Девочка с перчиками - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 25
- Предыдущая
- 25/37
- Следующая
– Не мог, – покачал он головой, – меня не так воспитывали.
– Тима, женитесь на Янке!
– Господи, да я женат!
– Ну и что? Кому это когда мешало? У вас есть дети?
– Нет.
– И вы не любите жену.
– С чего вы взяли?
– Вы вот сидите тут, со мной, время двенадцатый час, а вы даже не позвонили жене, и она тоже о вас не слишком беспокоится.
Тимофей скрипнул зубами.
– Не сердитесь, Тима.
– Я не сержусь. Но у Яны ведь есть жених, кроме всего прочего.
– Какой такой жених? Откуда? – всполошилась Маргарита Семеновна.
– Мой лучший друг Михаил Генрихович Дунаевский.
– А где он сейчас?
– Очень далеко, где-то в районе острова Пасхи.
– А что он там делает?
– Он в кругосветном плавании.
– Тогда какой он к чертовой бабушке жених, скажите на милость?
– Он вписался в эту историю задолго до встречи с Яной.
– Любил бы, выписался бы! Вот сейчас бедная девочка одна в больнице, а он... Моряк, с печки бряк... Чай будете?
– Да нет, спасибо, мне пора...
– Тима, простите ради бога, но не могли бы вы... здесь переночевать? Мне как-то страшно... А утречком вместе зайдем к Янке в квартиру, соберу все и поеду к ней, а то мне одной туда заходить как-то боязно, сама не знаю, я вообще-то не трусиха. А я вас хорошим завтраком накормлю и поедете себе на работу, а? Вас жена не заругает? А? Вы ей позвоните все-таки... Ой, а кстати, почему у вас телефон ни разу не зазвонил? Вы же деловой человек, разве так бывает?
– А я его отключил, чтобы не доставали всякой чепухой, я же знал, что разговор будет нелегкий.
– Знаете, Тима, была бы я лет на двадцать моложе, я бы в вас без памяти влюбилась, а сейчас вам меня опасаться не приходится.
Он, как ни смешно, был польщен.
– Хорошо, я останусь, это и в самом деле разумное решение. Я живу далеко... – Он включил телефон. – Юль, привет!
– Привет, ты где?
– На проспекте Вернадского. У меня очень важное дело, надо все обсудить, а завтра с утра в арбитраж. Я останусь тут ночевать.
– Ну, надо так надо, хотя я этого не люблю.
– Я и сам не люблю, но бывают обстоятельства...
– Надеюсь, это не любовная история?
– Да Бог с тобой!
– А завтра когда тебя ждать? А как ты поедешь в арбитраж в несвежей рубашке?
– У меня в машине есть новая.
– А! – успокоилась Юля. – Тогда пока, тут интересный фильм начинается.
Маргарита Семеновна деликатно не присутствовала при разговоре и появилась лишь когда он позвал ее.
– А я вам пока постель постелила, в Пашкиной комнате. Кстати, в ванной коричневые полотенца и полосатый халат для вас. В шкафчике на верхней полке все для бритья, зубная щетка, словом все, что нужно настоящему мужчине. Вы ведь бреетесь опасной бритвой, верно?
– Верно, – улыбнулся он.
– Все настоящие мужчины бреются опасной бритвой, а вы настоящий, я чувствую, вот я вас попросила остаться и вы остались, поняли, что это не каприз, не прихоть... Ой, ну ладно, идите уже спать! И спасибо вам за все!
Тимофей ворочался с боку на бок, никак не мог заснуть. Странные мысли лезли в голову. С ума я что ли сошел? Почему остался? Какое мне в конце концов дело до этой тетки, болтливой, назойливой, совершенно чужой? Да, ей сейчас не позавидуешь, но я-то тут при чем? А ведь все это с легкой руки Олега, не тем будь помянут! Он втравил меня в эту историю, так мало мне Яны, теперь еще и эта тетка! Я почему-то чувствую ответственность за нее, мне что, мало своих забот? А ведь моя встреча с Яной оказалась сродни неизбежности, Мишка же сам с ней познакомился. А тетка эта – хорошая, славная, каких слов мне наговорила, и ведь искренне, я чувствую...
Сон не шел. Он зажег свет на тумбочке, окинул взглядом комнату, встал, подошел к книжным полкам и вдруг в глаза ему бросилась черная с красивым ярким рисунком обложка: «Леонтий Зной. Вальс с флейтой» и подзаголовок «Раздумья меланхолика». Вот болван, подумал Тимофей. «Вальс с флейтой». Это же выговорить немыслимо! «ссфл»! Меланхолик долбаный! На обложке сзади меланхолический красавец устремил затуманенный взор в неведомую даль. Неужто Юльку от него не тошнит? Неужто она и вправду в него влюблена? Он открыл книгу наугад. «Бездонные глаза Марины смотрели на него сквозь пелену страсти, смотрели требовательно, с вызовом, в них явно читалось сомнение в его мужской состоятельности, а он вновь и вновь доказывал ей обратное, но она была ненасытна! И все-таки он одержал над нею верх, она застонала, стон перешел в протяжный крик, потом она, скрипнув зубами, прошептала: «Ну, ты гигант!»« Тимофея затошнило. Гадость какая! Он в сердцах отшвырнул книжку. Захотелось пить. Он в одних трусах на цыпочках вышел в коридор и прокрался на кухню. Снял с крючочка кружку и налил воды из чайника.
– Не спится? – раздался голос Маргариты Семеновны.
– Ох, простите, я не ожидал, я в таком виде...
– За что вы извиняетесь? Все очень красиво!
– Господи, Маргарита Семеновна, – засмущался он.
– Может, хотите молока с медом, чтобы уснуть?
– Ой, нет, ненавижу молоко!
– А я выпью, мне помогает. А кипяточку с медом? Пашка всегда пил, если ему не спалось. Я дала ему с собой большую банку настоящего алтайского меда. Давайте и вам сделаю? Поможет, вот увидите!
– А давайте! Только я пойду халат накину.
Зачем я согласился, идиот! Похоже, эта тетка имеет надо мной какую-то власть! Он надел халат и вернулся на кухню.
– Вы пробовали когда-нибудь настоящий алтайский мед?
– Пробовал! Я в юности бывал на Алтае, сказочные места...
– Вот, пейте, только маленькими глоточками.
– Спасибо! Маргарита Семеновна, я там на полке видел книгу Леонтия Зноя. Вы ее читали?
– Да, конечно, очень он душевно пишет, я вся исплакалась. А что?
– Да нет, просто я много о нем слышал, а читать не читал.
– Ну, это, мне кажется, вообще не для мужчин.
– А, понял.
– Ой, Тима, а вы ведь не просто так спросили, я чую...
– А ну его, – махнул рукой Тимофей. – Ох, и вправду спать захотелось, спасибо, пойду!
– Вас разбудить?
– Нет, спасибо, я всегда просыпаюсь когда мне надо. Доброй ночи!
Ответом ему был тяжкий вздох.
Она так и не заснула. Рано утром, пока Тимофей спал, попыталась привести себя в божеский вид, но где там... В ее возрасте такие переживания и бессонная ночь бесследно не проходят. И все-таки контрастный душ, горячий компресс, маска и килограммы косметики сделали свое дело. Вроде и ничего еще... Она позвонила на работу и предупредила, что сегодня не придет, оделась и пошла на кухню, готовить завтрак для «лучшего из мужчин». Минут через десять Тимофей явился на кухню, чисто выбритый и уже одетый. Правда, рубашку он надел вчерашнюю. Не беда, решил он.
– С добрым утром, Маргарита Семеновна. Далось поспать?
– Да где там! Садитесь, Тимочка.
– Спасибо, как вкусно пахнет! И, между прочим, выглядите вы отлично!
– Ай, бросьте! Вам кофе или чай?
– Кофе, если можно.
– Можно, почему нет? Вы такой воспитанный, прелесть просто! Мальчик из хорошей семьи, да?
В ответ он с улыбкой развел руками.
– Ватрушки будете? Через три минуты выну из духовки.
Тимофей наслаждался. Они завтракали на кухне, на покрытом яркой скатеркой столе, еда была простая, калорийная и невероятно вкусная.
– На вас приятно смотреть, – она вдруг погладила его по голове. – Вы с таким удовольствием едите... я так люблю, когда мальчишки хорошо едят.
Ему вдруг страшно захотелось уткнуться носом в пышную грудь этой женщины, от которой веяло теплом, которого ему так не хватало. В родительском доме он вовсе не был обделен теплом и любовью, но когда умерла бабушка, а отец ушел от матери, она вдруг решила, что мальчика надо воспитывать жестко, без сантиментов... Однажды – ему было тогда лет семь, его крепко обидели во дворе, он не подал виду, но, придя домой, расплакался, было жалко себя, и, когда мать пришла с работы и увидела заплаканные глаза, она не приласкала его, не спросила, что с ним, а только сказала: «Тима, ты мужчина, помни это!»
- Предыдущая
- 25/37
- Следующая
