж! – предложил Петя. – Не зря же я оказался рядом.

– Если вас это не затруднит, – еще раз улыбнулся Сергей Николаевич. – Впрочем, багаж мой невелик и не слишком тяжел. И раз уж вы вызвались, то извольте его принять.

Проводник подал Пете небольшой чемодан, тот легко его подхватил и уверенно зашагал в сторону привокзальной площади.

Мы расселись в санях друг против друга, извозчик пристроил чемодан на запятках, лихо присвистнул, и сани помчались по накатанному снегу.

– У вас, Сергей Николаевич, было ножевое ранение? – спросила я, заметив, как в очередной раз на ухабе тот болезненно поморщился и непроизвольно потянулся рукой к левой стороне груди.

Сергей удивленно приподнял брови и чуть помешкал с ответом.

– То, что я не могу нести чемодан, да еще то, что время от времени хватаюсь рукой за грудь, позволяет сделать вывод о полученной мной ране. Хотя все это могло быть и следствием хирургической операции или огнестрельного ранения, не так ли? Но тем не менее вы угадали. Только как?

Похоже, это интересовало и Петю, но он не стал переспрашивать.

– Все правильно, могло быть и так, что это после операции или огнестрельной раны. Но, похоже, мы знакомы с человеком, который вас ранил.

Я рассказала обо всем происшедшем в нашем городе, начав со страшного преступления у стен монастыря и закончив событиями сегодняшней ночи. Сергей слушал молча, лишь все крепче сжимал зубы и совершенно посерел лицом.

Тем временем мы свернули на Садовую, и я сказала:

– Вы, верно, желаете сразу навестить Ларису? Будет правильным отправить ваш багаж в гостиницу, в ее номер, а вы туда приедете позже. А еще нам очень важно выслушать ваш рассказ, возможно, он поможет нам в поисках преступников.

Мне нужно было спешить в театр, на репетицию. А с Петей мы уговорились встретиться сразу по ее окончании и вместе доехать до гостиницы.

Сергей Николаевич ждал нас. В номере уже не осталось никаких следов вчерашних событий, все выглядело чисто и уютно, сверкала хрусталем подвесок электрическая люстра.

– Я очень благодарен вам за помощь, – помогая нам раздеться, сказал Сергей. – И если в свою очередь могу чем-то помочь, то готов сделать безо всяких условий все, что в моих силах.

– Прежде всего расскажите о том, что с вами случилось.

– Присаживайтесь. Вы уже знаете, кто мы такие и чем промышляли. Потому начну сразу с того момента, как мы расстались и я уехал в Тобольск. Как ни поверни, занятие наше никак нельзя назвать почтенным, хотя поначалу мы искренне верили в благородство нашего дела, потому что были увлечены игрой. Меня же с некоторых пор стал смущать сложившийся круг знакомств, состоящий по большей части из отъявленных мошенников и неприятных для общения людей. Но, как ни старайся, чтобы сбывать краденое… – Последнее слово он выговорил с некоторым усилием, словно ему не хотелось так говорить о себе, но он набрался решимости называть вещи своими именами. – Так вот, чтобы сбывать краденое, волей-неволей приходится иметь дело с людьми без чести и совести. В конце концов я связался с одним французом. Человек он невероятно, порой смехотворно жадный, но поскольку я однажды помог ему избежать самых серьезных проблем с полицией и к тому же был в курсе почти всех его дел, то со мной ему пришлось быть более щедрым, чем обычно: он боялся, что я порушу все его незаконное предпринимательство. Притом я даже не намекал ему, что стану доносить в полицию, да и не собирался этого делать. Все выводы он сделал сам, исходя из свойств собственной натуры. Для меня же было весьма ценно, что купленные у меня камни он продавал во Франции, что служило дополнительной гарантией нашей с Ларисой безопасности, ведь рано или поздно, будь они проданы в России, кто-то смог бы их опознать. Вот к этому французу я ездил два-три раза в год и продавал ему всю нашу добычу. Встречу он назначил на известной мне квартире, которую постоянно снимал в Тобольске и куда сам должен был приехать как раз из Томска.

– Но приехать не смог, потому что был убит здесь, – вставил слово Петя.

– Вот даже как? Я-то решил, что он наконец погорел и либо сидит в тюрьме, либо сбежал из страны куда глаза глядят. Ну что ж, жалеть о нем я не стану. Надеюсь, вы мне расскажете подробности, когда я закончу? Так вот, по приезде в Тобольск я отправился по хорошо известному мне адресу, но вместо хозяина меня встретили совершенно незнакомые люди. Один из них представился как компаньон месье Гранжака. Второй… Я поначалу принял его за ребенка, но вглядевшись, догадался, что вижу перед собой взрослого мужчину очень маленького роста и почти детского телосложения. К тому же вскоре выяснилось, что он совершенно лыс, лишен бровей и ресниц. Все это вместе делало впечатление о нем крайне неприятным. За время нашей встречи он не проронил ни одного звука, зато лицо его, весьма красноречивое, постоянно вспыхивало безо всяких причин то раздражением, то и вовсе звериной злобой.

Я имел неосторожность назваться именем, под которым был знаком с месье Жаком. Человек, представившийся его компаньоном, оказался в курсе дел француза, сказал, что тот прибудет нескоро, и предложил мне совершить сделку с ним на обычных условиях. Я сказал, что подумаю, тот принялся уж слишком настойчиво уговаривать, чем заставил меня насторожиться. Я отговорился тем, что спешу, и ему осталось лишь развести руками. Ушел я, будучи совершенно спокоен: я никогда не брал с собой на встречу с французом ничего ценного, не говоря уже о камнях. Более того, я вообще не держал их при себе, а всегда складывал в давно приготовленный специальный тайник. Подозревал, что рано или поздно алчность скупщика краденого пересилит доводы разума, и он решит тем или иным способом, вплоть до убийства, разделаться со мной и завладеть всем силой. Вот и решил, что его так называемый компаньон тоже знает об этой моей привычке – или догадывается, так как показался мне человеком весьма умным. До гостиницы я добрался без происшествий и, окончательно успокоившись, лег отдыхать. А среди ночи проснулся от предчувствия беды, успел еще заметить, как в форточку юркнул мой знакомый лилипут, я вскочил, попытался его схватить, но он оказался слишком изворотлив и ударил меня ножом. Метил в сердце, но удар пришелся чуть ниже.

• Предыдущая
• 35/58
• Следующая