Игра на изумруд - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/58
• Следующая

Легкая победа буквально вскружила нам голову. Мы чувствовали себя этакими Робин Гудами, вершащими справедливость пусть не законными, но действенными путями. И мы не смогли остановиться, нам вновь и вновь хотелось испытать те острые чувства, которые мы пережили, совершая свою месть по отношению к злополучному прокурору. Вскоре мы превратились в самых отъявленных аферистов. В свое оправдание могу сказать, что нашими жертвами становились лишь самые богатые и неприятные личности. Увы, богатство и подлость слишком часто стоят рядом, так что кандидатур у нас всегда было предостаточно. Чтобы не привлекать к себе особого внимания, мы начали колесить по стране. Приезжали в город N, изучали, кто есть кто в нем, выбирали жертву, знакомились с ней, и вскоре часть ее ювелирных безделушек оказывалась украшенными не драгоценными камнями, а их точными копиями из стекла. Обычно это не доставляло никаких трудностей, вы не поверите, насколько самоуверенны бывают богачи – имея самые надежные сейфы, они оставляют ценности где попало.

– Я сама храню украшения в незапирающейся шкатулке, что стоит на верхней полке этажерки, – вставила я. – Правда, они большой ценности не имеют. Но я точно так же знаю, что для многих людей и алмазы стоимостью около ста тысяч рублей не представляют особой ценности. Они даже способны на десятилетия забыть об их существовании[27].

Ларису эти слова сильно заинтересовали, было видно, что ей хочется расспросить меня о подробностях, но она решила закончить рассказ.

– Однажды, кстати говоря, едва не случился конфуз, но Сережа вовремя опознал в намеченных для подмены бриллиантах качественно изготовленные стразы, а то бы мы поменяли одну подделку на другую. Моя повесть близка к завершению, но, может, мы все же отвлечемся и выпьем кофе? Или лучше по чашке шоколада. Здесь готовят очень вкусный шоколад со сливками, с корицей, с ванилью.

Лариса поднялась из кресла, подошла к двери и нажала находящуюся рядом с ней кнопку электрического звонка. Через секунды в номер вошла горничная, и мы сделали заказ:

– Две чашки шоколада, пожалуйста. Одну с корицей…

– И одну со сливками, – сделала свой выбор я.

– Печенье или булочек не желаете? – спросила горничная.

– Принесите что-нибудь на ваше усмотрение, – отмахнулась Лариса, видимо, не желая отвлекаться на такие мелочи. После того как за горничной закрылась дверь, она подошла к окну и стала смотреть на падающий снег.

– Когда долго нет снега, улицы становятся грязными и неопрятными, – неожиданно сказала она. – Но пройдет снег – и все начинает выглядеть девственным и не тронутым грязью. Вот и мы с Сережей стали чувствовать, что становимся грязными, в какой-то момент задумались над течением своей жизни и решили ее круто изменить. Но судьба распорядилась иначе.

В ее голосе зазвучали слезы, Лариса умолкла. Я подошла и просто встала рядом. Порой само присутствие человека рядом способно успокоить. Так мы стояли и смотрели на падающий за окном снег, пока в дверь не постучали.

– Войдите, – вместо хозяйки ответила я.

За окном темнело, и чистые стекла отражали происходящее за нашими спинами. Дверь отворилась, вошел мальчик-коридорный и вкатил небольшую тележку, переставил с нее на наш столик чашки с дымящимся шоколадом, вазочку с печеньем и кувшинчик со сливками. Я подумала, что он сейчас станет дожидаться чаевых, но коридорный, едва закончив с сервировкой, тут же вышел со своей тележкой.

– Мы находились в Красноярске и готовили свой очередной фокус с подменой камней. Все уже было готово, когда мы одновременно заговорили о том, что пора остановиться, что рано или поздно наше везенье закончится, что последствия могут оказаться самыми плачевными для наших жизней. И в какие-то пять минут решили со всем этим покончить. Единственное, о чем мы не договорились окончательно: завершать нам или нет задуманное в этом городе. В конце концов сошлись на том, что не станем так уж спешить с решением, а дождемся возвращения Сережи.

Лариса наконец успокоилась и отвлеклась от созерцания снежных хлопьев.

– Давайте выпьем шоколад, пока он не остыл, – предложила она и первой вернулась в свое кресло, взяла в руки чашку и, сделав большой глоток, поморщилась. Наверное, напиток действительно успел остыть. – Забыла сказать, что Сережа намечал поездку в Тобольск, где должен был встретиться с перекупщиком драгоценностей – пренеприятнейшей личностью, но необходимость общения с ним была обратной стороной нашей неправедной деятельности. Француз этот был жаден просто болезненно, но Сережа имел на него некоторое влияние, скорее всего, знал нечто, очень опасное для него. К тому же сам перекупщик сбывал краденое у себя на родине во Франции, отчего сделки с ним могли считаться более безопасными. Вот к этому противному месье и должен был поехать Сережа с нашей добычей за последние месяцы. И пропал.

Лариса замолчала, а я не удержалась от вопроса, который вертелся у меня на языке с того самого момента, как было сказано, что тот перекупщик – француз.

– А фамилия этого француза не была ли Гранжак?

– Вы меня лишний раз убеждаете, что я обратилась по адресу, – подтверждая мою догадку, ответила Лариса. – Да вы пейте шоколад, а то ведь и вправду остынет.

Я взяла чашку в руки, поднесла к губам и сделала крохотный глоток. Но вспомнила, что забыла добавить сливки, и уже потянулась за молочником, но вкус шоколада показался мне странным. Настолько странным, что я позволила себе выплюнуть обратно в чашку то, что оказалось у меня во рту. И почти одновременно с этим сидящая напротив меня хозяйка гостиничного номера вдруг сделалась бледна и невольно потянулась руками к животу.

Не буду врать, что я мигом все сообразила и вспомнила, как надобно поступать в таких случаях. Сразу я лишь поняла, что вкус этот мне знаком и связан с опасностью.

«Видишь эту крупинку? – зазвучали в голове папины слова. – Ее достаточно, чтобы убить человека. Я растворю ее в воде, а ты прикоснись языком, чтобы запомнить вкус. Теперь прополощи рот. Если когда-нибудь тебе придется ощутить этот вкус, то нужно будет самым срочным образом выпить как можно больше воды. Неплохо в нее добавить соль. А еще лучше пить не воду, а молоко. И главное – постараться, чтобы все это не осталось у тебя в желудке».

Я осмотрелась, лихорадочно ища глазами то, что мне нужно, еще не осознав, что именно. Взгляд упал на вазу с живым цветком, я схватила ее, швырнула цветок в сторону и подбежала к Ларисе:

– Пейте немедленно! – потребовала я.

– Но… – попыталась она возразить, но новая волна боли заставила ее слушаться.

Я еще раз осмотрелась и увидела молочник, стоящий на столе. Взяла его, кончиком языка попробовала сливки на вкус и, воспользовавшись тем, что Лариса на секунду отстранилась от воды в вазе, опрокинула туда его содержимое.

– Да пейте же, ради бога! – пришлось прикрикнуть мне, и это возымело нужный эффект. – А теперь пальцы в рот – и все это обратно!

– Да как же… – Лариса хотела еще что-то сказать, но ее безо всяких дополнительных к тому усилий тут же стошнило.

– Здесь есть еще вода?

– В умывальной комнате.

– Пойдемте, я помогу.

Я довела Ларису, у которой едва доставало сил передвигать ноги, до туалетной комнаты, открыла кран и велела пить еще и еще.

– Справитесь? Это очень важно. Я сейчас вызову извозчика и отвезу вас в больницу.

– Не надо, вдруг они сообщат в полицию…

– О том, что вы не желаете встречаться с полицией, я уже догадалась. Что-нибудь придумаем. А вы извольте слушаться, – еще раз строго потребовала я и, убедившись, что мои требования выполняются, вышла в коридор и велела горничной срочно вызвать извозчика к подъезду гостиницы.

Мы с Ларисой оделись наспех, вышли на улицу и сели в санки.

– Гоните к университетским клиникам, – крикнула я.

Извозчик помог мне ввести Ларису в приемный покой.

• Предыдущая
• 30/58
• Следующая